Скаут уставился на ободранные костяшки пальцев, будто бы пытаясь разглядеть что-то сокровенное, выглядывающее из них наружу.
— Лишь в этот миг, когда чувства обостряются до предела, я могу почувствовать что-то мимолетное, ускользающее, словно тень, словно призрачный летучий аромат… — Аш вздохнул. — Когда я смотрю на усталые лица товарищей, поднимающих мечи для последней атаки, я начинаю по-настоящему ценить жизнь. Я чувствую как учащенно бьется сердце, как сбивается дыхание и пересыхает во рту. Я существую лишь здесь и сейчас, без прошлого и без будущего. Только я, настоящий, не выдуманный…
Я глядел на Аша, и видел, что он и вправду настоящий, не выдуманный. А я? Настоящий ли я? Ради чего я сражаюсь? Зачем мне все это? Не пустое ли это тщеславие? Не обманываю ли я сам себя?
Я знал, что если обрушу град вопросов на товарища, то разобью в дребезги этот хрупкий миг. Момент правды, ради которого он сражался. Закусив губу, я собрал всю свою волю в кулак и промолчал.
Под утро пошел дождь. Редкие капли, тяжело забарабанившие по воде, через несколько минут сменились настоящим ливнем, накрывшим Треборг плотным мерцающим саваном. В низких грозовых тучах заурчали отдаленные раскаты грома, сопровождаемые голубоватыми вспышками. Шипящий пар заклубился над обугленными развалинами, скрывая выгоревшие скелеты зданий под белесой пеленой, а в черных от гари водостоках забурлила дождевая вода.
— После битвы частенько идет дождь, — Аш откинул с лица мокрые волосы. — Говорят, что это сами небеса оплакивают павших…
Я уставился на товарища, ожидая увидеть на его лице усмешку, однако он оставался серьезным, выжимая воду из своей косицы.
Вновь загремел гром, на этот раз уже гораздо ближе.
— Слышите!? — из-под завесы дождя высунулась бледная ухмыляющаяся физиономия Досу. — Это же знамение!
— Что это? — я нахмурился, прислушиваясь к колокольному звону, едва слышному сквозь шум дождя.
— Это доносится из храма, там, на острове, — Досу махнул рукой, подняв фонтан брызг. — Видите, сам Орвад вступился за нас!
— Давно пора, — Аш криво ухмыльнулся. — А то я уже начал беспокоиться…
Я посмотрел в направлении, которое указал скаут, но ничего не увидел, кроме тугих струй, пенящих воды озера. Размеренные удары колокола неслись, словно из-под земли, из какого-то тайного капища, нарочно скрытого от людских глаз.
— Храм Орвда? — Слеза Сердца жарко полыхнула у меня в груди, и я ухватил скаута за полу куртки, прежде чем тот сумел вновь ускользнуть. — Но почему он на острове, а не здесь, вместе со всеми?
Досу недоуменно вскинул брови.
— Даже такие еретики как зонтракийцы не посмеют насмехаться над отцом богов!
Аш покачал головой, стараясь сохранять серьезное выражение лица.
— Хороша семейка, ничего не скажешь!
Досу испепелил Аша яростным взглядом.
— Вот, из-за таких как ты, боги и остаются глухи к нашим молитвам!
Я выпустил куртку скаута из пальцев, и он тут же растворился среди дождевых струй.
— Зачем ты так с ним? — я поморщился, зная, что Аш ни за что не упустит случая позубоскалить. — Сам ведь знаешь, как Досу к этому относится.
— Знаю, не удержался, — Аш вздохнул. — Просто очень уж потешно наблюдать, как старик каждый раз хватается за свои обереги.
— Досу не трус, — я покачал головой. — Просто он из тех людей, которым нужно во что-то верить в этой жизни. Во что-то вечное, незыблемое. Возможно, что он и прав. Быть может, это нам с тобой нужно посетить остров…
Аш вытаращился на меня, точно на диковинную птицу пафлин, только что отложившую золотое яйцо.
— С чего бы это вдруг? Неужели ты думаешь, что боги на самом деле приложили руку к нашему спасению?
Я только покачал головой.
Миносцы начали потихоньку выбираться из озера и строиться на набережной, подбирая валяющиеся на ступенях доспехи и оружие. Раздетые догола они были неотличимы друг от друга. Никаких знаков различия, никаких униформ и гербов. Только бледная мокрая плоть, да темные тени вместо глаз.
— Седьмой лист из альбома мастера Донамато, — Аш хмыкнул, очерчивая пальцами в воздухе прямоугольник, словно заключая происходящее в рамку. — «Сошествие душ в утробу горы Хельд»!
Миносская армия, вернее то, что от нее осталось, и вправду выглядела весьма жалко. Принц Гойо, в нелепых шерстяных рейтузах, плотно обтягивающих длинные худые ноги, отдавал приказы полуголым адъютантам, снующим среди полуголых офицеров. Юный Родольфито уныло сидел на плечах у принца Сангио, а измученные трясущиеся Джакинто и Регуло вдвоем завернулись в обгорелый солдатский плащ. Лица у принцев были до того изможденные, что даже надменный Примитиво казался лишь тенью былого себя.
Выстроившиеся колонной наемники фирганцы уже успели облачиться в кольчуги. С их спин на ремнях свисали тяжелые кавалерийские щиты, на плечах лежали топоры на длинных рукоятках, а над головами развевались закопченные флажки, привязанные к остриям обугленных копий.
— Фирганцы стоят каждого потраченного на них торха. Не то, что остальные наемники, — заметил я, усевшись на верхней ступени лестницы, и выжимая воду из своих брюк. — Помнишь, как они выручили нас при битве у Пасти Мистар?
— С одними фирганцами войны не выиграешь, — Аш не спеша развязал ремешки на кожаной седельной сумке, которую ему подал один из скаутов.
— Сухая одежда, господин колдун, — помощник Досу старший скаут Сиф протянул мне туго перетянутый шнуром кожаный мешок. — Командир просил позаботиться о вас, пока он будет разведывать обстановку и искать лошадей.
— Лошадей? — я взял увесистый мешок и потянул за ремешки. — Не думаю, что в этом городе кроме нас осталось хоть что-то живое.
Дождь почти совсем прекратился, и скауты принялись натягивать на луки сухие тетивы. Они сгибали лук, пропустив его между ног, и наступив на середину коленом. Мозолистые пальцы, перепачканные воском, бережно разглаживали подмокшее оперение на стрелах, раскладывая их веерами на круглых кожаных щитах.
Неподалеку, в тени каменного истукана со звериной головой, я увидел своих телохранителей. Блас, Колдо и Тозон сидели на корточках вокруг завернутого в плащ волшебника и о чем-то разговаривали с авалорцами.
Мастер Бонавер согнулся в три погибели под тяжестью нагруженных на его спину тюков, из которых торчали рукояти завернутого в рогожу Юнберна, и палицы мастера Литургио. Мастер Алгар не спеша достал из длинного кожаного футляра блестящую металлическую иглу, и принялся осторожно прокалывать отверстия в заледеневшем плаще.
Тревожный звон колокола, казалось, стал еще громче. Мутная пелена над озером наконец рассеялась, и я сумел разглядеть темный силуэт одинокой скалы, возвышающейся над водой, и позолоченный купол, поблескивающий в лучах рассвета. Храм оказался совсем маленьким, с крохотной колокольней стоящей на самой вершине скалы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
