– Ладно, бабуль, не надо, – перебил я её, – Это так, теоретический был больше разговор. Хотел узнать, нужна тебе вообще машина, или нет. Будет полегче у Жариковых с деньгами, за мотоцикл расплатятся и сами купят машину, когда очередь подойдет. Как раз будет несколько лет собрать нужную сумму…
Вот же поколение! – в сердцах думал я, попрощавшись и повесив трубку. – Готовы на старости лет в долги на долгое время залезть, лишь бы внучке угодить в очередной раз. А самих же совсем жизнь не баловала, вместе с родителями и дедками-бабками голодали, откуда только такое отношение берется? Вспомнил, как все было на момент моего появления… Сами правнучку кормят, поят, одевают, так еще и деньги внучке шлют на жизнь! Нет, я не ревную, я удивляюсь! Что это такое?
Приехал домой и уже собрался Загиту звонить. Может, они с Маратом моего «Москвича» возьмут? Но увидел на столе на кухне записку от жены, что она у художников, а мой отец ждёт от меня звонка на кафедре.
Передумал? То-то же! Сразу набрал ему.
– Так, Паша! – возбуждённо набросился на меня отец. – Есть идея! Мы тут у себя решили организовать ГСК! Арутюнов, это завхоз наш, ты его знаешь...
– Григорий Наумович! Конечно, знаю, – перебил я отца.
– Он мне и подсказал все, когда я про наш разговор ему рассказал. Зачем, говорит, покупать гараж за шесть тысяч, если мы в серьезной организации работаем, и только что новый проректор пришел, у которого машина есть, а гаража – нет. Короче, он гарантирует, что сумеет заинтересовать проректора. Арутюнов хочет в правление, я тоже. Сейчас соберём подписи, пойдём в профком. Надо тебя срочно устроить к нам в Горный на полставки, этим я сам займусь. Построим, сын, и тебе гараж тоже! Это гораздо дешевле будет, чем готовый покупать.
Вот, радость-то какая, гараж на Ленинском проспекте, всего два лаптя по карте.
– Далековато, пап.
– Не важно! Поменяешься поближе. Было бы, что менять! – убеждал мне отец.
– Ну, допустим. А можно не меня устроить, а Галию? – забеспокоился я.
– Почему? Машина же на тебя, хотя это не важно, на кого. Главное, что в семье она есть.
– У меня трудовая в другом месте уже лежит, не хочу забирать.
– А, ну, не вопрос.
– Слушай, а Галию «коллеги» не сожрут? – спросил я, вспомнив замечательный фильм Рязанова «Гараж».
– Пусть попробуют! – уверенно заявил отец.– Я хоть и должностей не занимаю, но все меня тут знают, и поперек не пойдут.
– Короче, ты берёшь «Москвич»? – решил я услышать уже точно.
– Да! – радостно заявил он.
– Ну, слава богу. И мне гараж обрыбится. Значит, что Галие нужно для устройства на работу?
– Паспорт. Трудовую мы ей здесь заведём.
– У неё есть трудовая, на ЗИЛе лежит. Она там художником-оформителем работает на полставки.
– А, точно, ты же говорил! Значит, по совместительству оформим. Ещё проще.
– Ты, всё-таки, уточни, – посоветовал я. – Можно ли в ГСК принимать совместителей. А то можно и наоборот сделать: на ЗИЛе будет работать по совместительству, а в институте будет трудовая лежать.
– А, ну, хорошо.
– Спасибо, пап.
– Тебе спасибо, сын.
Мы попрощались. Как же приятно делать людей счастливыми. А еще приятнее, когда и тебе совсем неожиданно с этого что-то перепадает. Такой уж батя человек… И почему Апполинария отказалась с ним в Якутию ехать? Эльвира, небось, отговорила. Бабуля, да – комиссар в юбке. Небось, не глянулся ей Тарас по какой-то неведомой мне причине, вот она и провела против него диверсию. И оставила дочку одиночкой с двумя детьми… М-да…
Заглянула Галия.
– Ты уже покушал? – поинтересовалась она с порога. – Может, спустишься, попозируешь полчасика?
– Только трубку положил, с отцом разговаривал, – ответил я. – Сейчас две минуты и иду.
– Давай, мы тебя ждём, – улыбнулась она.
***
Москва. Квартира Гончаровых.
Дед с внуком ждали прихода отца с родительского собрания в школе. Уже семь, а его всё нет. Волнение нарастало.
