встаю в полный рост. Следующее отверстие — на высоте около полутора метров. Две плиты сорвались со своих мест и встали почти параллельно друг другу с зазором в полметра, не больше. Заглядываю в отверстие, и да, пролезть там можно. Но если светить фонариком, то видна только мятая оцинковка. Вот поэтому проход и не нашли. А мне фонарь не нужен, и я вижу, что там, за плитой, кабина лифта, точнее, самый её угол. Видимо, выбило кусок шахты. И лист металла — всего лишь обшивка, он оторвался, его можно отодвинуть…
— Лёш, ну что там? — рядом вылезает Майя.
— Сейчас… — вместо развёрнутого ответа я орудую монтировкой.
Это Чарли проскочил, а мне надо расчистить проход. И мне это удаётся. Используя монтировку как рычаг, надрываю металл, а потом упираюсь что есть дури, и лист не выдерживает. Дальше остаётся только расчистить проход.
Пролезаю внутрь, оттуда уже очень хорошо слышны тихие стоны. Оказываюсь внутри кабины. Майя лезет за мной, а я смотрю, куда здесь проход. Сама кабина смята, сверху на ней лежит явно что-то тяжёлое. Проползаю на четвереньках по дверям, и нахожу лаз, из которого выглядывает нетерпеливый Чарли. Двери сорвало, сейчас кабина просто лежит на них, и в самом «низу», возле пола, есть свободное пространство.
Выглядываю туда, уже примерно представляя, что увижу. Да, раньше это был коридор. Но сейчас он сложился, и от коридора остался лишь узкий, засыпанный щебнем и пылью, лаз. Только вот ведёт он в обе стороны.
Чарли уверенно бежит налево, в сторону… а, чёрт, в общем, на юг, кажется. А нет, на север. Пофиг. Главное, что если заползу в тупик — смогу сдать назад и вылезти обратно. И стоны, уже вполне явственные, раздаются с той стороны. Кажется, кому-то очень и очень больно, только сил орать уже нет.
— Мы идём к вам! Эй, есть кто там? — кричу в проход.
В ответ слышу ещё один стон, плавно переходящий в надрывный крик, как будто кто-то хочет сам себе руку оторвать. Надеюсь, всё не так плохо, но на всякий случай ускоряюсь.
От двери, которая выходила из лифтового коридорчика в общий коридор, ничего не осталось. Плиты смялись, какая уж тут дверь. Пролажу в дверной проём, дальше между плитами щель такая, что лезть приходится боком. А до низу, где можно опереться — пара метров. Привязываю верёвку к торчащей арматуре, чтобы если что можно было подняться. И спускаюсь вперёд ногами. Стоны уже совсем близко.
Ещё одна дверь… на этот раз в квартиру. При падении дома её смяло буквой S, и между металлом двери и металлом косяка можно протиснуться. А дальше по проходу всё наглухо завалено, и сзади тоже. Похоже, смятая дверь встала как-то ребром между плитами, и не дала им схлопнуться.
Насколько помню, там должна быть двухкомнатная квартира, причём одна комната прямо напротив входа. А сбоку — туалет. И стон, кажется, раздаётся именно оттуда.
Спускаюсь ногами вниз, нахожу опору. Немного пинаю ногами, чтобы убедиться, что стою ровно. Кажется, это косяк прохода вдоль комнат. Сейчас никакого прохода нет, но косяк есть, и на нём можно стоять. А вот дверь в туалет, обычная, деревянная, сохранилась.
— Чарли, проверь, есть ли ещё в квартире кто-то, — отдаю я команду.
Сверху, из дверного проёма, выглядывает Майя, из-за двери туалета доносятся стоны, и снова — полный нестерпимой боли вопль.
— Кто там? — кивает Майка головой.
— Не знаю, не отвечает…
Я работаю монтировкой, чтобы расковырять дверь. А её как будто их дуба морёного делали, не поддаётся. Вдруг понимаю, что не поддаётся, потому что зажата покосившейся плитой, и вообще, возможно, эта перекладина сейчас несколько тонн держит, расковыряю — и тут что-нибудь просядет. Вместо этого врубаюсь в филёнку, и вот она поддаётся. Через минуту у меня получается сделать проход в туалет.
Поначалу я даже не понимаю, что я вижу. Но потом медленно доходит. Это нога, бедро, кажется, женское. Только согнутое там, где должно быть прямым. Теперь понятно, почему женщина так кричит.
— Вы меня слышите? — спрашиваю я погромче.
— Помогииииите!!! — кричит женщина на выдохе. — Я рожааааю!!!
Глава 20
Срочное дело
Иван Иванович сидел в своём кабинете в ожидании приезда Неверова, и снова и снова прокручивал в голове имеющиеся факты и построенные на них гипотезы.
Неверов Алексей Вячеславович — пришелец из параллельного мира, это установленный и доказанный факт.
Система ему помогает — тоже факт. Он прекрасно помнил две системные директивы в отношении Неверова. И если распоряжение отправить иномирного енота на опыты можно было считать просто любопытством учёных, то вторая, не мешать на экзаменах — это уже незавуалированный частный интерес. И что любопытно — следов от той директивы не осталось, даже в логах. Так что даже предъявить нечего. То же самое с подсказками, которые получал уже сам Неверов от Системы, про ту же печень ящера. Кто знает, может, были и другие. Но даже этого уже достаточно, чтобы понять — Неверову кто-то покровительствует.
Кто-то, имеющий доступ в ЦУС, Центр Управления Системы. Только у тамошних Операторов достаточно прав доступа, чтобы показать на экране коммуникатора высокопоставленного сотрудника Главка сообщение и тут же удалить его без следов. Может, следы где-то и остаются, но тут уже у самого Иван Иваныча недостаточно допуска.
Но кому нужно помогать пришельцу из другого мира, возможно, шпиону? Тут вывод однозначен. Только такому же шпиону. Кроту, который засел глубоко в ЦУС.
Вполне возможно, сам Неверов обо всём этом не знает. Возможно, в его мире про аномалии вообще знают единицы, а его, Ивана Ивановича, родной мир стал площадкой для отработки технологии. И послать человека неосведомлённого, или с заблокированной памятью, но имеющего определённую подготовку, может быть не такой уж плохой идеей. Ничего не знает, или не помнить — и сказать ничего не сможет, даже под пытками. При этом в любом случае не откажет помочь человеку из своего мира, ведь он «своих не бросает». А для курьера этого достаточно!
Как ни крути, а нет ни одной разумной причины, почему кому-то из ЦУС помогать Неверову, кроме как там засел шпион. Ещё может оказаться, что это спецоперация кого-то из коллег. Что ж, тогда Ивану Ивановичу позвонят и попросят не мешать. Но это такой вариант, который можно отбросить, потому что он ничем не грозит. Даже выговора не будет, наоборот, ещё и поощрят за проявленную бдительность.
За два с половиной месяца наблюдения за объектом Иван Иванович перебрал сотни иных версий, и остановился на этой.
