– Будешь упираться, куплю тебя этой ночью, заставлю голой ползать на четвереньках и лаять. Ну! Руку!
Девушка неохотно повиновалась.
– Ай!
– Чего пищишь? – с угрозой в голосе спросил Куросу и прижал окровавленный пальчик к гладкой каменной поверхности. Девушка трепыхнулась, и он сжал руку, оставляя синяки на нежной коже.
На мгновение амулет стал почти нестерпимо горячим – виим признал владельца.
– Тише, тише… – Куросу сгреб девушку в охапку и успокаивающе погладил по голове. – Всего-то капля крови. Видишь, уже все зажило.
Магия амулета и впрямь исцелила царапину, которую Куросу нанес минутой раньше.
Мия замерла от ужаса в его руках, как крольчонок перед удавом. Кажется, запугивая девушку, он немного перестарался.
– Возьми. – Он вложил камушек ей в руку и заставил сжать пальцы. – Теперь он твой. Узнаю, что выкинула его или потеряла – убью. Надень.
Чтобы позволить ей это сделать, пришлось ослабить хватку, и девушка тут же рванула в сторону. Куросу мог бы схватить ее, но не стал удерживать.
– Надень! – повторил он негромко, но с такой явной угрозой, что Мия остановилась и оглянулась.
– Что это? – Губы девушки дрожали, и опытный лазутчик, которому не раз случалось пытать и убивать, снова почувствовал себя последней сволочью.
– Это подарок, – мягко сказал он. – Защитный амулет. Надень его. Я хочу, чтобы ты носила его всегда. Если наденешь, я не подойду к тебе больше.
На лице девушки появилось обреченное – «сумасшедший», что вполне устраивало Куросу. С сумасшедшими не спорят. Под его требовательным взглядом Мия надела бронзовую цепочку с висящим на ней неприметным серым камушком. От внимания мужчины не укрылось, как она почти бездумно погладила отполированную до блеска поверхность, и он не сдержал улыбки. Магия амулета начала действовать.
На этом Куросу не успокоился и потребовал, чтобы она спрятала подарок под одежду. Ни к чему привлекать внимание других гейш.
– Это все, господин? – с опаской спросила Мия. – Можно, я пойду?
– Погоди. Вот, держи.
Девушка непонимающе уставилась на золотой рё в его руках.
– Да возьми ты его! – Он почти насильно вручил ей монету. – Прощай, Мия. Надеюсь, я никогда тебя больше не увижу.
Куросу Ёшимитсу шагнул за порог чайного домика, полной грудью вдохнул аромат цветущей вишни и поздравил себя с удачным окончанием скользкого дела.
Такая хорошая, чистая девочка, хоть и гейша… Неудивительно, что принц Аль Самхан потерял от нее голову.
Очень неприятно было бы ее убивать. И не только потому, что это неминуемо навлекло бы на голову Куросу месть Джина. В конце концов, у лазутчиков тоже есть совесть.
Последние месяцы, с тех пор, как старший принц пропал неведомо куда, а служба безопасности Оясимы накрыла резидентуру Самхана, Куросу и без того жил с ощущением неизбежного, но скорого конца.
Операцию оясимцы провели безукоризненно. В одну ночь повязали почти два десятка агентов и их многочисленных помощников из местного населения. Еще нескольких шпионов, бродивших по стране под личинами сказителей или монахов, взяли чуть позже в явочном трактире.
Суд сёгуна был скор. Всего пару недель спустя виселицы Тейдо украсили трупы шпионов и предателей.
А вот Куросу отчего-то пропустили.
Каждое утро он ждал, что в окно влетит бумажный журавлик, предписывающий агенту Ёшимитсу явиться на встречу в один из неприметных трактиров или дешевых публичных домов. А там его оглушат, наденут блокаторы, и человек с неприметным лицом, вооружившись раскаленными иглами и щипцами, начнет играть для Куросу симфонию страха и боли.
До того как судьба сделала его агентом разведки, Куросу всерьез подумывал о должности судьи. Он даже успел сдать экзамен на должность судейского чиновника пятого ранга, и не все, прочитанное в «Уложении о пытках», успело стереться из памяти. Он хорошо, слишком хорошо представлял, что ждет шпиона, обвиненного в предательстве империи.
Порой это даже снилось. Кипящее масло на коже, иглы под ногтями и вкрадчивый голос: «Как получилось, что вы, агент Куросу Ёшимитсу, живы и на свободе? И не знаете ли случайно, где искать старшего принца Аль Самхан? Ах, не знаете. А если подумать?»
Он просыпался в холодном поту от собственного крика и долго таращился в темноту, страшась заснуть.
