Стерман на этот раз спустился довольно быстро, молча кивнул Бромли, налил себе хересу и присел на стул у большого, давно не топленного камина.
— Говорят, ваша речь сегодня вызвала прямо-таки сенсацию, — сказал Стерман, растягивая гласные на южный манер. — Вы не успели проехать пару миль от отеля, а радио уже сообщило об этом. Несомненно, и телевидение покажет. В вечерних новостях.
— Завидуете, Генри? — иронически спросил Бромли, косясь на стареющего знакомого с военной выправкой. Тот, наверное, уже генерал, а ведь начинал с низов.
— Каждый выбирает профессию по вкусу. Я свой выбор сделал давно, а у вас только раскрываются новые таланты. Не ровен час, станете министром или больше.
— Вы должны гордиться, а не ревновать, — возразил Бромли.
— А я не ревную. Вы, должно быть, не знаете, с каким количеством будущих, нынешних и прошлых министров мне приходилось и приходится иметь дело. Политика при нашей демократии — дело не очень стабильное. Я предпочитаю дергать ниточки из-за ширмы. Да и вы тоже. В ощущении скрытой, но реальной власти что-то есть, не правда ли?
Он закурил длинную сигарету. Бромли бросил курить лет десять назад: появилось ощущение, что закупориваются сосуды.
— Сначала — самое простое, — сказал Стерман. — Товар будет в багажнике «остина» номер НАВ 91В. Вот ключи, — он небрежно кинул их на столик, стоящий ближе к гостю. — Машина будет ждать у дома пять по Флит-роуд в десять утра. Одна деталь: цены на героин, как вы знаете, сейчас падают. Я позаботился об увеличении доли кокаина, чтобы не остаться в долгу. В свою очередь, должен поблагодарить за оперативность и точность ваших людей в доставке клиенту «Калашниковых» и другого русского оружия. Им сейчас это как раз кстати.
Бромли слушал спокойно, почти невнимательно. Все это были действительно мелочи, которыми занимались люди, стоявшие где-то на средних и низших ступенях его организации. Не той, которая называлась «За консервативное большинство» и где произносились зажигательные речи, а другой, не имевшей ни названия, ни штаб-квартиры, ни адреса, но которая и была основой его растущих миллионов и власти. Он знал, что завтра в десять его оперативник откроет этими ключами «остин» на Флит-роуд, отвезет чемоданчик с товаром на другую улицу Лондона, где передаст его уже вовсе не знакомому Бромли человеку. Томас был спокоен. Он сам никогда в руках не держал наркотиков, не имел дела с их распространителями. Он лишь получал свои десять процентов розничной цены. Они переводились на его банковские счета солидными учреждениями, стоявшими на самой вершине Сити, Уолл-стрит, Цюриха. Так же как и десять процентов от каждой сделки с оружием, которое шло в противоположном направлении. Как получилось, что он стал руководителем этой подпольной империи? В сущности, скорее партнером, ибо источником наркотического товара были либо Стерман, либо его эмиссары. С их дипломатическим иммунитетом, причем не обычным, а в квадрате или кубе, импорт-экспорт наркотиков в обход конвенций и законов был ерундовым делом. Стерман никогда не платил деньгами. Должно быть, так проще — в обиход официальной бухгалтерии, куда могла нагрянуть ревизия. Схема была отработанной и уже много лет осечек не давала.
Ключи все еще лежали на столе. Бромли не торопился брать их. Он ждал главного.
— Центр рассмотрел ваше предложение, — деловито сказал Стерман. — Оно отклонено.
Бромли пожал плечами. За эти долгие годы он привык ничему не удивляться.
— Крайние меры, — продолжал Стерман, — нужны лишь в крайних случаях. Пока предпочтительны другие, более простые способы. Не буду входить в подробности, вы и сами все понимаете. В конце концов выгоднее иметь дружественное нам нейтральное правительство, чем испуганных левых, инстинктивно тянущихся к Кремлю. Я с вами согласен, социал-демократам доверять нельзя, но и среди социалистов есть будущие консерваторы. Вы же сами вербуете рабочих на собраниях.
Он с видимым отвращением погасил очередную сигарету о широкую круглую пепельницу с видом лондонского Тауэра.
— Во всяком случае, давайте пока выждем, торопиться некуда. Но пусть ваш план будет в состоянии готовности номер один на случай, если он вдруг понадобится.
— Мы всегда готовы, — философски заметил Бромли.
Стерман встал и заходил по комнате.
