— Ты так думаешь?
Джонни слушал с возрастающим интересом разговор обоих мужчин, которые, как он понял с первого взгляда, были насильно мобилизованы в фольксштурм.
— Разумеется, — ответил мужчина в рабочей куртке, — я вообще считаю, что сидеть здесь нет никакого смысла. Неужели ты думаешь, мы, два старых полуинвалида, способны задержать русских, да еще с танками?
— Оно, конечно, но нам приказано.
— Так ты будешь говорить, когда снова будешь сидеть за своим почтовым окошечком. А теперь я хочу тебе кое-что показать. — Зашуршал листок: он был желтый, величиной в лист почтовой бумаги, покрытый синеватым, немного размытым шрифтом.
— Что это такое?
— Прочти-ка лучше!
Оба мужчины склонились над листком.
— И где же ты это нашел? — спросил тот, что с почты.
Остаток разговора был продолжен совсем тихим шепотом.
Тут Джонни почувствовал угрызения совести: «Вместо того чтобы выполнять задание, которое дал мне Франц, я сижу за баррикадой и слушаю болтовню двух стариков из фольксштурма, которые только и мечтают, как бы им поскорее сбежать домой».
46
Новая встреча с Нанни.
Джонни начинает действовать.
На фабричном дворе.
Когда мальчик вечером возвратился на Нойруппинерштрассе и вошел в темный вестибюль дома номер одиннадцать, выложенный каменной плиткой, на верхней лестничной площадке появилась маленькая фигурка.
— Ну наконец-то ты пришел, — сказала ему Нанни. — Мы же не виделись с тобой со вчерашнего дня.
Джонни осмотрел девочку, голова которой была повязана красным платком, который на висках был скреплен заколками.
— Ты здорово изменилась, — заметил мальчик.
Нанни встала так, что на ее голову упал луч света, проникавший сквозь окно вестибюля.
— Красиво, да? — спросила она и кокетливо повернулась.
Джонни вспомнил, что днем раньше этот же платок на шее под пальто носила фрау Шнайдебах.
— Сейчас тебе не хватает только маленькой корзинки с пирожками и бутылкой вина, и тогда ты вполне бы могла сойти за Красную шапочку.
— Ну, тебя! — Девочка отмахнулась и, надувшись, скривила рот. И все же Джонни показалось, что его сравнение не обидело девочку.
— Ты должен немного подождать здесь, — сказала мальчугану Нанни.
— Кто тебе это поручил?
— Тетя Шнайдебах.
«Что же это значит?» — ломал голову Джонни. Ему хотелось поскорее рассказать о своей вылазке в город Францу, после чего он охотно улегся бы спать.
Со стоном, словно после тяжелой дневной работы, он опустился на лестничную ступеньку. Внизу, возле подвала, он увидел горящую свечу, которая освещала маленькую голую прихожую, в которой была сооружена примитивная кухонная плита из кирпича. Пахло гнилью и испарениями большого количества людей. До Джонни доносились приглушенные голоса и хныкающий детский плач.
— Что же ты делала целый день? — осведомился он.
— Мы принесли воды. Я даже по-настоящему вымылась в маленькой ванне. А потом мы хотели сделать кое-какие покупки, но ничего не купили. Несмотря на это, я ела три раза. — Нанни даже причмокнула. — Один раз колбасу с хлебом, которая была на вкус как ливерная, хотя там не было ни кусочка мяса.
— Тогда ты наконец-то по-настоящему наелась?
— Хм, — сделала девочка, что можно было истолковать и так, и этак.
Джонни сунул руку в боковой карман своей куртки. У него еще осталась половина хрустящих хлебцев. Съесть все одному было бы нечестно.
— Ты хочешь?
— Да, конечно! — радостно воскликнула Нанни.
— Ну и прожорливая ты, киска, — сказал Джонни и ухмыльнулся.
Девочка не обиделась на это замечание. Начав жевать, она спросила:
— А что было с тобой?
