А может, попробовать попасть в больницу? Вдруг с ней приключится приступ аппендицита или почечная колика. Ее отправят в лазарет, а когда она вернется, Регина будет уже в камере. Загвоздка лишь в одном: серьезных заболеваний у нее нет, а для симуляции нужен артистический дар, который катастрофически отсутствует…
– Эй! О чем задумалась? – Марта, уже не прячась, присела к ней на нары. – Соображаешь, как отсюда смыться? Не выйдет, детка. Теперь ты полностью в моей власти.
Похоже, она умела читать мысли!
– Пора собираться. Кстати, ты не одолжишь мне свой шампунь?
Женщина сладко потянулась, разминая суставы. Потом, наклонившись к Дубровской, она прошептала:
– Послушай, а как ты догадалась про заточку?
Лиза обвела взглядом камеру. В последний раз! Если план Марты удастся, то сюда она больше не вернется. Впрочем, если что-то сорвется, то причин для радости тоже будет немного. Не днем, так ночью, не в бане, так в камере – эта умалишенная доберется до нее.
Громко лязгнула металлическая дверь. Сейчас дадут команду на выход, и она направится навстречу своей смерти.
– Дубровская! – раздался голос надзирателя. – На выход, с вещами!
Обалдевшая Лиза застыла, словно каменное изваяние. Она существовала вне времени, вне этой душной камеры, она была сама по себе!
Последние мгновения сложились в черно-белые слайды.
Щелк! Она собирает вещи. Куда-то подевался шампунь. Она ищет его…
Щелк! Щелк! К ней подходят узницы. Ей что-то говорят. По всей видимости, свои просьбы. Она только кивает головой и мало что осознает.
Щелк! Щелк! Щелк! Она идет к двери. Оборачивается .
Последний кадр. Перекошенное злобой лицо Марты.
– Я все равно тебя достану, сука! – кричит она.
Конец. Музыкальные пальцы Елизаветы складываются в выразительный кукиш. Чао!
– Вас освобождают под залог! – сообщил ей Воронин.
Лиза смотрела непонимающе. Признаться, она решила, что по какой-то неведомой причине небеса вняли ее мольбам и ее переводят в другую камеру. А может, ее вслед за Региной отправляют в стационар на психиатрическую экспертизу. Как-никак ее считают убийцей двух человек. Но такое она и предположить не могла!
– Простите, меня оправдали? – пролепетала она.
Следователь оторвался от кипы бумаг и в недоумении воззрился на девушку.
– Вы что, плохо слышите? Вас освобождают под залог. Если вы растеряли в тюрьме все свои знания, напоминаю, что залог – это мера пресечения, избираемая по отношению к обвиняемым. Так что никто вас не собирается оправдывать.
К Лизе вернулась способность соображать:
– Но я не помню в практике случая, чтобы к обвиняемым в двойном убийстве применялась такая мягкая мера.
– Вы что, возражаете?
– Нет, конечно. Но все-таки…
– Прочитайте бумаги и распишитесь.
Дубровская взяла в руки папку и начала листать, но по причине волнения так и не смогла уловить суть. Строчки не прыгали перед глазами, буквы ничем не напоминали китайские иероглифы, но значение знакомых слов доходило до нее с большим трудом. Она покорно расписалась рядом с галочкой и опять уставилась на Воронина.
– В вашем деле появились кое-какие новые обстоятельства. Я думаю, вам лучше их обсудить с защитником.
Следователь хмурился, словно приятные новости для Лизы были для него самого горше пилюли.
– Сумма, под которую вас отпускают на свободу, приличная. Вы, как адвокат, должны знать, что если у вас возникнет искушение навострить лыжи в Турцию, то залогодатель будет очень огорчен. Деньги обратят в пользу государства, а вас при первой же возможности отправят в тюрьму. Оттуда вам будет не выйти даже по ходатайству папы римского.
Дубровская, конечно, хотела спросить, при чем здесь Турция и лыжи, а также отец католической церкви. Но Воронин не был расположен шутить.
– А о какой сумме идет речь? – осведомилась она.
– Вы что, не читали бумаги? – Следователь сунул ей под нос заполненный бланк.
– О боже! – воскликнула она.
Неужели эту сумму внесла за нее мама? Но откуда она раздобыла деньги? Может, взяла в долг?
– Вам помог друг. – Воронин предвосхитил ее вопрос.
– Друг?! – Она задумалась только на мгновенье. – Это Андрей!
Следователь только укоризненно покачал головой.
Конечно, это Андрей! Как она сразу не догадалась? Он вернулся домой, узнал о том, что приключилось с Елизаветой, и сразу поспешил ей на помощь. Он не стал слушать возражения родителей, которые наверняка метали огненные стрелы. Что ему их отповеди, он же знает Лизу. Уж ему точно не придет в голову идея о возможной причастности его подруги к двум убийствам. Он любит ее!
