приделанная над очагом, и на головы спящих попадали подсвечники, горшки, блюда и прочая утварь, да и сама полка кое-кого ушибла; словом, в мгновение ока все уже были на ногах, выхватили сабли из ножен, а по полу еще катались упавшие котелки, и в воздухе стоял запах пороха. Мы стали обсуждать разные способы останавливать кровь, начиная от пластыря из земли и навоза до прижигания раскаленным железом или смазывания сметаной (ведь от нее свертывается молоко), как вдруг вошла хозяйка и сообщила, что у мальчика кровь больше не течет.
Один за другим мы поодиночке входили в горницу посмотреть на опочившего вечным сном любимца нашего. Пужуле даже позавидовал ему, увидев светлую улыбку, озарившую лицо Луизе, и сказал, что готов променять рану, которую нанес ему серпом правнук старухи Пеншинав, на кровавую рану, которую нанесла Комарику пуля ополченца.
— У меня и трех капель крови не вытекло, но муку терплю адову! Сил больше нет! — стонал наш гонец, уже представлявший себе, как он целую неделю будет волочить свою длинную ногу.
Маргелан пытается починить прялку; Рыжеволосая и Мари помогают хозяйке разливать суп по мискам; кузнец Бель- треск с огненно-рыжей бородой натачивает клинок своего Дюрандаля — меча с клинком широким, как ладонь самого Бельтреска, и, занимаясь своим делом, поглядывает на меня, на мое перо и на листки, но против своего обыкновения не отпускает насмешливых замечаний, вероятно потому, что в отряде я один из всех не спал в ту ночь.
Усталость вдруг сломила меня; пришла моя очередь получить похлебку, и сладостный, крепкий сон уже подкрадывается ко мне, настал час, когда нет больше повеления писать, и отошло куда-то уныние, не оставлявшее меня, пока я писал. Но не потому ли я напасал так много, что печаль томила меня?
Увидев, что я убираю в шкатулку перья, силач Бельтреск откладывает в сторону свой меч и точильный брусок и сам выбирает для меня вместительную миску.
ФИНЕТТЕ
Уведомили нас, что господин граф де Брольи и господин полковник де Марсильи идут из Алеса с многочисленными регулярными войсками, имея целью расправиться с нами за нападение паше на Женолак. Пужуле охромел и вместо пего посылают в Долину меня просить там помощи у наших братьев.
Поскольку путь мой идет через Корньяр, питаю надежду свидеться с тобой у дядюшки Ларгье, а если не встретимся, ты хоть будешь знать из сего письма моего, что я молю бога хранить нас с тобой, друг мой, и, по милосердию его, соединить нас поскорее в радости и счастье.
Твой Самуил.
Обязательно сходи в Лупино, помолись у старой смоковницы, что растет у дома Пего, под нею лежит Луизе.
Далее следуют заметки,
наскоро написанные карандашом
на разных обрывках и клочках бумаги.
КИПАРИС
Мы шли с Финеттой одни и чувствовали себя такими маленькими, бессильными, нам было страшно, но вот Финегта увидела кипарис и указала мне на него. Мы побежали к нему, крупицу за крупицей отбрасывая от себя страх. Под синеватыми его ветвями зеленели четыре могильных холмика, такие ровные, обихоженные, что потомкам спящих туг людей нечего было стыдиться — никто не укорил бы их в небрежении. Мы доверчиво постучались в дверь, выходившую на это маленькое кладбище.
Старое жилище гугенотов, очень скромное и опрятное, хозяева — незнакомые нам люди, высокие, крепкие, худые и смуглые, лица суровые, а глаза ласковые…
— Кипарис… «в тени крыл твоих я укроюсь…»
Родное наречие, слова скупые и нежные.
Когда мы, отдохнув и подкрепив свои силы, двинулись дальше, Финетта сказала мне:
— А кузнечики тоже любят кипарис.
ПОД СТЕНАМИ АЛЕСА
Народ господень разбил свой стан на берегу Гардоны у врат великого города.
Устами Жана Кавалье дух божий сообщил нам, что Жуани уже вне опасности, ибо мессир де Брольи повернет вспять от Лозера, когда дойдут до него слухи о том, что за его спиной совершаются грозные деяния.
Сникла гордыня могучего города, укрылся он за своей крепостью с бойницами, узкими, как лезвие ножа,{67} и, лишь только пением псалмов его пощекотали, он ощетинился, как еж, выставив свои колючки.
НАШИ ДРАГУНЫ
Не можем надивиться на братьев наших во Христе, пришедших из южных долин к нам, на берег Гардоны; они многочисленны, хорошо вооружены, тепло одеты, так, понятно, и должно быть, раз они пустились в столь смелый поход., Их драгуны — ведь у пришельцев этих есть и кавалерия — все как на подбор высокие парни, гибкие, как побеги тальника; лица у них бритые и гладкие, как спелые, черные оливки; они, кажется, никогда не слезают с коней — и пьют, и едят, а может быть, и снят в седле; носятся верхом на серых маленьких лошадках с тонкими точеными ногами и на всем скаку кидают арканы или нож. Они называют себя конными пастухами, а край свой именуют Камарга; эта низина лежит у самого синего моря, скот там живет на свободе (бери, кто хочет), зной убийственный, а пыль на дорогах — голая соль…
ЗОЛОТЫЕ ПЛОДЫ
Парень со свистом: высасывал какой-то диковинный золотой плод, сдавив его своими острыми зубами, белыми, как молочные зубы ребенка, мы с Финеттой еще таких плодов не видывали.
Аньян Фиалуз, пастух из Келара и драгун божьего воинства в эскадроне Абдиаса Мореля, называемого также Катина, сказал нам, что эти желтые плоды называются лимонами, и угостил нас.
Мы с Финеттой разом откусили по куску и сразу выплюнули, как будто рот нам обжег горящий уголь; Аньян Фиалуз хохотал над нами, а от брызг лимонного сока у нас щипало глаза. Прижавшись ко мне, Финетта шепнула:
— Они ведь сарацины.
УДИВИТЕЛЬНЫЕ БРАТЬЯ
А еще мы познакомились с братом Жюстом Лебром, белокурым и кротким, как Иисус Христос, и прозвище ему дали Бескровный, потом с братом Дюпоном, служившим
