Джонни смело подошел к юношам, которые ошеломленно уставились на него. Он слегка поднял руку и помахал ею вместо приветствия. Затем непринужденно спросил:
— Сегодня довольно свежо, а?
Ребята из гитлерюгенда смотрели на него скорее с неодобрением, чем с недоверием. Наконец один из них, веснушчатый парень, ответил:
— Мы это и без тебя заметили.
Джонни попытался рассмеяться и спросил:
— Вы тут уже давно?
— А тебе какое дело?
— Я просто так спросил.
— Ступай-ка ты лучше к себе в кроватку, — проговорил другой юнец, у него был хрипловатый, каркающий голос, очевидно, оттого, что он сильно замерз. Шея его была обмотана толстой, расшитой цветными нитками шалью.
— Но вы же тоже не спите.
— Мы, мы! — бросил веснушчатый и принял воинственную позу.
Джонни ни в коем случае не хотел, чтобы разговор на этом закончился. Он показал на штабель фаустпатронов и спросил:
— Вы хотите ими стрелять?
— Конечно, не в кегли же ими играть.
— Ага, — сказал Джонни и усмехнулся. — Теперь понял: вы подпускаете танк поближе и тогда — шлеп по нему! Но что вы можете сделать вдвоем?
— Другие тоже здесь, — парень с каркающим голосом кивнул в сторону жилых домов. — Сушатся пока…
— И командир вашего отделения тоже здесь?
— Послушай, парень, ты начинаешь действовать на нервы, — сказал веснушчатый, желая поскорее отделаться от мальчугана. — Иди скорей к своей мамочке, а то она может тебя хватиться!
Джонни, однако, никак не прореагировал на это замечание.
— С командиром вашего отделения я бы охотно поговорил…
— О чем это?
Мальчик несколько смутился, но продолжал:
— Я лишь хотел его спросить кое о чем. Может быть, он позволил бы и мне принять участие в вашей затее?
— Тебе? — Веснушчатый презрительно скривил посиневшие от холода губы. — Командир отделения сейчас ни с кем разговаривать не станет. Он спит, ты понял? Спит!
«Как же поступить дальше? — раздумывал Джонни. — Если я сам начну разыскивать Грилле в здании, пройдет много времени».
— Я слышал, что он у вас боевой парень и уже сражался на Одере?
— А тебе какое дело?
— И даже подбил русский танк?
— Да, так он сам говорит…
— А зовут его Грилле? Гарольд Грилле, да?
— Парень, ты меня давно нервируешь, сматывай наконец отсюда удочки!
— Ну что же ты еще хорошего можешь мне сказать!
— Уходи же наконец!
Джонни понял, что на свой последний, решающий вопрос он не получит никакого ответа. Он постоял в нерешительности еще несколько секунд. Его охватило беспокойство, что в подвале его уже хватились.
— Я приду еще разок, — сказал он и пошел.
На улицах все еще было безлюдно. В доме фрау Шнайдебах тоже было тихо. Джонни быстро прошел через темный вестибюль. В это время начался дождь, громко барабаня по ржавому кузову старого автомобиля. Мальчик промчался стрелой мимо разбитого лифта, мимо остатков дымовой трубы. Пробежал дальше через развалины, находившиеся перед входом в подвал. И тут неожиданно столкнулся с Алешей, который появился перед ним как из-под земли.
Джонни от страха потерял дар речи. Он смог лишь пробормотать приветствие, но по выражению лица русского почувствовал, что это было отнюдь не к месту.
Алеша взял мальчика за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. Во взгляде его не было доброжелательности. Небрежно махнув рукой, он коротко сказал:
— Иди! — и показал на подвал.
Через несколько минут Джонни уже был в помещении с выломанными окнами, где он натолкнулся на Рихарда и Франца.
— Что-нибудь случилось? — спросил Джонни глухим голосом и посмотрел на них обоих с сознанием собственной вины. Он увидел, что они, как и Алеша, тоже были вооружены карабинами.
— Естественно, случилось, — сказал Рихард и покашлял.
Франц проворчал что-то непонятное. Его шрам на лице стал темно-багровым и выглядел как восклицательный знак.
— Где ты был?! — напустился Франц на мальчугана. Джонни быстро начал объяснять, но у него осталось ощущение, что своими словами он только разочаровал других.
— Так-так, — проговорил сердито Франц. — Ты без разрешения покинул свой пост и, попросту говоря, сбежал.
— Но…
— Ненадежный ты человек!
— Я хотел бы раньше ему… — вмешался было Рихард, но Франц прервал его:
— Да, ты хотел бы!..
— Да, я тоже хотел бы. И ты — тоже, все мы хотели бы! — тихо проговорил Рихард.
Между тем Франц несколько успокоился. Он обернулся к мальчику, который стоял не двигаясь. К горлу Джонни подступил комок. Он был близко к тому, чтобы заплакать.
— За тобой кто-нибудь шел? — спросил его Франц. Джонни покачал головой, но глаз не поднял.
