— Кхм! Григорий Дмитриевич, может, чайку организовать?
С треском захлопнув первую укладку, Долгин на несколько долгих мгновений прислушался к себе любимому — а хочет ли душенька чаю? Душенька немного покапризничила, посомневалась, но ответила все же правдиво. Хочет.
— Сей момент все спроворим!
Инициатива снизу оказалась очень своевременной, потому что закончивший обход территории начальник смены и сопровождавшие его охранники тоже ее оценили, моментально разобрав свободные стаканы. И только потом заметили, в какой хорошей компании им предстоит гонять чаи. Впрочем, бывший унтер-офицер пограничной стражи еще не успел позабыть своих солдатских «корней», так что довольно скоро атмосфера в караулке пришла в норму. Более-менее.
— Кхм. Господин главный инспектор, разрешите обратиться?
Оторвавшись от перелистывания второй укладки, Долгин слегка удивленно поглядел на начальника смены. Тот вздохнул, набираясь то ли смелости, то ли красноречия, и продолжил:
— Говорят, что если у кого в семье много детей, тому положена помощь от фабрики?
— Говорят. А кое-кто так даже и подписывался под этим приказом в том, что ознакомлен. Например, ты, Семен. Говори прямо, чего хотел?
— У Силантия ребятни с избытком, я и подумал, что было бы неплохо ему помочь.
— Не помню такого. Где служил, в каком отряде?
— В Несуловицком. Он у нас недавно, где-то с полгода, но уже неплохо себя показал — исполнительный и при этом не дурак.
— Это хорошо, что не дурак. Хм, странно, почему это его семейное положение мимо бухгалтерии прошло? Обычно у них с этим порядок. Ну да ладно, сейчас мы это поправим. Прошение-то есть? Ну так давай его сюда, чего мнешься, как красна девица. Так… так. Понятно. А где он сам?
Невысокий жилистый охранник уже переминался с ноги на ногу рядом с начальством.
— Ну что, Силантий. Я смотрю, ты жене-то скучать не даешь?
— Дык оно как-то само так получается, вашбродь.
— Я так и понял. А чего раньше не обратился за вспомоществованием? Тебе другое жилье еще… — Главный инспектор мельком просмотрел даты рождения детей и хмыкнул: — Три сына назад положено было. Богатый ты человек, Силантий, завидую. Аж восемь наследников настрогал. Да семь девок — видать, слабо в те разы старался, без должного усердия, а? Силен!
Переждав дружный хохот остальных охранников, главный инспектор добродушно подвел итог:
— Поможем твоей нужде. Сам писал?
— Сам, Григорий Дмитрич, как есть сам.
— Оно и видно: как курица лапой, прямо еле-еле и разобрал твои каракули. Садись, переписывай набело. Да поразборчивей пиши, гр-рамотей!
Увидев, что вопрос вроде как решен положительно, вернее, будет решен, еще один охранник решил немного изменить свою судьбу. Смельчаку уже давненько надоела рутина службы на проходной, отчаянно хотелось чего-то нового и интересного и при этом крайне желательно более денежного. Например, попробовать себя в отделе экспедирования, собственно экспедитором. Какие там деньги люди зашибают! Сказка! Просто как сыр в масле катаются. Опять же, особое благоволение хозяина именно к работникам этого отдела уже давно стало чем-то вроде пословицы. А если рылом не вышел в экспедиторы, так это тоже не беда — если, конечно, правдивы слухи о том, что господин главный инспектор собирается обзавестись десятком-другим официальных подчиненных. Младший инспектор условий труда — это звучит! И, пожалуй, куда как лучше простого экспедитора. Начальственная должность, не абы что!
В ответ на немного путаное и сбивчивое, но вместе с тем весьма искреннее обращение Григорий Дмитрич для начала задумчиво подкрутил кончики усов и хмыкнул:
— Хм. Собираюсь, верно. Да вот все как-то собраться не могу.
Поглядев на смельчака каким-то непонятным взглядом, он дотянулся до стопки бумаги и «отщипнул» от нее еще пару листов.
— Пиши прошение о переводе и всю свою биографию.
— Виноват, Григорий Дмитрич, так я же уже?.. Понял. Что писать?
— Где родился-крестился, как и кем служил, ну и все в таком же духе и со всеми интересными подробностями. И самое главное. Только правду, какой бы она ни была. Понял? Ну а раз понял, так и приступай.
Многодетный отец чертыхнулся и в очередной раз смял испорченный кляксой лист.
— Семен, раз уж начал ему помогать, так помогай до конца. А то он со своей писулькой до вечера провозится.
