Но на этом эксперимент закончен не был, иначе Крайт вряд ли бы рассказал об опыте, который считал неудачным. Все-таки щенок и сам неспособен адекватно оценить то, до чего доходит.
– Я настраивал… на вас вот… всегда показывала, где вы есть. И еще на других тоже… и на королеву. – Последние слова он произнес шепотом и торопливо пояснил: – Мне подумалось, что если она где-то след оставила, то это место будет опасным. И надо предупредить…
– Нашел?
– Вот. – Он ткнул в красную паутину, раскинувшуюся от холмов. – Там еще долго эхо стоять будет. А здесь что-то другое…
Судя по карте – топи, в которые определенно лезть не стоит.
Следующее красное пятно – Карийская пустошь, где до сих пор нет надежных троп.
О да, королева оставила изрядно подарков тем, кто пойдет по землям лозы. И нынешняя карта – дорогой подарок.
– Но самое странное – это тут. – Крайт указал даже не на нить – на несколько алых точек, которые Виттар принял бы за случайные капли краски. – Я не сразу внимание обратил. Ну она вроде как нашла точку… – сороконожка медленно поползла по паутине – и ее отметила. А потом вдруг отметила ту же точку, но совсем рядом… я подумал, что просто слабый след, расплывчатый, она же примерно место показывает. Но еще через пару дней опять… и вот снова.
Зависнув над пятном, сороконожка судорожно шевелила конечностями и раскачивалась. Шелковая паутина облепила тело, и существо выглядело озадаченным.
– Если бы след был совсем уж слабым, она бы не услышала. Получается, что вроде бы и не слабый… и на месте не стоит.
Аномалия.
Та самая аномалия, которая движется.
– И ночью она его легче находит. А днем бывает, что и не слышит вовсе.
Крайт замолчал. Хмурый. Недовольный или скорее взбудораженный. Он желал получить разгадку, желательно прямо в сей миг, но Виттару нужно время.
От точки к точке… дорога?
Но дороги в стороне, а с ними и города, городки, гарнизоны. А здесь что? Лес? Не из исконных, отмеченных алыми пятнами, но обычный настолько, насколько в той стороне может быть обычен лес.
Равнина…
Предгорья. Чаша Долины на пути… а за чашей – Перевал.
И не к нему ли движется аномалия Крайта?
Но почему таким странным путем… и что будет, когда эта аномалия достигнет цели?
– Она ведь не может вернуться, правда? – Для Крайта королева Мэб – воплощение зла, иррационального, размытого, но меж тем вполне реального, чтобы испытывать страх.
– Не может.
Но это не значит, что королева неспособна нанести удар.
С нее станется уничтожить мир по своей прихоти.
Что ж, грядущий разговор с королем будет непростым. Но до встречи Виттар желал бы выяснить еще кое-какие детали по порученному ему делу.
Королевская академия изящных искусств располагалась в старом трехэтажном здании. Драгоценной мантией покрывала его глянцевая зелень плюща, и стрельчатые окна отливали на солнце, словно камни, эту мантию украшающие. Корону из трех декоративных башенок увенчивали флюгера. За пышными гривами кустов скрывались хозяйственные постройки, домик смотрителя и узкие длинные корпуса для учеников, которым было дозволено проживать при Академии.
Крайт, позабыв о солидности, крутил головой. Это детское любопытство забавляло Виттара, потому он и не одергивал щенка.
Все-то ему интересно.
И высокая ограда, чьи стальные прутья завершались остриями в виде королевских лилий, и ворота, распахнувшиеся с похвальной поспешностью, и широкая аллея, по которой неторопливо катился экипаж: Виттар не сомневался, что о его появлении доложат и ректор найдет время встретить гостя лично. Крайт же разглядывал тяжелые старые каштаны, которые, впрочем, отцвели. И лавочки в тени каштанов… и студентов на этих лавочках…
Студентов не было.
Странно. День ясный, теплый и время послеобеденное, когда большая часть занятий уже окончена. Виттар помнил собственную учебу, пусть и не в этом заведении, – порядки в псарнях были не в пример строже. И тем удивительнее полная безлюдность парка.
Крайт же вдруг насторожился.
– Тут… тут нехорошо, – сказал он и ущипнул самого себя за ухо. – Не понимаю…
Он, позабыв о приличиях, высунул голову в окошко и дышал, уже не носом, ртом, часто и поверхностно, словно пробуя воздух на вкус. Виттар не вмешивался: хорошо или нет, но в Академии определенно творилось что-то неладное.
– Тут… боятся.
– Кто и кого?
