Форма входа
Читем онлайн Античная лирика - Автор неизвестен
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
ПАВЕЛ СИЛЕНЦИАРИЙ
Золото и женщиныВ золото Зевс обратился, когда захотел он с ДанаиДевичий пояс совлечь, в медный проникнув чертог.Миф этот нам говорит, что и медные стены, и цепи —Все подчиняет себе золота мощная власть.Золото все расслабляет ремни, всякий ключ бесполезнымДелает; золото гнет женщин с надменным челомТак же, как душу Данаи согнуло. Кто деньги приносит,Вовсе тому не нужна помощь Киприды в любви.
Запретная любовьБудем, Родопа, мы красть поцелуи и милую сердцу,Но возбраненную нам службу Киприде скрывать.Сладко, таясь, избегать сторожей неусыпного взгляда;Ласки запретной любви слаще дозволенных ласк.
«Слово „прости“ тебе молвить хотел я…»Слово «прости» тебе молвить хотел я. Но с уст не слетевшийЗвук задержал я в груди и остаюсь у тебяСнова, по-прежнему твой, — потому что разлука с тобоюМне тяжела и страшна, как ахеронская ночь.С светом дневным я сравнил бы тебя. Свет, однако, безгласен,Ты же еще и мой слух радуешь речью живой,Более сладкой, чем пенье сирен; этой речью одноюДержатся в сердце моем все упованья мои.
«Сеткой ли волосы стянешь…»Сеткой ли волосы стянешь — и я уже таю от страсти:Вижу я Реи самой башней увенчанный лик.Голову ль вовсе открытой оставишь — от золота прядей,Вся растопясь, из груди вылиться хочет душа.Белый покров ли себе на упавшие кудри накинешь —Пламя сильнейшее вновь сердце объемлет мое…Три этих вида различных с триадой харит неразлучны;Каждый из них на меня льет свой особый огонь.
«Кто был однажды укушен собакою бешеной…»Кто был однажды укушен собакою бешеной, всюдуВидит потом, говорят, призрак звериный в воде.Бешеный также, быть может, Эрот мне свой зуб ядовитыйВ сердце вонзил и мою душу недугам обрек.Только твой образ любимый повсюду мне чудится —в море,В заводи каждой реки, в каждом бокале вина.
«Больше пугать не должны никого уже стрелы Эрота…»Больше пугать не должны никого уже стрелы Эрота;Он, неудержный, в меня выпустил весь свой колчан.Пусть не боится никто посещенья крылатого бога!Как он ступил мне на грудь маленькой ножкой своей,Так и засел в моем сердце с тех пор неподвижнои прочно —С места нейдет и себе крылышки даже остриг.
«Видел я мучимых страстью…»Видел я мучимых страстью. Любовным охвачены пылом,Губы с губами сомкнув в долгом лобзанье, ониВсе не могли охладить этот пыл, и, казалось, охотноКаждый из них, если б мог, в сердце другому проник.Чтобы хоть сколько-нибудь утолить эту жажду слиянья,Стали меняться они мягкой одеждою. ОнСделался очень похож на Ахилла, когда, приютившисьУ Ликомеда, герой в девичьем жил терему.Дева ж, хитон подобрав высоко до бедер блестящих,На Артемиду теперь видом похожа была.После устами опять сочетались они, ибо голодНеутолимой любви начал их снова терзать.Легче бы было разнять две лозы виноградных, стволамиГибкими с давней поры сросшихся между собой,Чем эту пару влюбленных и связанных нежно другс другомУзами собственных рук в крепком объятье любви.Милая, трижды блаженны, кто этими узами связан.Трижды блаженны… А мы розно с тобою горим.
Стареющей подругеКраше, Филинна, морщины твои, чем цветущая свежестьДевичьих лиц; и сильней будят желанье во мне,Руки к себе привлекая, повисшие яблоки персей,Нежели дев молодых прямо стоящая грудь.Ибо милей, чем иная весна, до сих пор твоя осень,Зимнее время твое лета мне много теплей.
Заколдованный венокПосле того как, играя со мной на пирушке, украдкойБросила мне Харикло на волоса свой венок,Жжет меня адское пламя. Знать, было в венке этом что-то,Что и Креонтову дочь, Главку, когда-то сожгло.
На сады ЮстинианаСпорят о том нереиды, с наядами гамадриады,Кто это место своим более вправе назвать.Судит харита их спор, но решенья сама не находит —Так им обязана всем местность своей красотой.