Одно время Куросу всерьез думал бежать. Сменить имя, внешность и скрыться, плюнув на почти пятнадцать лет безупречной службы. Останавливала мысль о семье, оставшейся в Самхане. Потому агент Ёшимитсу продолжал жить, словно ничего не происходит, и ждать вестей с родины.
Вести пришли два месяца спустя. Два приказа, полученные с разницей в час.
Письмо от вдруг объявившегося старшего принца содержало подробное описание девушки, ее имя, род занятий.
«Выкупи ее за любые деньги, – гласило послание. – Посели в своем доме и проследи, чтобы Мия ни в чем не нуждалась».
В клюве вестник держал виим.
Не какую-нибудь дешевую имитацию, самый настоящий виим – золото, замешанное на крови Аль Самхан. Куросу прошиб холодный пот, когда он понял, что за безделушку прислал принц Джин своей возлюбленной. Агент Ёшимитсу должен был передать императорский подарок все той же гейше. Сперва замаскировав, чтобы не слишком бросался в глаза.
Едва Куросу успел дочитать первое послание, как в окно влетел второй журавлик.
«Скоро в столицу прибудет свадебный кортеж. У нас есть все основания полагать, что наш брат околдован гейшей одного из столичных борделей. Проследи за ним и, если он выкупит какую-нибудь девушку, избавься от нее, – писал наследник самханского престола. – Очень важно, чтобы смерть выглядела естественной и не вызвала никаких подозрений».
От второго письма Куросу захотелось постучать головой об стенку. Желательно не своей, а того умника, который убедил принца Тхана отдать подобный приказ. Какая невозможная глупость – убивать девушку. Ведь известно, что самый верный способ охладеть к женщине – это получить ее целиком и безраздельно. А зная Джина Хо-Ланг-И Аль Самхан, можно не сомневаться, что тот не успокоится, пока не выведает всю правду о смерти возлюбленной.
В том, что старший принц сделает с убийцей, агент Ёшимитсу тоже не сомневался.
Два приказа. Один требует выкупить девушку для старшего принца, второй – убить девушку, которую выкупит старший принц.
Два приказа, и ни один нельзя нарушить. Но что будет, если девушку, по независящим ни от кого обстоятельствам, выкупить не получится?
Куросу Ёшимитсу не зря в свое время получил должность судейского чиновника пятого ранга.
Глава 8
Одержимость
Этот самурай был бритым налысо, худым, с резкими и не очень приятными чертами лица. Но при виде Мии он улыбнулся так весело и задорно, что та не смогла не улыбнуться в ответ.
– Вот эту красавицу, – велел он и для верности ткнул в сторону Мии пальцем. – Ах, какие женщины живут в твоем райском цветнике, «матушка» Хасу, какие прелестницы! Если бы я мог провести ночь сразу со всеми! – Он мечтательно закатил глаза и сложил губы уточкой, словно подставлял для поцелуя.
Мия прыснула. В исполнении любого другого мужчины этот жест показался бы ей неприятным и вульгарным, но нынешний гость проделал нехитрую пантомиму с таким искренним и веселым задором, что вызвал у девушки симпатию. Даже госпожа Хасу сменила дежурную сладкую улыбку на куда более искреннюю.
А гость, вроде бы уже выбравший Мию, не торопился уединиться с ней или устроиться на подушках и потребовать саке. Деловитой походкой он обошел комнаты для приема гостей, умудрившись облапить, ущипнуть за попку или сказать пару комплиментов каждой встречной женщине. Даже пожилой служанке, спешившей на кухню с горой грязных плошек, достался поцелуй в морщинистую щеку.
Мия широко распахнутыми глазами следила за его перемещениями. Она грезит? Откуда ему взяться здесь, в столице?
Осмотрев комнаты, мужчина вернулся – все такой же жизнерадостный, оживленно размахивая руками.
– Ай, какая жалость, какая, я бы даже сказал, невообразимая печаль, но я не могу задержаться здесь подольше, матушка Хасу. Увы, увы, капиталы мои так малы, а зов плоти столь силен, что я вынужден лишить себя твоего чудесного общества. – Он приложил пальчики гейши к губам и подмигнул. – Но я навсегда запомню тебя, красавица.
И жесткая, давно привычная к любым комплиментам глава гильдии гейш вдруг зарделась, как девчонка, и ласково улыбнулась некрасивому и небогато одетому самураю.
– …А еще я люблю закаты. Самый прекрасный закат в своей жизни я наблюдал у западных скал Кумаэ. Такое невероятное спокойствие снизошло там на мою душу. Я бы многое отдал, чтобы иметь возможность иногда приходить вечерами к белым скалам и провожать Аматэрасу оо-ми-ками в ее пути за горизонт.
– Кумаэ не относится к префектуре Наканосабу, – хмуро ответил Акио.