– Вы свободны, – сказал ей Воронин. – Кстати, там вас уже ждут.
Свобода! Какое сладкое слово! Она уже и не надеялась ощутить его вкус. Сейчас она вдохнет воздух городских улиц и впервые за долгое время увидит небо, какое оно есть. Белое, от ноябрьской непогоды, затянутое облаками, но настоящее. Не в клеточку!
Кстати, какая это ерунда по сравнению с главным. Ее ждет Андрей, а это для нее самая лучшая новость!
Щелкнули засовы, и Лиза оказалась на улице. Она оглянулась по сторонам в поисках Андрея, но так и не заметила знакомой фигуры. Улыбка сползла с ее лица.
– Лиза! – окликнули ее. Она обернулась.
Из припаркованного неподалеку автомобиля вышел мужчина. Дубровская даже вытянула вперед шею, чтобы проверить, не обманывает ли ее зрение. Может, от долгого пребывания в неволе у нее начались галлюцинации? Перед ней был Сергей Аркадьевич Мерцалов, собственной персоной.
– А где Андрей? – спросила она, забыв даже поздороваться. Уж кого она меньше всего ожидала встретить у ворот следственного изолятора, так это отца Андрея. Неужели в последнем разговоре они не расставили все точки по своим местам? Он приехал читать ей нотации?
Но Сергей Аркадьевич, взяв из ее рук сумку, отправился к машине. Он уложил вещи в багажник и распахнул перед ней дверцу. Дубровская заглянула в салон. Там было пусто!
– А где Андрей? – повторила она вопрос.
– А где ему быть? За границей. Он возвращается в начале следующей недели.
Лиза остановилась в замешательстве.
– Подождите, Сергей Аркадьевич, я ничего не понимаю. Я решила, что он уже в курсе моих проблем, что он внес залог…
– Залог внес я, – просто ответил мужчина.
– Вы?! – еле ворочая языком, произнесла Дубровская. Какая нелепица! О чем они тут говорят?
– Садитесь, я отвезу вас домой, – предложил Мерцалов.
Она села в салон, ничего не понимающая, оглушенная потоком странных событий, случившихся с ней за один день. Отец Андрея вел машину не оборачиваясь, не спрашивая адреса. Похоже, он знал, куда ехать.
– Я так понимаю, мое участие в вашей судьбе вас разочаровало, – заговорил он наконец.
Лиза встрепенулась.
– Простите, это было так неожиданно для меня. Судя по тону нашего последнего с вами разговора, я считала, что вы не захотите обо мне ничего слышать. Разве могла я надеяться, что…
– Мы с вами не разговаривали.
– Простите?
– Я говорю, что вы вели ту оживленную беседу с моей женой, но не со мной. Видите ли, дорогая, мнения супругов в различных вопросах могут расходиться. Это нормально. Я тогда хотел вам это сказать. Вы же бросили трубку! Это, в конце концов, обидно.
– Простите, – пробормотала пристыженная Лиза. – Я не могла представить, что вы встанете на мою сторону. Можно спросить, почему вы это сделали?
Мерцалов впервые оторвал глаза от дороги и обернулся к девушке:
– Я почти не знаю вас, но почему-то считаю, что, кроме случая с тем злосчастным кремом, испортившим выходное платье Алины, на вас нет никаких грехов. Я не прав?
– Это получилось случайно, – сконфуженно прошептала Лиза.
– Ой ли? – лукаво молвил Мерцалов. – Вы, женщины, непредсказуемы.
– Это ваше наблюдение ко мне не относится. Я – скучна и бесхитростна. Со мной мало что происходит, – вздохнула Дубровская.
– Не скромничайте! История о ваших подвигах прокатилась по всем местным телеканалам. Эстафету приняли газеты. Теперь вам, с вашей популярностью, впору сниматься в кино или заняться политикой.
– Боже мой! Я перед вами виновата за этот скандал. Фамилию вашего сына склоняли все газеты. Не знаю, сможете ли вы меня когда-нибудь простить.
– Не болтайте чепухи, сударыня! Сейчас на скандалах люди делают деньги. Вот так! – Мерцалов поднял вверх палец.
Лиза не знала, что и говорить. Конечно, она должна была не сидеть сиднем, а благодарить своего спасителя за неожиданное освобождение. Страшно даже представить, что с ней могло произойти.
– Вы спасли мне жизнь, – тихо сказала она.
– Не преувеличивайте!
– Я устала, – призналась она.
– А вот в это я охотно верю. После того как вы хорошенько отдохнете и накушаетесь домашних пирогов, мы с вами встретимся. Я думаю, нам есть что обсудить. Не забывайте, скоро приезжает мой сын!