Не спеша пролистав вторую укладку и позаимствовав из нее еще пяток служебных записок, Долгин допил свой чай и принял заявку на оказание матпомощи. Мельком просмотрел, одобрительно хмыкнул, затем достал авторучку и поставил размашистую подпись.
— Вот теперь все красиво и правильно, не стыдно и самому Александру Яковлевичу показать. Кстати, он как раз у себя, так что все сейчас и оформим, в самом лучшем виде.
Второе прошение Долгин читал еще более внимательно, а вот ручку доставать не торопился. Вместо этого он еще раз оглядел подтянутого охранника, преданно и с надеждой взиравшего на него в ответ, упрятал бумагу к себе в портмоне и лениво бросил:
— За нарушение контракта — штраф сто рублей и перевод в наружную охрану третьей складской линии.
В наступившей тягостной тишине раздался неясный полусип-полукашель — сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, неудачливый проситель потерянно вопросил:
— Какое нарушение?..
Господин главный инспектор вздохнул:
— Куда и к кому заглядываешь раз в две недели — надеюсь, не позабыл? А значит, у тебя пункт девять, запрещающий разглашать сведения о компании, ставшие известными в ходе службы. И пункт двенадцать — частичная нелояльность своему работодателю. Можно было бы и на полную наскрести, да жалко тебя, дурака.
Охранник медленно бледнел до прозрачной синевы, тихо ежась под взглядами своих недавних сослуживцев. Полными недоумения и непонимания столь внезапной немилости начальства к собрату-охраннику. А вот старший смены понял все и сразу, отчего выражение его лица обещало кое-кому большие неприятности. Для здоровья вообще и самочувствия в частности.
— Достаточно или еще что разъяснить?
Затравленно оглядевшись по сторонам, молодой мужчина сник — и лишь что-то тихо-тихо пробормотал.
— Вижу, вопросов больше нет. А остальные — слушайте и мотайте на ус: компания знает ВСЕ, что ее интересует. И про всех. Пока вы заботитесь о ней, она заботится о вас — защитит, вылечит, накормит, обучит. Хорошо себя проявите — в начальники поставит. Случись что плохое — и о семье вашей позаботится, вдову поддержит, детей в люди выведет. Если ошибся кто, по дурости да молодости — простит и даже попрекать не будет. И некоторую помощь людям государевым тоже поймет, это дело, можно сказать, житейское. Но все это — до определенного предела.
Внимательно оглядев бывших сослуживцев (отряды, может, и разные, да бригада-то все равно была одна на всех, четырнадцатая Ченстоховская), главный инспектор повторил с заметным нажимом:
— Компания дает шанс всем, кто того достоин. Главное — не обманывать и честно исполнять работу. Все!
Закрыв и присоединив вторую укладку к первой, главный инспектор слегка отряхнул ладони и подошел к вешалке. Глядя на него, как-то нерешительно засобирался и Силантий, то и дело поглядывая на свое прошение, так и оставшееся лежать на столе у старшего смены. Ан нет, оно все же перекочевало со стола в нужные руки, а потом и во внутренний карман сюртука.
— Семен, чтобы морды лица у всех были целые. Проверю! А за чай благодарствую, весьма хорош.
Следуя за господином Долгиным на третий этаж управы, многодетный отец изо всех сил давил в себе предательскую робость. Для него и старший смены — уже высокое начальство. А уж к самому к его благородию!.. Как бы они не разгневались, что с такой мелочью от важных дел отрывают… Но все оказалось не так уж и плохо, как думалось, — вообще-то хозяин кабинета даже не обратил внимания на вошедших, занятый чтением бумаг.
— Александр Яковлевич, тут небольшой вопрос надо бы решить…
— Ну?
Положив листок с прошением прямо на важные (других на столе у владельца фабрики и быть не может) документы, главный инспектор отошел в сторону и присел на стул, оставив охранника в полном одиночестве. Его благородие прошение прочел, подписал и равнодушно отодвинул от себя. Но только Григорий Дмитрич потянулся за ставшей ОЧЕНЬ важной бумажкой, как ее опять пододвинули обратно, заодно заинтересовавшись просителем.
— Силантий Саблин?
— Так точно!
— Дед в Отечественную войну отличился?[27]
— Так точно, в драгунах был.
— А скажи мне, Силантий, почему у трех твоих сыновей и четырех дочек отчества с остальными не совпадают?
— Так… Ваше благородие, разрешите доложить? — Силантий привычно вытянулся по стойке смирно. — Дети — это брата моего, Луки. Он от холеры недавно умер, с женкой. А я их, значит, к себе. Вот.