— Ты уверен в этом?
— Да.
Франц повернулся к Рихарду и проговорил:
— Расскажи-ка этому герою немного о нас, чтобы он понял, почему мы сердимся на него.
— А ты что хочешь делать?
— Хочу добиться ясности.
— Лучше позволь мне уйти, — сказал Рихард. — Да ты и сам почти не спал. И вообще после проведения сегодняшней операции тебе, пожалуй, лучше пока не показываться на людях. Твой шрам на лице запоминается.
Франц сделал энергичное движение рукой.
— Ты пойдешь с мальчиком в подвал, Алеша останется снаружи на посту, а я поближе присмотрюсь к этим соплякам. Нам нужно непременно знать, что творится перед нашим носом.
50
Расплата за самоволие.
Команда смертников.
Задача номер один!
Просьба Джонни удовлетворена.
— Мы, конечно, очень разозлились на тебя, — сказал мальчику Рихард. — Мы не могли не доверять тебе, но, выполнив серьезное и важное задание, мы не могли допустить безрассудного поступка. Если бы не маленькая необдуманность, то мы бы уже держали за горло всю банду нацистов в округе…
— Вы уже давно боретесь против фашистов? — поинтересовался мальчик.
— Мы всегда боролись против них, с тех пор как они пришли к власти, даже тогда, когда мы сами находились в их власти. — Рихард сделал паузу. Его дыхание участилось: спуск в подвал утомил его. — До последнего времени все мы находились в лагере, в совершенно особенном лагере.
— В концентрационном лагере?
— Как ты догадался?
Мальчик коснулся шахмат, еще не расставленных на доске.
— Ты мне говорил о фигурах, которые вылепил Алеша, и о хлебе, который там, где вы учились шахматной игре, еще дороже, чем здесь…
Заскрипел плетеный стул. Рихард откинулся далеко назад. Он снял очки и стал массировать глаза, как будто бы хотел стереть из памяти те ужасные картины, которые вновь всплывали в ней помимо его желания.
— Собственно говоря, сколько лет ты мне дашь? — спросил он через некоторое время.
— Я не знаю, — нерешительно ответил Джонни. — Сорок пять? Пятьдесят?
— Около тридцати, — сказал Рихард.
Мальчик от удивления вытаращил глаза. Мужчина заговорил усталым голосом:
— Они доконали меня и мои легкие, каждому из нас они что-нибудь да отбили. Так, Франца один изверг ударил по лицу железной штангой…
— И товарищ Шнайдебах тоже был там?
— Он был вместе с нами в Заксенхаузене. Лагерь расположен недалеко от Берлина. Руди пробыл в нем дольше нас всех. Как только фашисты пришли к власти, они его сразу же бросили в тюрьму. Одиннадцать долгих лет просидел он в застенках.
— Расскажи мне о нем поподробнее, — попросил мальчик.
— Руди Шнайдебах был социал-демократом, работал на этом месте. Раньше здесь находилась мастерская по ремонту автобусов. Так он в этой лавочке и выполнял функции профсоюзного работника и не принимал никакого участия в нацистском путче. В тридцать третьем году за ним пришли и арестовали.
— Товарищ Ешке был его другом?
— Они были коллегами по работе, а также, без сомнения, друзьями. Коммунисту Ешке удалось скрыться, как позднее, в Заксенхаузене, рассказывал нам Руди. В последние дни жизни он довольно часто и подолгу рассказывал нам о себе и других. Между ними тоже не всегда было все гладко.
— Ты думаешь, что они часто ссорились?
— Да, но, разумеется, больше по политическим мотивам. Камнем преткновения для них было единство действий и создание единого фронта. — В этом месте Рихард замолчал и долго рассматривал мальчика. — Я вижу, что ты не имеешь ни малейшего представления об этом, позднее узнаешь обо всем в школе. Но в лагере, где коммунисты и социал-демократы лежали рядом на нарах…
— И красноармейцы, как Алеша, — вставил Джонни.
— Советских военнопленных фашисты тоже бросали к нам в концентрационный лагерь. Большинство их эсэсовцы сразу же расстреляли. С Алешей бандиты повременили, так как он был инженером. Он работал на московском часовом заводе, что трудно себе представить, глядя на его огромные руки. В Красной Армии он служил в инженерных войсках, где что-то делал с минами. Его принудили возглавить так называемую команду смертников. После каждого налета английской и американской авиации эсэсовцы выводили нас туда, где на земле валялись неразорвавшиеся бомбы. Они зарывались в землю по меньшей мере на метровую глубину или же находились в развалинах. Мы должны были обезвреживать их. Само собой разумеется, эсэсовцы всегда держались в стороне от нас. Прежде всего заслуга Алеши, что с нами ничего не случилось во время столь опасной работы. А Алеша прекрасно разбирался в бомбах и всевозможных взрывателях. Даже взрыватели замедленного действия, о которых никто не знает, когда именно они сработают, он обезвреживал безошибочно. А позднее он же разработал план нашего побега из концлагеря…
