которого, на вывернутой вверх ладони, лежал предмет, который так приветливо и бликовал на солнце.
Олег не сразу понял, что это коробочка со слюдяным прозрачным верхом. А в коробочке он разглядел нарядное пирожное.
Паренек нес свою ношу как-то по-особенному бережно, приподняв на ладони, и был немного похож на официанта с подносом.
Паренек выделялся из толпы еще и хромотой, он подволакивал ногу, вид его слегка заношенной одежды выдавал некоторую асоциальность и тревогу за уровень его материального благополучия. И то, с каким счастьем и вдохновением, и даже с какой-то похвальбой, он нес на ладошке коробочку с лакомством — было понятно, что возможность съесть такую вот вкусность, в нарядной коробочке, приходит к нему в какие-то особые для него дни. Может у него день рождения, а может какая-то продавщица в кондитерской угостила его сердобольно, обеспечив, тем самым, довольную улыбку на еще небритом никогда личике.
Личико сияло, предвкушая лакомство из коробочки.
Олег забыл о срочном своем деле и загляделся на паренька. Он шел за ним. Тот свернул к переходу. Солнце осталось сбоку, и Олег теперь смог разглядеть того, за кем так внезапно свернул.
Олегу показалось, что пацан был немного похож на его сына. Такой же белобрысый, такая же худая бесконечная шея на острых плечах.
Но как давно он не видел у сына такого счастья на лице.
Вадим, сын, был всегда мрачен, нелюбезен. Занят своими гаджетами. Дружит только с телефоном и сообщениями в нем. И Олегу подумалось, что такую сиятельную радость на лице у сына могла вызвать лишь последняя модель телефона. Впрочем, Олег мог и ошибаться, с сыном у него был совсем незаметный контакт. Они будто бы и не нуждались друг в друге.
Тут мигнул зеленый свет, и толпа зашуршала по “зебре”.
Олег, сам себе удивляясь, пошел за пареньком. А тот сразу же зашел в ближайшее кафе, всё так же неся свою драгоценную ношу на ладони.
Олег остался на тротуаре почему-то, и стал соображать как ему вернуться на свой маршрут, с которого он сбился по странному недоумению, заглядевшись на чужого совсем для него паренька.
И тут опять, так же внезапно, пацан тот вышел из кафе, держа в другой руке одноразовую белую вилку. И Олег отметил, что руки у него — явно давно не мытые, впрочем как и босые ноги в грязных кроссовках.
Олега охватила какая-то вселенская жалость к этому чуду с белой вилкой в руке. Он не посмел есть свое нарядное пирожное руками. Он зашел в кафе за вилкой.
Это открытие просто подбросило Олега, и он с трудом сдержал себя, чтобы не пойти за пареньком дальше.
А Олегу очень хотелось увидеть, где и как съест свое пирожное этот счастливый человечек.
Но он остался и пошел уже в нужную для себя сторону. Его ждали, какие-то неотложные дела.
Вечером, возвращаясь домой, он зашел в кондитерскую и купил пирожных на все своё семейство. И ему положили их в такую же красивую коробочку. И она была нарядной и даже в каких-то белых бумажных кружавчиках.
Олег поставил коробку на стол в кухне и крикнул:
— Семья! Я пришел с сюрпризом.
На слово “сюрприз” выскочили все разом: и жена, и дочка, и даже сын.
Увидев коробку с лакомством, они были слегка разочарованы.
— Что это ты вдруг, — сказала жена. — Ты же знаешь, я сладкого не ем, да и тебе не надо.
— Ставь чайник, — приказал Олег.
И с нетерпением открыл шуршащую коробку, открыл цветочные мордашки бисквитов.
Семья послушно села пить чай.
Пили молча, жена так и не притронулась к пирожным, а сын, взяв одно в руки, ушел к себе. Дочка срезала кремные розочки ножом, и только потом положила в рот кусочек бисквита.
Чаепитие удалось не очень. Олег вскорости остался один на один с растерзанной бисквитной красотой.
Он долго смотрел на брошенные остатки пирожных, потом достал из ящика столика вилку и стал доедать, не торопясь, медленно.
И вспомнился ему опять паренек на переходе, с коробкой сладкого счастья на ладошке. И Олег понял, глядя на свое покинутое всеми застолье, что с этим что-то надо делать. Но что и как надо делать, он не знал.
И еще он думал о том человеке, который подарил заветную коробочку с пирожным тому асоциальному парнише. И о том, как он правильно поступил. И Олегу захотелось быть этим человеком. И еще хотя бы разок встретить этого пацана. Но в большом городе это маловероятно.
И Олег, с каким-то даже нетерпением, быстро вилкой доел все пирожные, будто хотел почувствовать хоть приблизительную радость от этой трапезы.
А сын Вадим, в соседней комнате, ел свое пирожное в прямом эфире перед телефоном, гримасничая и хохоча, посылая липкие воздушные поцелуи кому-то в сети.
Застёжная тетрадь,
19 сентября 2022
Хорист
Игната уволили с работы неожиданно и стремительно.
Он, получив такую проблему как безработица, сильно заскучал и долго не говорил об этом никому, даже жене. А когда сказал, то она его покинула так же стремительно, как и работа.
Игнат днем бегал по собеседованиям, а по вечерам общался только с компьютером, единственным и бесценным своим, как оказалось, другом.
Остальные “друзья семьи” как-то растворились в суете жизненной, пропали. Иногда звонили, правда, но так, бесцельно:
“Как ты?”
И Игнат так же кратко отвечал:
“Нормально”.
Врал Игнат. Ничего хорошего и нормального с ним не происходило. Он сидел у себя в комнате и с отвращением дожевывал вчерашнюю пиццу. На свежей пицце Игнат уже экономил. Деньги заканчивались. Работы никакой не предвиделось. И Игнат честно и безнадежно изучал сайт вакансий. Стыковки не происходило никакой.
Был светлый летний вечер, и Игнат открыл фрамугу окна, чтобы освежить голову вечерней прохладой. И горестно стал думать о жене. Ему рисовались все какие-то пошлые ее поступки, хотя он знал, что жена его вполне себе строгая женщина, и не допустит в своей приобретенной свободной жизни никаких непристойностей.
Ушла, потому что и впрямь денег постоянно не хватало. А у нее — потребности, и не на зарплату Игната.
Доедая пиццу, Игнат совсем загрустил, как вдруг в его комнату, разорвав тишину, ворвалось громкое пение. Пел хор. Игнат вдруг почувствовал себя в зале капеллы или оперы. Классическая тема, захватывающая своей торжественностью и душевностью, заполнила узкую и неуютную комнату.
От нее сразу стали заметнее старые обои и протечки на потолке. Обросли телесностью разбросанные бумажки, пустые упаковки холостяцкого жилья.
Заметив это, Игнат встал и
