Я шла по лужайке, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Мысли переполняли мою голову, и у меня не хватало сил смотреть по сторонам. Только иногда я останавливалась, оглядывалась, пытаясь понять, где же очутилась, и шла дальше. На мгновение мне подумалось, что работа садовника принесла свои плоды: теперь все казалось не таким заросшим и неухоженным. Мне стало немного грустно от этого, и я представила себе, как тут все выглядело до появления Вейверли, когда сад еще принадлежал мисс Лаванде…
И тогда в моем сознании заклубился новый рой вопросов. Кто такая мисс Лаванда? Вернее, что она такое? Я уже давно не верила в то, что она тетушка Руфуса, все эти семейные связи и родовое имя были не более чем прикрытием. Была ли мисс Лаванда феей, собиравшей души, чтобы вернуть своих соплеменников в мир людей? Или она была человеком? Если так, зачем ей куклы? Все как-то не складывалось. Если она была феей – то неужели она умерла? Скончалась от старости?
Я тряхнула головой.
Феи так просто не умирают. Но их человеческие тела не могут жить вечно. Если мисс Лаванда была первой, кто вернулся в человеческий мир, то она вселилась не в труп, а в тело настоящего живого человека… Впрочем, какой смысл думать об этом? Я могла часами ломать голову, размышляя, кем же была мисс Лаванда, но едва ли это дало бы мне что-то новое. Эта женщина умерла, и я никогда не получу от нее ответы, которые мне нужны. Думать о прошлом, потому что меня пугает настоящее… Это глупо. Так поступают только трусы. Я должна прийти к какому-то решению, прежде чем вернуться в дом. Ко всему еще и дождь начался.
Вначале едва заморосило, и я подняла голову, чувствуя, что мои волосы чуть-чуть намокли. Что там с тучами? Мне в глаз попала капля. Я задумалась, стоит ли спрятаться под деревом или бежать в дом, когда вдруг хлынул ливень. Не успела я досчитать до десяти, как тугие струи ударили в землю.
До дома было слишком далеко. Я побежала к ближайшему дереву, но это ничуть мне не помогло – вода пробивалась сквозь переплетение ветвей, и я мгновенно вымокла, будто стояла под открытым небом. А затем я вспомнила о старой часовне. Хотя она и заперта и внутрь мне не забраться, но крыша выступала над стеной, и она защитит меня лучше, чем кроны деревьев. Пришлось оглядеться, чтобы понять, где именно я нахожусь, но я и так уже промокла до нитки, так что какая разница? Тем не менее я побежала в сторону часовни. Трава была такой скользкой, что я чуть не упала, но мне удалось добраться до часовни в целости и сохранности.
Мокрая и запыхавшаяся, я остановилась, злясь на себя. Теперь я очутилась еще дальше от дома, а судя по всему, ливень и не думал прекращаться. Значит, мне еще раз придется пересечь сад под дождем, чтобы переодеться в сухое. Конечно, теперь я была укрыта от ливня, но только до тех пор, пока прижималась к стене и втягивала живот. Я думала, как хорошо, что даже самый благожелательно настроенный человек вряд ли назовет меня пышногрудой. Поскольку в Холлихоке я не располнела, а даже немного похудела, единственным, что выдавалось из-под навеса, оказался мой кончик носа.
Ну, меня хотя бы не замучает голод – тут росла ежевика. Мне опять вспомнилось, что, кроме фейского вина, я за последние два дня ничего не ела и не пила. Может быть, фее такого и хватило бы, но я была человеком – с человеческим желудком. А ежевика уже созрела.
Конечно, собирая ягоды, я намокла, но хотя бы о платье беспокоиться больше не приходилось – все равно оно было безнадежно испорчено, а значит, можно не волноваться, что колючки порвут подол или сок ежевики оставит на белой ткани пятно. Я набила рот ежевикой, чувствуя, как сок стекает по губам. Шероховатые ягоды щекотали мне язык, и каждая была сладкой, как виноград. Было так вкусно, потрясающе вкусно, что я позабыла о дожде.
Я чувствовала себя живой, жизнь струилась в каждой жилке моего тела, и от этого меня охватило ощущение счастья. Я знала, что только я могу испытывать что-то подобное, – ни Бланш, ни Вайолет, ни Руфус никогда не будут такими живыми. И пусть они умеют плести чары, пусть они бессмертны, мне все равно. У меня есть кое-что лучше – есть жизнь, есть душа, и они принадлежат мне. Не знаю, сколько я просидела вот так под стеной часовни, то укрываясь под навесом, то высовываясь под дождь и собирая ежевику. Наверное, прошло довольно много времени, но я словно отстранилась от всего мира.
