— Короче, все ништяк: ваш четырехугольник элементарно делится на две равные части. Перетасуетесь, как короли и дамы в колоде, да создадите новые семьи.
— Спасибо на добром слове! Дай закурить.
— Пли-из. — Никита подал сигарету, чиркнул зажигалкой.
Вспышка пламени от зажигалки длится секунду, ну, может, две, но я при этом свете успела разглядеть, что у Никиты невероятно красивые, зеленоватые глаза. Куда там до их живого, переливчатого мерцания изумруду в печатке Владимира Ивановича!.. Прямой нос, чуткие, точеные ноздри, влажные губы. Волосы густые, как сноп колосьев спелой пшеницы, стрижка модная, полудлинная. Оказывается, Синев обалденно красив! Просто Парис!.. Как я раньше не замечала?.. Оставалось надеяться, что он не заметил моего нескромно-пристального взгляда.
— Ты сама, Катрин, не будь овцой. Чуешь, Лялька держит супруга на коротком поводке тем, что постоянно возбуждает в нем дух соперничества? Ревность — ахиллесова пята твоего Волкова. Если бы ты ему изменяла, да почаще, он бы тебя никогда не кинул.
— Сомневаюсь…
— Не стоит сомневаться, тут даже к дедушке Фрейду не ходи!
К чему он клонил, на что намекал? На всякий случай я заверила, что измены не для меня, я — девушка верная. Но Кит заспорил:
— Нашла чем гордиться… Думай, как жить дальше, шевели шариками. Итак, что мы имеем? Твой Серый Волк Ольге был изначально не нужен, она повелась на его башли. Значит, твоя задача — убедить его поделиться с супругой и ее любовником, ну и себя, разумеется, не обидеть. При другом раскладе его обязательно, всенепременно пристрелят.
— Как у тебя язык повернулся!.. Между прочим, Эгем не виноват, он не мог стрелять в Сережу, потому что в это время в больнице находился!
Вскочив, в сердцах я нечаянно опрокинула стакан, который с глухим звоном откатился в дальний угол. Никита хмыкнул и, бросив окурок на пол, затоптал его, жестко бросив:
— Читала Оноре де Бальзака? Так вот он писал: «Ответ на все загадки — деньги».
— Ага, а еще автор «Человеческой комедии» изрек, что каждый страдает от отсутствия денег и никто не страдает от отсутствия ума! — строптиво дернулась я.
— То-то ты из музыкантш подалась в риелторы, возвышенная ты моя! Не иначе как пострадала от отсутствия ума… Все, кончай буровить! Слушай сюда: тебе надо срочняком искать эти бешеные бабки, если не хочешь, чтобы твой Волков остался придурком, пускающим слюни и роняющим стаканы на пол.
— Не смешно!
— Я и не собираюсь тебя смешить. Все более чем серьезно. Пока ты газуешь на эмоции, захлебываешься в соплях, у твоего мужика мозги атрофируются. Ему после бессознанки надо питать и питать серое вещество, прокапать какие-нибудь ноотропные препараты типа церетона или, на худой конец, церебрализина, а лучше, я думаю, фенотропил с актовегином. Все качественные импортные препараты для стимуляции мозгового кровообращения стоят дорого, — втолковывал он.
— Но ведь Сергея лечат?
— Хм, типа того. Ну, назначат твоему Волкову пирацетам, а это — мертвому припарки, дешево и сердито. Врубись, Катрин, кто не платит, тот не выздоравливает!
— Угу, а как же план Путина, который поднимет отечественную медицину на недосягаемую высоту? — вспомнилась мне отчего-то Розалия Львовна.
— Кончай прикалываться, у твоего Волкова от желудка пшик остался, легкие еле фильтруют… Мне продолжать, заяснять тебе про необходимость качественного, сбалансированного диетического питания и санаторного лечения, чистого воздуха?
Я раскрыла рот, но возразить было нечего. Зато Синев так и сыпал рекомендациями — массаж, гимнастика, физиопроцедуры и так далее до бесконечности. Прямо голова шла кругом от неразрешимых проблем. Зашагала, чтобы унять панику, по гулкому бетонному полу и нечаянно пнула ногой второй стакан.
— Сядь, Катрин, хватит колбаситься! Всех крыс уже расшугала!
Я опустилась на ящик, но сидела на нем как на горячих углях. Жгло сознание того, что понятия не имею, где искать «деньги партии». Если Ольга с Эгемом не знают, мне-то откуда?! И у Волкова в его бредовом состоянии не выпытаешь… Красавчик интерн неожиданно перевел стрелки на другую тему:
— Как будем решать проблему ревности? Примешь меня в любовники?
— Извини, конечно, за бедность речи, но шел бы ты на…
— И пойду! — Он направился к выходу, не оставив мне иного выбора, нежели следовать впотьмах за лучом фонарика. А возле двустворчатых дверей замер, прошипев: — Тссс…
— Что такое?
— Не слышишь? Идет кто-то. Кажется, жмура везут. — Он выглянул в щелочку. — Точно, соседа твоего Волкова по палате в морг транспортируют… Слава богу, не заметили, олухи, что замка на дверях нет.
— Выходит, морг расположен рядом с кухней? — удивилась я.
Циничный Никита успокоил: нет, мухи и котлеты отдельно. Просто и в морг, и на пищеблок попадать удобнее не через улицу, а по подземному переходу, который соединяет все больничные корпуса… Лабиринт переходов после его замечания представился мне еще более мрачным. Каталки с мертвецом и след простыл, но тошнотворный запах тления преследовал меня, как жуткий мираж, от которого стыла, леденела кровь. Вдруг дошло, что и жизнь Серого Волка висит на волоске. Как можно обижаться на него из-за Ляльки, всерьез закатывать истерики, колотиться в припадках ревности, когда нет ничего, кроме жизни и смерти?.. Мой любимый чудом избежал скорбного места на цинковом постаменте в прозекторской… Я готова была снова кинуться к его кровати, каяться на коленях, убеждать, что Лялька в полном порядке, и просить: держись, выздоравливай скорее, живи с кем хочешь, только живи! Кто бы еще пустил меня в реанимацию… Когда мы проходили мимо нее, оттуда высунулась злющая Розалинда:
— Синев, донжуан недоделанный! Где ты шарахаешься? Ни стыда ни совести. Ты работать пришел или с девками хороводиться?.. А ну-ка дуй в приемный покой!
— Сейчас, Розалия Львовна, уже дую! В смысле, иду, бегу, лечу!
Никита дождался, пока врачиха скроется за дверью, и прокомментировал выпад со свойственным ему юмором:
— Чувствуешь, Катрин, тебе вся женская половина медперсонала завидует?.. Жертвы сексуальной невостребованности! Почему-то в нашей веселой больничке мужики — сплошь женатики, а бабы — одинокие гармони. Буквально рвут меня, холостого, на части, как рыбы-пираньи.
— Нашел чем гордиться. Лучше взял бы да женился на одной из пираний, осчастливил бы собой рыбку.
Я в некотором смысле тоже была «гармонью» без гармониста, потому не собиралась давать фору задаваке Синеву. А он неожиданно скис, пробормотал:
— Жениться? Еще чего?.. Себя-то прокормить не могу, стучу зубами, как волчина позорный… Кстати, мне теперь и жить негде. Сегодня кореш, в квартире которого я кантовался, вернулся из Москвы, что-то у него там не заладилось… Нет бы предупредил заранее, чтобы я запасной аэродром поискал, так поставил перед фактом. Пришлось очистить помещение… И машину завтра придется отдать. Жалко, она меня здорово выручала, калымил на табачок…