«Долго ли будем с тобой распаленные взоры украдкой…»Долго ли будем с тобой распаленные взоры украдкойДруг на друга бросать, пламя желанья тая?Молви, какая забота томит тебя — кто нам помехой,Чтобы мы нежно сплелись, горе в объятьях забыв?Если же так, только меч исцелить нас обоих возможет,Ибо слаще пребыть в жизни и в смерти вдвоем.
«Ох, даже всласть поболтать не дает нам злобная зависть…»Ох, даже всласть поболтать не дает нам злобная зависть,Ни обменяться тайком знаками наших ресниц!Смотрит упорно на нас стоящая рядом старуха,Как многоокий пастух, дочери Инаха страж.Стой, и высматривай нас, и терзай себе попусту сердце:Как ни гляди, все равно в душу глазами не влезть.
«Как-то, вздремнув вечерком и закинув за голову руку…»Как-то, вздремнув вечерком и закинув за голову руку,Менократида моя сладко забылась во сне.Я и посмел к ней прилечь, но лишь по дороге КипридыМне полпути удалось сладостно тут завершить,Как пробудилось дитя и, белыми сразу рукамиГолову цепко схватив, стало мне волосы рвать.Все ж, как ни билась она, завершили мы дело Эрота,Но залилась она вся слезным потоком, сказав:«Вот, негодяй, своего ты даром добился, а я-тоВоли тебе не давать даже за деньги клялась.Ты вот уйдешь и сожмешь другую сейчас же в объятьях:Все ненасытны вы, жадной Киприды рабы».
«Имя мне…»Имя мне… — Это зачем? — Отчизна мне… — Это к чему же?— Славного рода я сын. — Если ж ничтожного ты?Прожил достойно я жизнь. — А если отнюдьне достойно?— Здесь я покоюсь теперь. — Мне-то зачем это знать?
На статую вакханки в ВизантииЭта вакханка в безумье отнюдь не созданье природы —Только искусство могло с камнем безумие слить.
«Только твою красоту передал живописец…»Только твою красоту передал живописец. О, если бМог он еще передать прелесть и песен твоих,Чтобы не только глаза, но и уши могли наслаждатьсяВидом лица твоего, звуками лиры твоей.
«Тот, кто заносчивым был и сводил надменные брови…»Тот, кто заносчивым был и сводил надменные брови,Ныне игрушкой в руках девушки слабой лежит.Тот, кто когда-то считал, что надо преследовать деву,Сам укрощенный, теперь вовсе надежды лишен.Вот он, простершийся ниц и от жалобных просьбослабевший,А у девчонки глаза гневом пылают мужским.Девушка с львиной душой, даже если твой гнев и оправдан,Все же надменность умерь, ведь Немезида близка.
«Ночью вчера Гермонасса…»Ночью вчера Гермонасса, когда, возвращаясь с попойки,Двери я ей украшал, их обвивая венком,Вдруг окатила меня водой из кубка, прическуСпутав мою, а над ней целых три дня я сидел.Но разгорелся я весь от этой воды, и понятно:Страстный от сладостных губ в кубке таился огонь.
«Двери ночною порой захлопнула вдруг Галатея…»Двери ночною порой захлопнула вдруг ГалатеяПередо мной и к тому ж дерзко ругнула меня.«Дерзость уносит любовь» — изречение это неверно:Дерзость сильнее еще страсть возбуждает мою.Я ведь поклялся, что год проживу от нее в отдаленье,Боги, а утром пришел к ней о прощенье молить!
НЕИЗВЕСТНЫЕ ПОЭТЫ РАЗНЫХ ЭПОХ
ЭПИГРАММЫ
Родина ГомераСемь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.
На «Илиаду» и «Одиссею»Кто о Троянской войне и о долгих скитаньях по светуСына Лаэртова нам эти листы написал?Мне не известны наверно ни имя, ни город, Кронион,Уж не твоих ли стихов славу присвоил Гомер?
На «Эрота» ПраксителяСам испытав его, точно воссоздал Эрота Пракситель,В собственном сердце своем образ его почерпнул.Фрине, как дар за любовь, принесен бог любви.Не стрелами,Взором одним лишь очей он свои чары творит.
На «Александру» («Кассандру») ЛикофронаИз перепутанных сложно ходов моего лабиринта,Раз ты попал в них, на свет выход найти нелегко, —Так же ведь были темны прорицанья Кассандры, когда ихОбиняками царю пересказала раба.Коль с Каллиопой ты дружен, бери меня в руки; но еслиС музами ты незнаком, будет рукам тяжело.
Памятник ЭврипидуПамятник сей не прославит тебя, Эврипид, — онв потомстве!Сам от забвенья храним славой бессмертной твое.