Наконец дождь прекратился, а на кусте остались только зеленые, еще не созревшие ягоды – я даже увидела на нем соцветия. Итак, я решила вернуться в дом. Трава была мокрой, а земля мягкой, и мне приходилось идти очень осторожно, чтобы не поскользнуться в своих туфельках. Я смотрела под ноги, обходя лужи и высокую траву, чтобы не порвать чулки, и при этом кое-что заметила. Следы. Не мои – они были слишком большими. Прошедший здесь человек был обут в грубые башмаки или сапоги. И следы вели прямо к часовне.
Испытывая любопытство, я пошла по ним, пытаясь отогнать смутную тревогу. Следы были свежими, кто-то прошел здесь уже после того, как начался дождь, и они вели к тому месту, где я только что стояла… При этом я точно знала, что, кроме меня, там никого не было. Я никого не видела и не слышала, но следы говорили иное. Кто-то стоял там довольно долгое время и наблюдал за мной – отпечатки в одном месте были глубокими, теперь их наполняла дождевая вода. Видимо, в какой-то момент этот человек повернулся и ушел. Я пошла по следу, но вскоре он затерялся на лужайке. Я не была следопытом или ищейкой, и мне нужны были отчетливые отпечатки на влажной земле, чтобы их заметить. Но в одном я была уверена – след был настоящим, я его не придумала.
В голове вспыхнули воспоминания о прошлой ночи: я стою одна у стены, Люси исчезла, а рядом со мной кто-то, кого я не вижу… Вдруг меня охватил страх. Я подозревала, что этот невидимка – Руфус, или садовник, или кучер, а может быть, и дворецкий. Но ни у кого из них не было причин следить за мной в саду, теперь, когда я лишилась возможности сбежать. Зачем им было наблюдать за мной, оставаясь невидимыми? И все же кто-то следил за мной, кто-то стоял совсем рядом, и я его не видела.
Прекратив искать затерявшийся след, я побежала к дому. Мокрое платье липло к коже, сейчас такой же холодной, как у фей. Я хотела забраться в теплую кровать, а еще лучше – принять горячую ванну. Я даже готова была поболтать с Бланш, только бы она позволила мне воспользоваться ее ванной комнатой. Я подошла к ее двери, радуясь, что вообще могу кого-то видеть, пусть это и феи. Но когда я постучала и никто не ответил, мужество вновь оставило меня. Я пошла в свою комнату, сняла мокрое платье, вытерлась покрывалом и забралась под одеяло. Клетка исчезла с подоконника. Я не знала, удалось Бланш забрать птицу или нет, но не хотела думать об этом. Меня вдруг охватила усталость, и не успела я закрыть глаза, как провалилась в глубокий сон.
Грезы не заставили себя долго ждать, но они не напоминали мои кошмары о крыльях, коконах и феях. Мне снились люди, только люди, но ни одного из них я никогда в жизни не встречала. Меня в этом сновидении не было. Я видела мир глазами другого человека, будто мне приснился сон, предназначавшийся кому-то другому. Я смотрела на двух женщин, разговаривавших на крыльце. Одна стояла в дверном проеме, вторая – снаружи дома. Я видела их словно бы снизу, в глаза бросались их ноздри, но лица я разглядеть не могла. Я попыталась выпрямиться, чтобы рассмотреть их, но ничего не получилось. Я лежала на спине, надо мной синело небо, слева и справа высились какие-то стенки, сделанные из переплетенных веток. Корзина? Мне было тепло и уютно, но я знала, что происходит что-то плохое.
– Не волнуйтесь, мисс Мармон, – говорила женщина, стоявшая в дверном проеме. – Малышке будет хорошо у меня. Мы с Джорджем так хотели завести ребеночка. Мы люди небогатые, но главное – это любовь и внимание, правда?
Я увидела, как другая женщина сглотнула.
– Мне не хочется отдавать ее, миссис Хардинг, но у меня нет другого выбора… Это не навсегда, однажды я смогу сама заботиться о ней… – Ее голос дрожал, будто она готова была разрыдаться.
– Право же, вам не нужно оправдываться, – сказала миссис Хардинг. – Вы не первая женщина, с которой случилось такое несчастье. Я вижу, что вы любите малышку, иначе не ответили бы на мое объявление… Когда я думаю о том, как многие женщины, попавшие в такую же ситуацию, поступают со своими детьми… выбрасывают их на улицу, на холод, или делают еще что-то куда хуже… знаете, какие слухи ходят…
Женщина всхлипнула. Ее звали мисс Мармон, но мне не хотелось ее так называть. Мама. Вот как нужно к ней обращаться.
– Неужели я должна просто отдать ее вам вот так, на пороге дома? И мне даже нельзя войти…
– Поверьте мне, так будет лучше всего, – отрезала миссис Хардинг. – Иначе вам будет куда труднее расстаться с ней, а в конце концов вы и вовсе передумаете. Но вы знаете, что не можете позаботиться о ней. Не так, как мы. Вы принесли деньги?