– Все. – Крайт достал из кармана очочки в тонкой оправе. Стекла были желтыми. – Наверное, все… просто вот… ощущение такое.
Если раньше Виттар собирался отпустить мальчишку, – пусть бы прогулялся по территории, поговорил со студентами, ему всяко больше бы узнать удалось, – то сейчас эта мысль показалась неудачной.
– Далеко не отходи. – Виттар бросил взгляд в зеркало, убеждаясь, что выглядит должным образом. – Смотри. Слушай. Помалкивай.
Как и предполагалось, ректор вышел встречать.
Человек. Довольно высокий. Крепкий. Тяжелый в кости. Пожалуй, из него вышел бы воин, но человек предпочел другой путь, лучше, хуже – Виттар не знал. Он лишь видел, что прожитые годы и маленькие слабости оставили свой след. Ректор обрюзг, расплылся, обзавелся залысинами и круглым животом, на котором ныне сложил пухлые ладони, не то из-за удобства, не то из опасения, что сам по себе живот не удержится. За его спиной возвышались четверо, тоже люди, и мантии их были на тон светлее. Что ж, ректору пристало являться со свитой.
– Премного рады приветствовать райгрэ Виттара из рода Красного Золота! – Глубокий бас звучал весьма торжественно. И степенный поклон был исполнен с чувством собственного достоинства.
– И я рад. Экскурсию устроите?
– С превеликим удовольствием.
Свита расступилась, пропуская Виттара и Крайта, который держался тихо, незаметно, насколько это было возможно.
– Наше скромное заведение…
Ректору не раз и не два случалось встречать гостей, быть может, не столь высоких, но всяко стоявших выше его. И он научился держаться одновременно и почтительно, и свободно, без обычного для людей подобострастия. Рассказ его был выверен, и в то же время чувствовалось, что этому человеку в удовольствие еще раз продемонстрировать собственные владения. Он с гордостью показывал просторные классы и лекционные залы, наполненную светом студию и зеркальный зал, где занимались маленькие балерины.
Вот только двери зала, новые, из толстого дуба, были снабжены массивными засовами.
А помимо педагога – сухой женщины со стервозным лицом – при балеринах находились трое мужчин. Ректор назвал их помощниками.
Крайт, завороженный было балеринами, вдруг дернулся, как от пощечины.
Ужас в глазах девушек и внезапная неловкость их, которую попытались выдать за скромность, – не привыкли ученицы к подобным гостям, – и вовсе был непонятен.
Равно как и тишина в коридорах.
После музыкальных комнат Виттар прервал монолог ректора:
– Думаю, нам стоит побеседовать наедине…
Крайт остался на попечении профессоров, которым было предложено экскурсию продолжить.
Кабинет ректора не отличался ни размерами, ни особой роскошью. Виттар осмотрелся.
Стол. Секретер. Книжные полки. Пара кресел и старый шкаф, за стеклянными дверцами которого выстроились ряды разноцветных папок. Запах кофе и… коньяка?
– Простите, могу я узнать цель вашего визита? – Ректор не смел садиться и явно нервничал. – Вы желали бы устроить к нам вашего… подопечного?
О том, чтобы отправить Крайта доучиваться, Виттар думал, но от мысли отказался: с характером мальчишки от такой учебы вреда больше, чем пользы. Смирно вести себя не сумеет, а будет хорохориться – порвут.
– Я желал бы понять, что здесь происходит. – Виттар сел в гостевое кресло, показывая, что пока готов играть по правилам.
– Вы… вы сами видели. – Ректор поспешил занять место напротив, а в глаза смотреть отказывается.
Говорить он не станет. Не сразу.
Боится?
Не Виттара, точнее, его тоже, но кого-то кроме…
– Хорошо, начнем издали. Айло Баттенс – ваш студент?
Вопрос был удачен. Ректор подобрался, сжал губы, словно запирая то, что хотел бы сказать.
– Он был отчислен.
– Давно?
– Две недели тому назад.
– За что?
– За… за грубость.
И не только. Возможно, этим отчислением ректор пытался перерубить нить, что удерживала студента в городе. Переезд мог бы спасти мальчишку.
– Он что-то натворил? – Все же человек не выдержал. – Он, возможно, резок, но это в силу возраста… и мальчик весьма талантлив. Исключительно талантлив, я бы сказал. На недавней выставке его работа могла бы получить первую премию… стипендию…
– Но не получила?
– Нет. – Ректор сжал кулаки. – Вы же сами понимаете… его кровь… и нынешняя ситуация… совет попечителей был категорически против. Нас могли счесть неблагонадежными.
И мальчишка остался без стипендии, на которую рассчитывал.
