– В чем правы? – спросил я.
– Все просто. Я поразмыслил над твоим положением и понял кое-что очень важное. Мы все время забываем, что ты не в своем теле. А Вельхеор ведь не какой-то там хилячок, а ого-го! Хотя вся сила сосредоточена в сущности, тело за долгие годы тоже кое к чему привыкает. И сегодня я получил подтверждение, – Кельнмиир в восторге щелкнул пальцами. – Тело, если ты ему не мешаешь, может делать весьма полезные вещи. Например, техника Искусства, мне думается, знакома ему в совершенстве, ведь оно, в смысле тело, изучало его несколько сотен лет. Чего уж говорить о простой реакции, которую ты продемонстрировал нам на занятии. Вот с энергией сложнее. Но все поправимо… я надеюсь.
– Вы надеетесь? – Я вскочил с кресла. – А когда же я вернусь домой? Вы же обещали!
– Успокойся, – успокаивающе сказал Кельнмиир. – Ты вернешься домой, как только мы придумаем, как это сделать.
Значит, они так ничего и не придумали.
– Я думал, что вы такой весь из себя умный, раз уж к вам обратились, – вспылил я.
– Даже очень и очень умный, я не могу быть умнее целой толпы, пусть и старых пней, но все же Ремесленников, – усмехнулся Кельнмиир.
Мне же, наоборот, было совсем не до шуток. Даже вчера, услышав объяснения всей сложности и практической невозможности моего возвращения, я до конца не верил в это. Мое сознание угодливо спрятало осознание этого так далеко, что я о нем просто забыл… на какое-то время.
Перед моими глазами пронеслись лица… улицы… дома… Послышались отдаленные голоса друзей… знакомых… ровный шелест не выключенного на ночь телевизора… музыка. Все это для меня исчезнет… Худенькая фигурка девушки, танцующей в полумраке дискотеки в одиночестве, без меня… или, что еще хуже, с кем-нибудь другим… Лида…
– Виктор?
А сколько еще я не сказал? Сколько бы я мог сказать, если бы мне дали шанс вернуться обратно. Только один шанс…
– ВИКТОР!
– А? Вы что-то сказали? – пробормотал я, рассеянно подняв глаза на Кельнмиира.
До меня медленно начало доходить, что я просидел в немом оцепенении довольно длительное время.
– Понятно, – вздохнул Кельнмиир. – Тебе нужно выпить.
Я только вяло подумал, что еще не встречал здесь никаких спиртных напитков. Выходит, здесь они тоже есть? У всех представителей человечества, в каком бы мире они ни находились, остаются одни и те же пороки? Или в их волшебном мире это не порок, а, наоборот, полезно, как ничто другое?
Пока я размышлял, передо мной появилась кружка с чем-то очень приятно пахнущим. Напоминало смесь малины и ванили.
– Что это? – на всякий случай спросил я.
– Лекарство от грусти, – неожиданно тоскливо ответил Кельнмиир. – Жаль только, что на вампиров не действует.
Пить я особо никогда не любил и не умел, поэтому для начала с подозрением сделал маленький глоточек. По горлу прокатилась волна сладости и влилась в желудок. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, а через секунду я ощутил невероятный прилив бодрости. Настроение особенно не улучшилось, но зато в голове прояснилось.
Если я буду впадать в пессимизм, то ничего хорошего это не даст. Будет только хуже. Намного хуже. Лучше думать, что рано или поздно я вернусь домой, а до тех пор нужно пытаться узнать как можно больше. Познать то, о чем не имел понятия. Это же ведь так интересно, попасть в мир, полный волшебства и сказочной красоты. Если только ты попал в этот мир не навсегда…
Я сделал второй, уже полноценный глоток. Кельнмиир с интересом следил за моей реакцией.
Какая может быть реакция на заряд оптимизма? Я прямо-таки засиял. Не в том смысле, что покраснел, а именно засиял…
– Какой чудесный напиток, – неожиданно чересчур громко сказал я.
– Ну, вот мы и выяснили, – пробормотал Кельнмиир.
– Что выяснили? – опять громыхнул я. Кельнмиир ухмыльнулся.
– Что «Сладость жизни» действует на тебя, так же как и на прочих людей, ведь на вампиров она вовсе не действует.
Наверное, это комплимент.
– Замечательно, – восхитился я. – Еще одна радость в этой прекрасной жизни.
– Ой ли.
– Что «ой ли»?
– Ты уверен, что в замечательной? – с подозрительными сарказмом спросил Кельнмиир.
Я поудобнее устроился в кресле и расслабился.
– А то! Если мне не случится попасть домой, то буду жить у вас. Кей был совершенно прав, назвав мой мир негостеприимным местом. Правда, он слегка приуменьшил. А у вас весьма гостеприимно, и люди у вас хорошие… и вампиры. Да у вас тут столько интересного, что не один год потребуется, чтобы хотя бы понять все масштабы моего незнания!.. – Я допил кубок и поставил его на стол. – Какой хороший напиток. Такого радостного настроение у меня не было еще с первого класса. Первого сентября я шел в первый класс, я так ждал этого дня… Помню, еще такая белая рубашечка на мне была…
– И что же? – поддержал разговор Кельнмиир, однако украдкой позевывая.
