Все трое затаили дыхание, так что каждый слышал собственный пульс.
— Господи, ну где же он? Давай же, выходи…
Никто из них не мог набраться смелости, чтобы выйти из машины и подойти поближе. Они не понимали, что происходит, а один из них так вспотел от напряжения, что то и дело вытирал лоб рукавом пиджака.
— Ладно, у нас есть еще десять минут.
— Хорошо бы ты оказался прав, дружище. Хотелось бы убраться отсюда раньше, чем эта штуковина рванет.
На середине подъездной аллеи шофер свернул вправо, где под огромной, усыпанной ягодами вишней стоял дон Роберто. Он тоже часто смотрел на часы, потому что знал о бомбе и о том времени, когда должен прогреметь взрыв. Лучано тоже быстро учился, как и Робелло.
— Осталось десять минут, да, приятель?
— Да, дон Роберто. Я набросал сверху одеял, как вы приказали.
Лучано улыбнулся, заслышав вой полицейских сирен.
— Они точны, что приятно. Пойдем посмотрим, зрелище будет захватывающее.
Они подошли к воротам и оказались в поле зрения людей Робелло, которые с облегчением вздохнули и расслабились, но только на мгновение, до тех пор, пока не услышали полицейские сирены. Не дожидаясь, когда прогремит взрыв, они бросились наутек. Три полицейские машины тут же перекрыли дорогу, одна блокировала их сзади. Через полминуты все трое лежали лицом вниз на капоте машины с руками на затылке…
Одна из полицейских машин подъехала к воротам. К ней вышел дон Лучано.
— В моем «Мерседесе» под задним сиденьем бомба. Я постараюсь ее обезвредить, и тем не менее не подпускайте своих людей близко.
Лучано подождал, пока вблизи никого не останется. Арестованных тем временем обыскивали. Шофер был рядом с Лучано, когда тот открыл заднюю дверцу своего автомобиля и с величайшей осторожностью достал взрывное устройство. Оно оказалось на редкость грубо сделанным, и Лучано велел шоферу отойти на безопасное расстояние.
Ему потребовалось около минуты, чтобы отсоединить провода. Когда он выпрямился, держа на ладони взрыватель, на лбу у него выступила испарина, но он все же находил в себе силы шутить по поводу того, что в армии выучиваешься тому, что в жизни пригодится.
— Они правильно выбрали время, на которое был заведен часовой механизм, — сказал он офицеру полиции. — Спасибо, что приехали без опоздания. Как видите, бомба сделана непрофессионально. Кто знает, что могло случиться?
Раздался громкий собачий лай, это Мария мчалась к воротам по аллее. Ее заперли на кухне, но ей как-то удалось вырваться на свободу. Она бросилась к Лучано, обиженно визжа и обвиняя его в том, что он забыл об их ежедневной прогулке. Однако его внимание привлекали трое арестованных, которые продолжали оказывать сопротивление полиции. У них не было ни малейшего шанса сбежать, на них давно надели наручники. И все же они пытались убедить полицейских, что произошло какое-то недоразумение, и стремились при этом отойти как можно дальше от ворот.
Из-за поворота на велосипеде выехали две маленькие девочки: одна крутила педали, а другая, вероятно ее сестра, заливалась веселым смехом. Лучано перевел задумчивый взгляд с детей на бандитов, затем на свой «Мерседес»…
Мария выскочила из ворот и запрыгнула на заднее сиденье машины. Лучано вдруг побледнел и закричал девочкам, чтобы они не подъезжали близко к машине. Однако те были заинтересованы тем, что происходит на дороге, и не услышали его. Их отделяло от машины всего несколько ярдов…
Полицейские увидели, как Лучано бросился к детям, и, заподозрив неладное, подступили ближе. В эту минуту взорвалась вторая бомба…
Девочки погибли тотчас же. Пятеро полицейских и один из бандитов скончались от ран в течение получаса. Шоферу Лучано снесло голову дверью «Мерседеса», которую сорвало с петель.
Грациелла Лучано находилась в церкви, когда взорвалась бомба. К тому времени, когда она возвращалась домой, на улице остались лишь осколки стекла да груда искореженного железа. Останки «Мерседеса» дона Роберто уже погрузили на трейлер и увезли. Одна створка чугунных ворот покосилась, несколько прутьев решетки прогнулось. Шофер затормозил, и не успела Грациелла спросить, что стряслось, как ее заверили в том, что дон Лучано цел и невредим.