— Общественное мнение, дорогой Том, крайне неустойчиво, — продолжал он, каждые несколько секунд останавливаясь и приподнимаясь на цыпочках. При его довольно высоком росте было непонятно, куда он так тянулся. — В последнее время в мире слишком много проявлений правого терроризма. Это людей раздражает и даже пугает.
— Еще вовсе не доказано, — возразил Бромли, — что Нордена убил правый. Насколько мне известно, полиция все еще копается с этими студентами.
— Полиция — полицией, но здравый смысл подсказывает, что левый левому глаз не выклюет.
— В истории разное бывало, — заметил Бромли.
— Вы читаете исторические трактаты? — усмехнулся Стерман. — Или справки, которые вам готовят помощники, как всем большим людям?
У Бромли больно сжалось сердце, у правого колена судорога свела мышцу. Глаза его по-прежнему глядели на американца невыразительно.
— Ну, не обижайтесь, Том. Вы знаете, что я — большой грубиян. Может быть, все же лучше будет, если левые на сей раз убьют какого-нибудь действительно правого. Чтобы не оставалось сомнений.
— Мы «Красными бригадами» не руководим. — холодно сказал Томас. — Разумеется, если товар будет и дальше столь же высокого качества, то можно найти к к ним ключи. А какие объекты вы имеете в виду?
— Ну, не знаю… — в замешательстве произнес Стерман. — Я об этом как-то не думал. Скажем, какого-нибудь менеджера из крупной корпорации, той, что у красных называют военно-промышленным комплексом. Честное слово, зачем нам ломать голову, пусть ребята сами придумают. Что, у них нет черного списка? Конечно, самый верх трогать не надо, но так, чтобы было достаточно близко к верху и прозвучало на всю Европу. Например, едет себе по тихой, респектабельной улочке такой торговец оружием на своей машине. Останавливается у подъезда и выходит. Швейцар широко открывает дверь, а в это время две милые девушки подходят и — пиф-паф. Потом их быстро находит полиция и убирает в тюрьму. «Убийство на тихой улочке» — прекрасный заголовок в утренней газете?
— Слишком примитивно, — буркнул Бромли. — Надо посоветоваться с народом. У них фантазии хватит.
Виски в его стакане было на донышке. Стерман взял из комода бутылку и подлил еще.
— Как поживает наш знакомый из Хегелунда? — спросил он.
— Живет тихо, — отвечал Том, — не высовывается.
— Не разговаривает?
— Пока нет, но гарантии дать нельзя.
Стерман уставился на Тома ясными глазами. Бромли хорошо знал этот взгляд. Американец почуял опасность.
— То есть как это нет гарантий? — произнес он тихо, почти шепотом. — Я товар без гарантии не покупаю. Вы же говорили, что он вылечился.
Бромли глядел на Стермана абсолютно спокойно. Ему нравилось, что его маленький план, кажется, удавался.
— Вы когда-нибудь принимали героин? — спросил он. — Хотя бы в юности? Неужели так ни разу и не побаловались?
Американец отрицательно покачал головой.
— Так вот, даже после выздоровления — а мы нашего человека лечили в хорошей клинике — временами бывают спазмы сосудов, человек не то чтобы теряет сознание, но действует и говорит, как во сне. Это — следствие органических изменений, что-то вроде приступов диабета. Я знал одного очень хорошего и твердого мужчину, который очень редко, иногда раз в год, начинал выбалтывать о себе такое, что его пришлось для его же собственной пользы изолировать.
Стерман постепенно брал себя в руки.
— Что вам мешает поступить так же?
— Я бы не хотел привлекать к нему внимание. Его можно было бы вывезти за границу, но на границе его показывать не хотелось бы. Вы же знаете. 'Сделать ему пластическую операцию — опять-таки дело рискованное.
— Ну, а если он просто-напросто пропадет? Сгинет без следа, и все тут. — Стерман заходил все дальше в расставленную Томом сеть.
— Я бы не советовал, — сказал Бромли. — На него в полиции есть дело. Если он пропадет, начнут его искать, заглянут в досье…
— Разве трудно уничтожить какие-то вшивые папки? Я полагал, что это давно сделано. — Стерман был явно раздражен.
— Папки-то давно сожжены, но за центральную картотеку я не поручусь.
Стерман вновь заходил по комнате. Он что-то мучительно обдумывал.
— Надо идти на риск, хотя думаю, что он невелик. Пусть наш друг поедет в отпуск. Это нам даст как минимум месяц. А тем временем запрячьте его подальше.
— Сразу? — спросил Том, невинно уставившись на американца.
— А что там тянуть? Это и будет гарантией. Главное— чтобы его не нашли. На этот счет специалистов достаточно.
