Генерал отвернулся. Когда-то он любил эту игру. Особенно, если на татами выпускали сразу несколько девушек. Та, что не успевала замереть вместе с музыкой, должна была снять с себя один из предметов одежды. Наблюдение за полудобровольным разоблачением возбуждало не на шутку.
Он представил Мию танцующей рядом с Кумико и зарычал.
Где она?
Развалившийся на подушках самурай слушал пошлый и веселый рассказ какой-то гейши. История закончилась, и мужчина захохотал, хлопая себя по ляжкам. Из темноты возникла молчаливая служанка, с поклоном поставила на столик еще кувшинчик саке и исчезла.
Из угла донеслось хихиканье, а после чуть картинный возбужденный стон. Гейши «Медового лотоса» знали, как польстить клиенту. В их распоряжении был целый арсенал всевозможных охов и вздохов, которыми они отзывались на любое действие мужчины. Фальшивых, как глиняный момме, но много ли надо опьяненным саке клиентам?
Ложь была основой всего в «Медовом лотосе». И она же была причиной, по которой Ледяной Беркут глубоко в душе презирал и продажных женщин, и те нехитрые радости, которые способен был предложить «квартал ив и цветов» любому мужчине за его деньги. Безошибочно различавший фальшь в повадках жриц любви генерал ощущал вместе с удовлетворением легкую брезгливость всякий раз, когда покидал стены чайного домика.
Где Мия?
Сквозь вздохи прорезался жалобный девичий вскрик. Акио одним прыжком преодолел расстояние, разделявшее его и серую массу тел в углу, и дернул навалившегося на девочку мужчину за плечо. Тот обернулся в крайнем раздражении:
– Чего тебе?
Магическое пламя в ладони вспыхнуло, освещая смутно знакомое лицо. Пищавшая под мужчиной на татами девочка – это оказалась Оки – приподнялась и взглянула на генерала снизу вверх. Ее глаза округлились:
– Господин Такухати…
Еще двое самураев, сидевших рядом, оторвались от своих подруг и уставились на Акио.
– Ничего, – буркнул он, ощущая себя идиотом, и погасил пламя. – Обознался.
Генерал отвернулся и, игнорируя дружелюбно-пьяное предложение присоединиться, шагнул к выходу.
Надо уходить. Пока он снова не превратился во всеобщее посмешище.
Легкое прикосновение к плечу заставило обернуться.
– Вы кого-то ищете, господин Такухати?
Владелица «Медового лотоса» стояла у него за спиной и сладко улыбалась накрашенными губами.
Акио помедлил.
– Принеси счет. Я ухожу.
Он не станет снова позориться из-за нее. Пусть Мия остается здесь, с той жизнью, которую сама выбрала.
Глава 7
Подарок
На пороге домика Мия помедлила. Страшно было войти внутрь и остаться наедине с незнакомцем. В мужчине не ощущалось ни вожделения, ни похоти. Одна лишь злость окутывала его невидимой, но ощутимой издалека кисеей, и от этого становилось по-настоящему жутко.
Зачем он пришел в чайный домик и купил ночь с гейшей?
– Входи уже! – раздраженно буркнул клиент. Втянул за руку девушку внутрь и захлопнул створку.
– Вас раздеть, господин? – выдавила Мия, пряча глаза. От мысли, что ей сейчас придется ласкать и ублажать этого незнакомого и неприятного человека, она почувствовала дурноту.
– Обойдешься, шлюха!
– Что?
– Я должен тебя выкупить. – Он выговорил это с таким отвращением, словно признавался в необходимости съесть живого слизняка. – Завтра пойду к вашей «матушке» и скажу, что ты мне так понравилась – прямо жить без тебя не могу, хочу сделать своей наложницей. А вот о том, чтобы тебя трогать, речи не было.
Мгновение Мия, оторопев, рассматривала странного клиента. Его слова показались настолько нелепыми, что она даже не почувствовала обиды, только недоумение.
– Но зачем выкупать меня, если я вам неприятна?
– Какая тебе разница? – Мужчина показательно сплюнул. – Радуйся, тварь.
– Почему вы так со мной разговариваете? Что я вам сделала?
Он шагнул ближе и замахнулся. Мия отшатнулась и сжалась.
– Заткнись! – произнес мужчина свистящим шепотом. – Знаю, что все вы мечтаете найти себе дурака побогаче, чтобы сесть ему на шею. Ненавижу! Всех вас ненавижу! Подлые шлюхи…
Он произносил эти слова и медленно наступал. Мия тоже медленно отступала, пока не уперлась спиной в стенку. Мужчина странно скривил лицо и вытер ладонь об одежду.
– Не трону. Тебя даже трогать противно.
О пресветлая Аматэрасу, да он безумец! От страха Мию прошиб ледяной пот. Она отползла в дальний угол и оттуда следила за мужчиной расширенными глазами.
