с делами, он уселся к столу.
После трехсуточного мерного стука вагонных колес глухая тишина общежития показалась угнетающей.
Алеша подумал: «Не пойти ли во Дворец?» Там он увидит всех сразу: и Сашку с Колькой, и сменщиков, и Клаву, и Николая Матвеевича. Не захватить ли с собой и пакет? Где он еще найдет случай отдать Клаве московский подарок? В цехе — неудобно, на квартиру к ней он не пойдет, а другой случай едва ли подвернется.
Проходя по аллее бора, Алеша еще издали услышал, как гудит от множества голосов Дворец культуры. Веселье было в полном разгаре. В одной из комнат группа литейщиков во главе с дядей Васей хором пела «Широка страна моя родная», — там Клавы не было. В читальне звонко щелкали костяшки домино, по углам сидели насупленные шахматисты. В фойе под оркестр кружились пары.
Он увидел Клаву в спортивном зале, где молодежь играла в «третий лишний». Девушка стремительно бежала по кругу, спасаясь от догонявшего ее Гриши Малинина. В руках у Гриши был широкий солдатский ремень.
Гриша, скорчив гримасу и потрясая ремнем, кричал:
— Спасайся, Афанасьевна! Пощады не будет!
Клава внезапно повернула в сторону, Гриша пролетел мимо, а она, заливаясь смехом, бросилась в круг и подбежала к Саше.
— Сашенька, спасай! Голубчик!
Она почти упала к нему на грудь.
Саша бережно принял девушку, заглянул в лицо. Взгляд, был ласковым и нежным. Клава, прижавшись к Саше, подняла лицо и ответила ему таким же ласковым, благодарным взглядом. У Алеши больно сжалось сердце.
Ослепительный свет ламп, освещавших спортивный зал внезапно потускнел. Он почувствовал настоятельную необходимость присесть — как-то вдруг ослабели ноги, — отошел в сторонку, сел на свободный стул и с усилием заставил себя еще раз взглянуть в сторону Клавы и Саши.
Тесно прижавшись друг к другу, они, смеясь, следили за долговязым Гришей Малининым, который все еще носился по кругу, догоняя Раю Рысеву. Он теперь уже не кричал и не строил гримас, а бежал с сосредоточенным и деловитым выражением лица. Противник оказался ловким, хладнокровным. Смелыми поворотами Рая ускользала из-под ремня, когда он уже висел над ее плечами.
В конце концов, чего расстраиваться? Он не имеет права даже вид показать, что ему не нравится такое ласковое отношение к Саше. Ее дело. Нравится ей быть с Сашей — пожалуйста, сколько угодно!
Так убеждал себя Алеша. Но стоило ему вспомнить, как ласково смотрел Саша на Клаву, когда она подбежала к нему, спасаясь от Гриши; стоило вспомнить, каким благодарным был ее ответный взгляд, как она вскинула голову и ее волосы коснулись сашкиных губ, — и вся алешина рассудительность бесследно исчезла.
Алеша встал и медленно перешел в фойе. Он чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Подходили ребята, здоровались, расспрашивали о Москве, но юноша отвечал им так неохотно, с таким угрюмым видом, что ребята отходили, подумав, что парень, видимо, не в себе.
Заиграл оркестр. Саша кружился с Раей Рысевой. Алеше показалось, что и выражение сашкиного лица стало совсем другим, каким-то напряженным, деревянным. Он принужденно улыбался, прислушиваясь к тому, что говорила Рая.
Клава стояла недалеко от эстрады с Гришей Малининым. Лицо у нее было озабоченное, деловитое, она что-то торопливо говорила, посматривая на часы.
Он поднял руку и тоже взглянул на часы: была половина третьего. В руке был стиснут пакет с отрезом шелка на платье. «Вот тебе и привез подарочек из Москвы!»
Алеша гневно сунул пакет под стул и повернулся, чтобы идти в вестибюль. Внезапно замолк оркестр, и он услышал голос Малинина. Взобравшись на эстраду, тот объявил:
— Уважаемая товарищ публика! Клава Волнова просит меня организовать физкультурный танец всем нашим литейным коллективом, согласны?
Послышались голоса:
— Физкультурный, так физкультурный! Давай!
— Даешь физкультурный! Даешь! — приложив ладони ко рту, заорал какой-то футболист.
— Мишка, веди себя прилично! — строго сказал Гриша. — Согласны вы или не согласны, я все равно организую: слово Волновой для меня закон, я прямо говорю. Публично объясняюсь в уважении и преданности нашему комсомольскому секретарю. Делать будем так: я встану во главе колонны, вы за мной. Держать друг друга за плечи и все делать, как я. Становись! Маэстро, пожалуйста: «Во саду ли, в огороде»!
Малинин торжественно повел цепочку усердно притопывающих ребят и девчат. За его спиной виднелись Рая Рысева, Клава, Саша…
Алешины глаза одновременно встретились с глазами Клавы и Саши. Те несколько секунд присматривались к Алеше, и было видно, что они никак не ожидали увидеть его здесь. Наконец они в один голос закричали:
— Алеша! Приехал!
Они бросили танцующих и устремились к Алеше, расталкивая ребят. Но водоворот танца закружил их, они никак не могли выбраться.
Алеша круто повернулся и выбежал из зала. Он услышал за собой растерянный сашин голос:
— Алешка! Погоди! Куда ты?
Но Алеша все так же, не отдавая себе отчета, уже выбежал из Дворца, спустился по ступеням и круто свернул в густую тень под крыльцом. Угадал он точно: Саша с Клавой тоже появились на крыльце, крича:
— Алеша!
Они вглядывались в пустынную аллею.
— Куда он подевался, чертяка этакий? — ворчал Саша.
— Что с ним? Почему он убежал? — спрашивала Клава.
— Не знаю. Однако морозно! Пойдем, Клава, обратно.
— Нет, подожди! Алеша-а!
Несколько секунд они прислушивались и всматривались в аллею.
— Алеша-а! — крикнула еще раз Клава и прислушалась. Над их головами глухо шумели сосны. Неподвижный Алеша безмолвно стоял рядом с ними под крыльцом, в глубокой тени.
— Пойдем, Клава. Простыть же можно, честное слово!
Хлопнула входная дверь, они ушли.
Алеша вышел из тени, остановился у крыльца. Ему было жаль, что он не откликнулся на призыв друзей. Может быть, вернуться? Судя по всему, они относятся к нему не плохо и будут рады встрече. Не померещились ли ему все эти нежные взгляды?
Нет, не померещились! Он же своими глазами видел, как доверчиво и легко откинулась Клава на плечо юноше, как нежно и ласково он смотрел на нее.
Алеша засунул руки в карманы поглубже и, не оглядываясь на Дворец культуры, пошел по аллее…
Глава шестая
ПОТЕРЯННЫЙ ПАКЕТ
С этой ночи Алешу в его отношениях с товарищами по комнате стала отличать особенная сдержанность. Холодок чувствовался во всем: в тоне разговора, отрывистого и сухого, в пристальных взглядах, которые он кидал на Сашу, когда был уверен, что тот не замечает такого внимания. Внешне неуловимое, чуть заметное охлаждение коснулось даже ни в чем не повинного Коли. К нему Алеша тоже начал относиться без той любовной заботы, которая так чувствовалась раньше.
— Что такое, Саша?
