И я действительно стал думать об этом. У меня на это были причины, ведь только сегодня днем у меня был приступ совершенно несвойственной мне злости. Получается, что я могу превратиться в черте кого. Опять…
Глава 14
БАМ!
Проснулся я со странным ощущением, будто весь дом содрогается от ударов. Будто кто-то огромный и сильный без стеснения стучал в потолок. С потолка наверняка посыпалась бы штукатурка, если бы он был не из цельного камня.
Перед тем как лечь спать в шикарную постель, я осмотрелся: стены и потолок были сделаны из цельного куска камня. Как будто кто-то прикатил огромный булыжник и, выдолбив внутри него ниши, придал ему форму квадратного строения. Я даже потрогал на всякий случай стену и убедился, что она действительно каменная. Даже шкафы были каменными. Однако, вспоминая, как исчезают стены, я предположил, что при желании шкаф можно и отодвинуть. Кроме того, на каменном столе я обнаружил мясо, которое за два дня, проведенные в этом мире, видел впервые. Самые обычные кусочки мяса со вкусом телятины. Возможно, это и была телятина. Затем я дополз до кровати, оказавшейся на редкость мягкой, и лег спать.
И вот теперь я с трудом повернулся на другой бок и попытался уснуть.
БАМ!
Ничего не получалось.
БАМ!
Грохот наконец достал меня, и я приподнялся на локте. Поверх огромного и мягкого одеяла я посмотрел на каменную стену в том месте, где должна бы быть дверь.
Она оставалась закрытой.
А стены все же немного сотрясались. Не равномерно, а с перерывами. Иногда они сотрясались быстрой дробью, а иногда с перерывом в минуту или две.
Я нехотя встал и оделся. Черная одежда, которую мне подлатали еще позавчера, уже успела стать привычной, будто вторая кожа. Мне почему-то кажется, что на это и был расчет, но кто знает…
Хорошо еще, что стена исчезла, едва я к ней подошел. Если честно, то я все еще сомневался, откроется она или нет. Я, конечно, доверял Кельнмииру (вернее, мне ничего не оставалось, кроме как доверять), но что я знаю о людях этого мира? Тем более о вампирах… Что меня еще беспокоило, так это слова Наставника. Всю ночь мне снились странные обрывочные сны, в которых я бродил по своему родному городу злой, испуганный и уставший. Мне казалось, что за мной гнались… хотя, может быть, это я гнался… Была ночь, и свет фонарей едва освещал улицы. А я все бежал, бежал…
БАМ!
Вот опять этот грохот. Едва стена передо мной исчезла, как над головой пролетело что-то черное и большое. Я даже не сразу понял, что это был человек. Только когда этот человек пробежал мимо меня обратно в зал и начал остервенело драться с кучей таких же людей в черной одежде, я до конца вник в происходящее.
Насколько я понял, так у них проводились тренировки. С полной уверенностью я ничего сказать не мог, но первый вывод, как правило, самый верный.
Меня заметили сразу, я понял это по тому, что люди продолжали летать по всему залу во все стороны, но с удивительной легкостью по самым неожиданным траекториям пролетали мимо меня. И слава богу, потому что, если бы такая туша врезалась в меня, даже хоронить было бы нечего.
Эти парни определенно внушали уважение, потому что, ударившись о каменную (каменную!) стену, они с легкостью вскакивали и возвращались к общей схватке. И это не считая того, что иногда кто-нибудь на пару секунд зависал в воздухе, а потом вновь пикировал вниз. Зрелище, скажу я вам, еще то. Больше всего мне эти парни сейчас напоминали воронов, летающих над невидимой добычей и дерущихся за право попробовать ее первым.
Один из них в очередной раз пролетел через весь зал и ударился о стену. Тут я понял, что меня разбудило. При ударе по стене прошла легкая дрожь. А парень как ни в чем не бывало вскочил и вновь впрыгнул в круг дерущихся. И все это происходило в полной тишине! Не считая ударов о стены конечно.
Мягко говоря, это внушало уважение. Куда уж там какому-то ушу.
Неожиданно в зале произошла резкая перемена. Все дерущиеся разом застыли. Причем кто с поднятой выше головы ногой, кто в прыжке, а кто и вовсе в очередном полете из одного угла зала в другой.
Исчезла уже знакомая мне стена, и из нее вышел Кельнмиир. Он вновь был в черном капюшоне, под которым совершенно не было видно его молодого лица. Мне стало понятно, почему он ходит в капюшоне, ведь он и так ростом намного ниже их. А уж если откроет свое молодое лицо, то выяснится, что он еще и выглядит куда моложе своих учеников. Хотя он и вампир, но воспринимать его будут уже по-другому. А в черном капюшоне он смотрится как надо. Наверняка его ученики догадываются, как он выглядит, но это ничего не меняет. Можно сказать, что Кельнмиир отдает дань внешней атрибутике, так сказать, создает имидж.