Он больше не пытался приблизиться. Вместо этого зачем-то принялся развязывать пояс своего кимоно. Мия впилась зубами в ладонь, дрожа от ужаса. Если он подойдет, она закричит. И не важно, что потом скажет госпожа Хасу.
Мужчина разделся, лег на футон и моментально захрапел. А Мия до утра просидела в углу, не осмеливаясь пошевелиться.
Задремать у Мии получилось лишь под утро, когда рассвело и в кустах запели птицы. А всего час спустя солнечные лучи легли на рисовую бумагу на окнах золотисто-сиреневыми пятнами, и гость резко перестал храпеть. Воцарившаяся в домике тишина заставила девушку очнуться от короткого и тревожного забытья.
Мышцы задеревенели от неудобной позы. Мия потянулась, бросила беспокойный взгляд на футон и чуть не вскрикнула. Мужчина уже проснулся и сейчас разглядывал ее с каким-то неприятным и пристальным вниманием.
– Готова? – ухмыльнулся он.
– К чему? – Все, что Мия знала о сумасшедших, это что им лучше не перечить.
– К выкупу, разумеется. – Он выбрался из-под одеяла и тоже потянулся – с наслаждением, нисколько не стесняясь своей наготы. В иной ситуации сильное тренированное тело, лишенное жира, и рельефные узлы мышц произвели бы на девушку впечатление. Но сейчас ее мутило от усталости, бессонной ночи и страха, который внушал этот человек.
Она молча смотрела, как он подходит к бочке, как умывается, отфыркиваясь. Единственной надетой на мужчине вещью был амулет на шее – плоский камушек с дырочкой. Такие крестьяне подбирают у берега моря и носят от сглаза. У Мии тоже был такой в детстве. Только она носила его не на медной цепочке, а просто на шнурке.
Странное украшение для самурая.
– Я не хочу становиться вашей наложницей, господин, – наконец сказала Мия самым мягким и вежливым тоном, на какой только была способна.
– Врешь, шлюха. Все хотят, а ты не хочешь? Так не бывает.
– Зачем я вам?
– Ты еще и тупая? Зачем вообще покупают таких, как ты?
– Но я же вам отвратительна!
– Ну и что?
Закончив с умыванием и утерев лицо, он начал медленно одеваться. Мия стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу, и предприняла еще одну попытку:
– Если вы попробуете меня купить, я откажусь. Вы не сможете сделать этого без моего согласия.
– Врешь! – Он хихикнул. – Цену себе набиваешь, да, потаскушка?
О боги, да он действительно сумасшедший! Презирает гейш, считает их шлюхами, не желает их ласк, но при этом непременно жаждет выкупить Мию в наложницы! Зачем? Что он будет делать с женщиной, к которой не испытывает ничего, кроме отвращения?
Неужели снова придется пройти через это? Прилюдный отказ самураю, шепотки, взгляды, расспросы других гейш и насмешливо-сочувственное «ты совсем дурочка?» от госпожи Хасу…
– Ну, чего расселась? Вставай, пошли.
Перед выходом девушка плеснула саке на маленький алтарь в нише и попросила ками образумить безумца и тем самым избавить его от позора, а Мию от скандала.
Но боги решили не вмешиваться.
Куросу вгляделся в лицо молоденькой гейши и улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела как можно более безумной. Судя по ужасу, промелькнувшему в глазах девушки, ему это вполне удалось.
Он слегка сочувствовал ей, но лишь слегка. Лучше быть напуганной, но живой гейшей, чем совершенно безмятежной и мертвой наложницей.
– Ну надо же, и правда отказалась, – протянул он. – И что, надеешься, я теперь от тебя отстану? А если я сегодня тебя снова куплю?
Мия вздрогнула:
– Это ваше право, господин Ёшимитсу.
На мгновение Куросу ощутил себя настоящим мерзавцем. В этой девушке, вопреки грязной профессии, к которой ее готовили не один год, ощущалось что-то чистое, светлое и наивное. О ней хотелось позаботиться, сохранить этот свет. Поцеловать, утешить, развеселить…
Вместо этого он рассмеялся, подпустив в смех истеричные нотки:
– Ладно, ладно, не куплю! Если примешь от меня подарочек на память.
Глаза девушки изумленно расширились:
– Подарок?
– На память о прекрасной ночи. – Он стянул с шеи виим. Несмотря на маскировку, тот был горячим, словно не один час пролежал под жарким летним солнцем. – Дай руку!
Мия чуть отступила и на всякий случай убрала руки за спину, но Куросу эта попытка бунта скорее позабавила.
– Будешь упираться, куплю тебя этой ночью, заставлю голой ползать на четвереньках и лаять. Ну! Руку!
Девушка неохотно повиновалась.