В гостиной ее ждал Марио Домино, а не Роберто. Он обнял ее и усадил в кресло, после чего рассказал о случившемся и по возможности успокоил. Мужа она не видела до самого вечера, а вернувшись, он постарался убедить ее — как и Домино, — что произошел несчастный случай и повода для беспокойства нет. Однако облегчение от мысли, что Роберто не пострадал, внезапно обернулось в сердце Грациеллы злостью.
— Кто-то пытался убить тебя, а ты говоришь, что это несчастный случай? Почему? Кто желает твоей смерти?
— Они просчитались, мамочка!
— Просчитались! Но ведь они могут попытаться сделать это еще раз!
Он покачал головой и принялся расстегивать залитую кровью сорочку. Он плохо справлялся с пуговицами, поскольку рука у него была забинтована. Грациелла подошла к нему и коснулась побуревшего пятна крови на белоснежном шелке. Лучано обнял ее.
— Все скоро кончится. Ты нужна мне сейчас больше, чем когда бы то ни было. Это не моя кровь, но она на моей совести. Да простит меня бог!
О подробностях покушения на мужа Грациелла узнала из газет. Лучано больше не заводил об этом речь. Однако Грациелла заметила, что он удвоил охрану виллы, отчего их дом стал еще больше походить на тюрьму. Ей было невдомек, что до тех пор, пока Энтони Робелло жив, ее мужу угрожает смертельная опасность.
Дона Роберто Лучано прозвали «героем бойни на „Ривере“». Газетные заголовки кричали о том, что ветеран войны собственноручно обезвредил одну бомбу и рисковал жизнью, чтобы спасти погибших сестер Пиоти. Двое оставшихся в живых бандитов не признались, кто подложил бомбы в машину дона, но они были людьми Робелло.
Вдовы погибших полицейских получили щедрое вспомоществование от Лучано. Он лично навестил родителей девочек, и, хотя ничто не могло вернуть им дочерей, его присутствие придало им сил пережить горе. Лучано полностью оплатил похороны и, кроме того, устроил родителям поездку на Капри на месяц, а также снабдил начальным капиталом для того, чтобы они могли открыть свой ресторанчик.
Энтони Робелло считали живым покойником. Комиссия расценила его покушение на Лучано как косвенное признание вины. Каролла тоже с этим согласился и, хотя ему запретили появляться в Палермо, приехал туда, чтобы повидать Лучано, заверить его в своей доброй воле и положить конец их вендетте.
С четырьмя телохранителями, одетыми в полицейскую форму, Каролла явился к Робелло, который с момента взрыва на вилле «Ривера» не выходил из дома. Робелло был напуган до смерти и попытался убедить полицию в том, что его обвинили несправедливо. Он дрожал всем телом и заикаясь вымолвил, что готов откупиться и что не пожалеет ничего ради того, чтобы спасти свою жизнь. Робелло сделал ошибку, не удостоверившись в том, что полицейские настоящие. Каролла немного отстал, пропустив их вперед себя в гостиную.
— Меня зовут Пол Каролла, — сказал он, входя в комнату. — Как главе семьи вам предоставляется честь увидеть того, кто приведет приговор Комиссии в исполнение…
Каролла не стал выслушивать униженные мольбы о пощаде. Он всадил в Робелло шесть пуль и стал молча наблюдать, как его тело сотрясают предсмертные судороги, а белая рубашка на глазах становится красной.
— По-твоему, лучше жить грязным ублюдком, чем умереть джентльменом, а? — усмехнулся Каролла, переворачивая труп Робелло лицом вверх.
Он достал из кармана смокинга Робелло носовой платок с монограммой, после чего отрезал безымянный палец с его правой руки, на котором было кольцо, и вытер лезвие ножа о труп. Отрезанный палец он аккуратно завернул в платок.
Тела Энтони Робелло так и не нашли. Когда экономка вызвала полицию, обнаружив пятна крови на ковре в гостиной, предположили, что здесь произошло убийство и что жертвой, по всей видимости, был сам Робелло. Дом обыскали, но отыскали лишь детали для изготовления взрывных устройств, в том числе детонаторы, полностью идентичные тому, который Лучано извлек из бомбы, подложенной в его машину. Шеф полиции официально заявил, что сомнений в связи Робелло с «бойней на „Ривере“» больше не существует.
Двое арестованных возле дома Лучано не дожили до суда: одного нашли в ванной с перерезанным горлом, второй повесился в камере. Война, как казалось, закончилась.
Грациелла Лучано взяла у охранника пакет и постучалась в кабинет к мужу, чтобы передать его. Он вздохнул, отрываясь от бумаг, и снял с уставших, воспаленных глаз очки, которые стал носить совсем недавно.
— Что там?
— Не знаю. Охранник сказал, что это личное послание от Пола Кароллы.