– Встать в строй, – тихо произнес он.
Я едва успел подумать, что его голос отличался от того, которым он говорил вчера. Он говорил полушепотом. По всей видимости, это также была дань традициям.
Все восемь дюжих парней встали уже знакомым мне клином. В центре клина, как и вчера, стоял Кельнмиир, а вот острие клина отсутствовало. Я припомнил, что вчера там стоял Рихтер. Однако его не стало, и теперь клин был неполным.
Я наблюдал за ними, стоя в проходе, и никак не мог решить: то ли мне идти обратно в комнату, то ли пройти в кабинет. Где находится выход – я не знал, а спрашивать что-то не хотелось. Мало ли что у них за порядки…
– А ты чего встал? – рявкнул Кельнмиир. Я с минуту хлопал глазами, пытаясь понять, кому он это сказал. Не мне же, в конце концов.
– В строй! – еще громче крикнул Кельнмиир, глядя на меня.
Я на всякий случай обернулся посмотреть, не спрятался ли кто за моей спиной.
Никого не было.
Раздался тихий смешок.
Наверное, не выдержал кто-то из учеников.
Я судорожно вздохнул и как можно быстрее встал на место Рихтера. Смотрелся я по сравнению с остальными весьма комично. Если на них черная одежда обтягивала мышцы, то из меня она делала нечто среднее между пугалом и скелетом. И конечно же я был самым маленьким после Кельнмиира.
– Вы уже размялись? – спросил Наставник.
– Да, – коротко ответил один из учеников.
Это они так разминаются?! А что же у них на тренировках-то?..
– Замечательно, – Наставник поднял руки над головой, сжал в кулаки и сделал странное движение, похожее на завинчивание огромной лампочки. – Повторим пройденное.
Все ученики послушно начали «закручивать лампочки». Я, чтобы совсем уж не быть крайним, попытался делать то же самое. Получалось нечто, даже отдаленно непохожее на оригинал, хотя я честно старался.
Кости в локтях хрустели, а плечи уже устали держать руки над головой. Я попытался отвлечься, думая о том, с чего это меня так бесцеремонно заставили заниматься.
И тут произошло что-то странное: едва я отвлекся, тело стало, не спрашивая моего мнения, делать движения по своему. Как только я это заметил, мои движения опять сбились и все вновь пошло наперекосяк. Я опять попытался отвлечься, но теперь это оказалось не так просто.
– Теперь к этому добавим внутренний «лотос», – произнес Наставник, продолжая совершать круговые движения.
Я остановился и огляделся по сторонам. Ученики продолжали делать те же движения, но теперь над их головами начали появляться странные светящиеся очертания, действительно похожие на цветок лотоса. Когда один из учеников кинул в мою сторону удивленный взгляд, я опомнился и вновь начал махать руками и старательно делать вид, что добавляю этот самый «лотос». Естественно, над моей головой ничего подобного не появилось. Правда, я даже смутно удивился, руки у меня еще не отнялись, хотя пора бы уже, ведь я добрый десяток минут махал ими над головой.
– Изменим наклоны плоскости. – Наставник перевел руки в горизонтальное положение перед собой и продолжил делать движения руками вокруг светящегося цветка.
Ученики повторили его движение, и, к моей радости, у двоих из них «лотос» погас, и они чертыхнулись. У меня же и вовсе не получилось перенести это движение в другую плоскость – я запутался в руках.
Стоять как самый последний дурак и смотреть на других мне не хотелось. Поэтому я решил попытаться сделать что-то похожее, а уж после этого смотреть, как последний дурак.
Получалось это движение не у всех, а уж «лотос» исчезал у каждого. С каждым исчезновением «лотоса» на его восстановление ученикам требовалось все больше и больше времени. Я вспомнил, что пользуются они лишь внутренней энергией, а раз так, то ее восстановление требует времени.
Кельнмиир же совершенно спокойно смотрел на учеников, а между его двигающимися руками, как бы без его участия, светился «лотос». Зрелище было просто завораживающее, и я невольно засмотрелся. И вновь, когда я отвлекся, мои руки, избавившись от моего назойливого внимания, зажили своей жизнью. Я это заметил, лишь когда их скорость стала настолько высокой, что они превратились в вихрь. Как только я это заметил, они вновь запутались.