– Эту белую рубашку мне уже третьего сентября испачкали… да и не только рубашку… Ик… В лужу меня посадили, за что, я, правда, не помню… Но ведь сейчас это же совсем другое! У вас тут такая страна хорошая… эта… как ее? Эле… Элирская Импре… тьфу… Империя. Слово-то какое, и не выговоришь. В общем, решено, остаюсь у вас.
– Уверен? – Кельнмиир уже откровенно усмехался.
– Уверен, – горячо сказал я и нечаянно уронил кубок на пол. Он, однако, не покатился по полу, а завис над ним и поспешил к выходу.
– Куда? – растерялся я.
– Что, еще хочешь? – поинтересовался Кельнмиир.
– Хотелось бы… ик, – я удивленно прикрыл рот ладонью и задумался.
Неужели я напился? Одним стаканом какой-то сладкой бурды? И это называется русская гордость. Считается, что русский человек может на халяву пить сколько угодно. А тут пришел в гости, выпил пару глотков и уже в зюзю. Хотя почему в зюзю? Мысли идут довольно здравые…
– Слышь, Кель… Кельнми… ир, ну и чувство юмора было у твоих родителей, а где Ремесленники?
Кельнмиир стукнул книгой, которую до этого держал в руках, по столу.
– Наконец-то умные мысли. Кхе… – Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. – Хотя про лужу тоже было весьма точно и к месту. Ромиус на Ассамблее, а молодой Кей бегает по его поручению.
– Ага, – глубокомысленно изрек я. – Это, безусловно, хорошо. А… хм.
Неожиданно я совсем потерял ход мысли и сконфуженно замолчал.
На целую минуту воцарилась тишина.
– Но они скоро должны прийти, – нехотя, словно открывая тайну, наконец сказал Кельнмиир.
– Заме… ик… чательно, – едва выговорил я.
В глазах уже поплыли разноцветные круги, и меня начало укачивать. Я невольно вцепился в подлокотники кресла, чтобы ненароком из него не выпасть.
– Что-то с тобой не то, – наконец заметил Кельнмиир.
– Да ну?
Меня уже откровенно штормило. Еще чуть-чуть – и я бы упал набок вместе с креслом. Очень кстати за моей спиной послышались шаги.
Поскольку Кельнмиир сидел передо мной, вероятнее всего, это был не он. Значит, это пришел кто-то из Ремесленников.
Любопытство пересилило мое плохое самочувствие, и я очень аккуратно повернулся, пытаясь разглядеть, кто же это пришел.
– Что это вы тут делаете? – раздался уже знакомый мне баритон.
– Пьем, – лаконично ответил Кельнмиир.
Я тоже собрался открыть рот, чтобы сказать что-то умное, но из него вырвалось лишь нечленораздельное мычание.
– А с ним что? – прозвучал как всегда жизнерадостный голос Кея.
Кельнмиир пожал плечами:
– Слабый он, с одного кубка унесло.
Это меня-то унесло? Да я… гм… о чем это я?
– Ты смотри, с утра уже напившись. Хорошо хоть не буянит. Хотя подожди-ка… – Лицо Кея выплыло откуда-то сзади и уставилось на меня. Выглядело оно, должен сказать, весьма расплывчато.
– Э-э-э, да он бы, может, и побуянил, вот только какие-либо мыслительные процессы в этой голове, – он постучал меня по лбу, – по всей видимости, отсутствуют.
Это у меня-то отсутствуют? На себя бы посмотрел!
– Ик! – обиженно ответил я вслух.
– Ты чем его споил? – озабоченно спросил Ромиус.
– «Сладостью жизни», – ответствовал Кельнмиир.
– Врешь, с этого напитка даже детей не развозит…
– Потому что детям его не дают пить, – перебил Кея Ромиус. – Только «Сладость жизни» и больше ничего?
Кельнмиир возмутился:
– Ты за кого меня принимаешь? Я же честный вампир.
Кей расхохотался в ответ:
– Ага, а Зикер и вовсе скромняга парень.
О чем они говорят-то? Я не ула… э-э… не понимаю чего-то.
Ромиус наконец показался в поле моего зрения и сел в кресло. Лицо его выглядело более чем озабоченным.
– В общем, так, ребята, – он посмотрел мне в глаза, ища в них спрятавшийся разум, – у нас серьезные проблемы. Хотя я и не доверял Ассамблее, такого решения я не ожидал даже от них.
– Совсем плохо? – посерьезнел Кельнмиир.
– Еще хуже. По предписанию Ассамблеи Вельхеор, именно Вельхеор, должен быть отконвоирован в Императорский дворец и взят под надзор до Императорского суда.