Могила Диогена— Пес, охраняющий гроб, возвести мне, чей пепелсокрыт в нем?— Пепел почиет в нем пса. — Кто ж был сей пес? —Диоген.— Родом откуда, скажи? — Из Синопа. — Не жил ли онв бочке?— Так: но, оставя сей мир, нынче он в звездах живет.
ТимонуТимон опасен и мертвый. Ты, Цербер, привратник Плутона,Будь осторожен, смотри! Тимон укусит тебя.
Гераклиту и ДемокритуТы бы оплакивал днесь, Гераклит, бытие человековБольше, чем прежде: оно стало жальчее стократ.Ты же над ним, Демокрит, умножил бы смех справедливый,День ото дня на земле смеха достойнее жизнь.Мудрости вашей дивясь, смущается дух мой — не знаю,Плакать ли с первым из вас или смеяться с другим.
Эпитафия Гераклиту«Я — Гераклит. Что вы мне не даете покоя, невежды?Я не для вас, а для тех, кто понимает меня.Трех мириад мне дороже один: и ничто мириады,Так говорю я и здесь, у Персефоны, теперь».
Семь мудрецовСемь мудрецов называю — их родину, имя, реченье:«Мера важнее всего», — Клеобул говаривал Линдский;В Спарте: «Познай себя самого», — проповедовал Хилон;Сдерживать гнев увещал Периандр, уроженец Коринфа;«Лишку ни в чем!» — поговорка была митиленца Питтака;«Жизни конец наблюдай», — повторялосьМолоном Афинским;«Худших везде большинство», — говорилось БиантомПриенским;«Ни за кого не ручайся», — Фалеса Милетского слово.
МенандруПчелы к устам твоим сами, Менандр, принесли в изобильеПестрых душистых цветов, с пажитей муз их собрав;Сами хариты тебя наделили дарами своими,Драмы украсив твои прелестью метких речей.Вечно живешь ты, и слава, какую стяжали АфиныЧерез тебя, к небесам, до облаков вознеслась.
ГиппократуЗдесь погребен Гиппократ, фессалиец. Рожденныйна Косе,Феба он был самого, корня бессмертного, ветвь.Много, болезни врачуя, трофеев воздвиг Гигиее,Много похвал заслужил — знаньем, не случаем он.
ГеродотуМуз у себя принимал Геродот, и по книге от каждойОн получил за свое гостеприимство потом.
Колосс РодосскийЖители Родоса, племя дорийцев, колосс этот медный,Величиной до небес, Гелий, воздвигли тебе,После того как смирили военную бурю и островОбогатили родной бранной добычей своей.Не над одним только морем, но также равно и над сушейСветоч свободы они неугасимый зажгли,Ибо ведущим свой род от Геракла по праву наследстваВласть подобает иметь и на земле и в морях.
«С битвы обратно к стенам…»С битвы обратно к стенам, без щита и объятого страхом,Сына бегущего мать встретила, гневом кипя:Вмиг занесла копие и грудь малодушну пронзила.Труп укоряя потом, грозно вещала она:«В бездну Аида ступай, о сын недостойный отчизны!Спарты и родших завет мог ли, изменник, забыть?»
«Гектора кровью обрызганный щит…»Гектора кровью обрызганный щит, наследье Пелида,Сыну Лаэрта на часть отдан ахеян судом:Море, пожрав корабли, сей щит не к утесам Итаки —К гробу Аянтову вспять быстрой примчало волной —Море явило неправость суда — хвала Посейдону:Он тебе, Саламин, должную честь возвратил.
Приношение КибелеМать моя, Рея, фригийских кормилица львов, у которойВерных немало людей есть на Диндиме, тебеЖенственный твой Алексид посвящает орудия этиБуйных радений своих, нынче оставленных им:Эти звенящие резко кимвалы, а также кривыеФлейты из рога телят, низкий дающие звук,Бьющие громко тимпаны, ножи, обагренные кровью,С прядями светлых волос, что распускал он и тряс.Будь милосердна, богиня, к нему и от оргий, в которыхЮношей буйствовал он, освободи старика.
На баловня судьбыНе из благого желанья судьбой вознесен ты, а толькоЧтоб показать, что могла сделать она и с тобой.
Спартанцам, павшим при ФирееСпарта родная! Мы, триста сынов твоих, бившихся в полеС равным числом аргивян из-за фирейской земли,Там, где стояли в начале сражения, там же, ни разуНе повернув головы, с жизнью расстались своей.Но Офриада в крови обагрившийся щит возглашает:«Спарте подвластной теперь стала Фирея, о Зевс!»Кто ж из аргосцев от смерти бежал, был Адрастова рода;Бегство, не гибель в бою, смертью спартанцы зовут.