Наконец Григорий пришёл домой и сразу уселся за стол.
– Жрать хочу, сил нет, – воскликнул он.
– Что в школе? – поинтересовался у Григория Андрей Егорович, ставя перед ним сковороду с жареной картошкой. Родька сидел ни жив, ни мёртв.
– Ой! Такая хохма! Еле сбежал оттуда, – возбуждённо начал рассказывать подполковник. – Женщины набросились: вам надо участвовать в общественной жизни школы! Заставили в общешкольный родительский комитет вступить, представляешь? – с усмешкой рассказывал Григорий. – А тебя хвалили, молодец! – потрепал он Родьку по голове.
Старый и малый переглянулись и с облегчением выдохнули.
Жизнь семьи пошла своим чередом. Наблюдая за тем, как сын носится с Родькой по квартире, играя с ним в войну, Андрей Егорович, вдруг, осознал, что Григория совсем не расстраивает то, что он остался служить в Москве.
***
Через пять минут я был уже на первом этаже. Удивил размер будущей работы, не в полстены, конечно. Но я думал, что гораздо меньше будет. Взглянуть до окончания работы мне не позволили, сидел перед Михаилом Андреевичем в свободной позе, лицом повернувшись к нему.
Единственное, он регулярно меня просил: «Подбородок выше» или «на меня смотри».
Елена Яковлевна при этом объясняла мне, что талант портретиста именно в том, чтобы запечатлеть душу, почувствовать и изобразить характер человека…
Эк, как глубоко копают! – удивился я про себя. – Ну, посмотрим, посмотрим.
– Ксюшу бы твою с ними познакомить, – заметил я, глядя на жену, когда мы вернулись домой.
Рассказал ей о наших с отцом планах. Предупредил, что придётся устроить её на полставки в Горный.
Она только плечами пожала, находясь ещё под впечатлением той атмосферы прекрасного, которой зарядилась у соседей.
На следующий день Брагин уже тусил с нами. Несколько раз ловил любопытные взгляды Лёхи на Брагина, но не вмешивался. В конце концов, Лёха сам ко мне подошёл во время очередного перерыва.
– Что там у Брагина с Наташкой?
– Не знаю, – невинно ответил я. – Ты передал им в Подольск, что с ним всё в порядке?
– Передал.
– Больше не звонят?
– Нет…
– А намеки мои понял, что у него все с ней?
– Понял, как же не понять…
– А что ты беспокоишься?
– Не знаю…
– Ну, подойди к нему да спроси, если что-то беспокоит, – посоветовал я. – Что мучиться-то? Тем более, вот он, рядом.
– В самом деле. Что я мнусь то!.. – неожиданно решительно сказал Леха, и пошёл к нашим ребятам, в компании которых тусил и Брагин.
– Ты ж, только, без наезда спрашивай, – посоветовал я ему, догнав друга. – Всё-таки, у них всё только начиналось, не беременную же он её оставил, обещав перед этим жениться.
Лёха остановился резко, да так неожиданно, что я еле успел отреагировать, чуть не налетев на него.
– А правда. Я что-то их отношения в один ряд с нашими со Светой поставил, – вдруг сказал он.
– Ну, ты сравнил, – удивился я.
Дальше мы пошли, уже спокойно болтая о том, как провели праздники.
– Что у вас с Наташкой случилось? – вполне миролюбиво спросил Лёха Брагина, когда мы подошли к нашим.
– С другой девчонкой познакомился, – пожал плечами Костян как ни в чём не бывало.
– Ты бы хоть намекнул Наташке, что всё. А то она всех на уши поставила и моих, и своих: батюшки спасите-помогите, любимый пропал.
– В милицию не обращалась? – спросил Ираклий.
– Да я что-то слёз испугался, – честно признался Костян, вздохнув. – Письмо ей написал. Не получила ещё.
– Слёзы да, это они умеют, – сочувственно произнёс Булатов. – Надо так всё устроить было, чтобы она сама тебя бросила. Вести себя при ней некрасиво. На других посматривать, улыбаться им. Ох, девки это не любят.
– Ну, так получилось, – виновато взглянул Брагин на Лёху. – Кстати, парни, мне отец квартиру купил. Приглашаю всех на новоселье в субботу.
– О! Поздравляем! – зашумели парни в предвкушении сабантуя.
– Во сколько? – спросил я. В памяти сразу всплыло, что у меня же выступление в Кремле в субботу. Забудешь тут…