Девять лириков 1Муз провозвестник священный, Пиндáр; Вакхилид, каксирена,Пеньем пленявший; Сапфо, цвет эолийских харит;Анакреонтовы песни, и ты, из Гомерова руслаДля вдохновений своих бравший струи, Стесихор;Прелесть стихов Симонида, и снятая Ивиком жатваЮности первых цветов, сладостных песен любви;Меч беспощадный Алкея, что кровью тиранов нередкоБыл обагрен, права края родного храня;Женственно-нежные песни Алкмана — хвала вам! СобоюЛирику начали вы и положили ей грань.
2В Фивах клектал величаво Пиндар; Симонидова музаСладостным пеньем своим обворожала сердца;Ярко сиял Стесихор, так же Ивик; Алмак был приятен;Из Вакхилидовых уст звуки лилися, как мед;В Анакреонте был дар убеждать; песни разного складаНа эолийских пирах пел митиленец Алкей.Между певцами девятой Сапфо не была, но десятойЧислится в хоре она славных парнасских богинь.
На «Причины» КаллимаxаДа, в роговые ворота, не в двери из кости слоновойТы к Баттиаду пришел, многозначительный сон!Ибо немало такого, чего мы не знали доселе,Ты нам открыл о богах и о героях, когда,Взяв из пределов Ливийской земли его, мудрого, срааНа Геликон перенес в круг пиерийских богинь,И на вопросы его о началах как рода героев,Так и блаженных самих дали ответы они.
Эпитафия старику АминтихуМатерь-земля, приюти старика Аминтиха в лоно,Долгие вспомнив труды старого все над тобой!Целую жизнь насаждал на тебе он отростки оливы,Целую жизнь украшал Вакха лозою тебяИли Деметры зерном и, воду ведя по каналам,Сделал обильной тебя добрым осенним плодом.Кротко в награду за то приляг над седой головоюИ возрасти старику вешний цветущий венок!
Надпись на бесшумном водоподъемникеПана, меня, не любя, даже воды покинула Эхо.
«Роза недолго блистает красой…»Роза недолго блистает красой. Спеши, о прохожий!Вместо царицы цветов тернии скоро найдешь.
«В младости беден я был…»В младости беден я был; богатство пришло с сединами.Жалкая доля навек мне от богов суждена!Лучшие в жизни лета провел я без средств к наслажденью;Ныне же средства нашел, силы к веселью пишась.
«Знай, я люблю, и любим, и дарами любви наслаждаюсь!..»— Знай, я люблю, и любим, и дарами любви наслаждаюсь!— Кто ж ты, счастливец, и кем? — Пафия знает одна.
«С мерой, с уздою в руках, Немезида вещает нам ясно…»С мерой, с уздою в руках, Немезида вещает нам ясно:«Меру в деяньях храни; дерзкий язык обуздай!»
«К холму Аянта придя бесстрашного…»К холму Аянта придя бесстрашного, некий фригиецСтал, издеваясь над ним, дерзостно так говорить:«Сын Теламонов не выстоял…» Он же воскликнул из гроба:«Выстоял!» — и убежал в страхе пред мертвым живой.
«Это владыка эдонян, на правую ногу обутый…»Это владыка эдонян, на правую ногу обутый,Дикий фракиец, Ликург, — кем он из меди отлит?Видишь: в безумье слепом он заносит секиру надменноНад головою, лозе Вакха священной грозя.Дерзостью прежней лицо его дышит, и лютая яростьДаже и в меди таит гневную гордость свою.
Оракул, данный мегарянамЛучший к-рай на земле — пелазгов родина, Аргос;Лучше всех кобылиц — фессалийские; жены — лаконки,Мужи — которые пьют Аретусы-красавицы воду.Но даже этих мужей превосходят славою люди,Что, меж Тиринфом живут и Аркадией овцеобильной,В панцирях из полотна, зачинщики войн, аргивяне.Ну, а вы, мегаряне, ни в третьих, и ни в четвертых,И ни в двенадцатых: вы ни в счет, ни в расчет не идете.
Оракул Аполлона Пифийского врачу ОрибасиюВы возвестите царю, что храм мой блестящий разрушен;
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Античная лирика - Автор неизвестен бесплатно.
Похожие на Античная лирика - Автор неизвестен книги
- Античная драма - Эсхил - Античная литература
- Критий - Платон - Античная литература
- Мера всех вещей - Платон - Античная литература / Науки: разное
- Лики истории в "Historia Augusta" - Маргерит Юрсенар - Античная литература
- Тишина - Аристофан - Античная литература
- О знаменитых иноземных полководцах - Корнелий Непот. - Античная литература
- Пестрые рассказы - Клавдий Элиан - Античная литература
- Горгий - Платон - Античная литература