Покинув свою засаду за баррикадой, Джонни под прикрытием домов чуть было не дошел до северного кольца окружной дороги. Стальные конструкции моста, по которому обычно проходили поезда, он уже видел отчетливо. Он заметил, что большинство заграждений в переулках и на улицах охранялось резервистами. Отсюда он заключил, что они, видимо, пока не рассчитывали на неожиданный удар советских войск по этой части города. Он видел несколько огневых точек, которые представляли собой закопанные в землю танки. Но самым важным его открытием был склад оружия, расположенный в большом гараже, а также батарея тяжелой артиллерии, которая стояла на огневой позиции.
На обратном пути Джонни натолкнулся и на командный пункт гитлеровцев. Он заметил телефонный кабель и пошел вдоль него. Вскоре он увидел и другие провода, которые вели к старому зданию школы. В ее подвале был оборудован командный пункт какой-то части.
«Но не могу же я все сказать этой болтушке!» — промелькнуло у Джонни в голове.
Мальчуган отделался уклончивым ответом, а тут как раз из-за угла показалась фрау Шнайдебах.
— Возвращайся в подвал, Нанни, — сказала женщина. — Я скоро вернусь.
— А Джонни?
— Один знакомый хочет с ним поговорить.
— Можно я сегодня вечером снова помоюсь?
— Непременно.
Фрау Шнайдебах и мальчик вышли из дома через черный ход. Они шли тем же путем, что и прошлой ночью, только на этот раз Джонни уже не видел ни призрачного пейзажа, ни преисподней, которых он так испугался. На старом, особенно большом фабричном пространстве, разбомбленном и обгоревшем, повсюду валялись обломки машин, что означало, что когда-то здесь занимались выпуском транспортного оборудования. Сразу же за опрокинутой трансформаторной будкой они вошли в проем, выдолбленный в каменной стене, где стояли какие-то ржавые машины. Затем миновали обгоревшую шахту для лифта, прошли через несколько пустых помещений с выбитыми окнами. Пройдя горку гальки и свалку покоробленных металлических частей и разбитых бочек, они спустились в узкий, едва заметный вход в подвал. Внизу оба остановились перед дверью из толстых дубовых досок.
Женщина несколько раз стукнула условным стуком. После длительной паузы послышались шаги, и тяжелая дверь отворилась.
— Ну, наконец-то, — сказал почти весело знакомый голос. На пороге стоял мужчина со шрамом, который назвался Джонни Францем.
— Я потом вернусь, — сказала фрау Шнайдебах.
— Хорошо, Анна. Но так часто не покидай больше дома, — посоветовал женщине Франц. — На улице сейчас очень опасно. — И одобряюще кивнув головой Джонни, он сказал мальчугану: — Ну пошли!
47
Тайная встреча в подвале.
Знакомство с Рихардом и Алешей.
Московское радио сообщает…
Мальчик вошел в тускло освещенное помещение. Потолок был отштукатурен, а грубые, неотделанные стены подпирались двумя рядами опор. Сложная система труб лепилась по одной стене, а на свисающем с потолка проводе болталась электролампочка. Слева стояло множество узких гладких шкафов, какие Джонни однажды уже видел в раздевалке завода, где работал его отец, а посредине комнаты — стол.
В плетеном кресле сидел худой седой мужчина в очках, который был, как и Франц, одет в рабочую форму я читал газету. В полумраке Джонни увидел еще одного мужчину, который лежал на металлической кровати.
— Я привел нашего нового соратника, — добродушно произнес Франц и подтолкнул мальчика под лампочку. — Наш юный красногвардеец.
Мужчина с газетой, которому, вероятно, было уже далеко за сорок, поднял голову. Когда он снял очки, Джонни заметил глубокие, темные круги у него под глазами. Впалые щеки и глубокая складка на морщинистом лбу старили его еще больше.
— Это Рихард, — представил мужчину Франц.
— Здравствуй, наш юный товарищ, — поздоровался Рихард так тихо, будто берег свои голосовые связки.
— А тот, что лежит на кровати, — продолжал Франц, — не удивляйся, один из русских, у которых ты провел несколько дней. Мы все зовем его Алешей.
Мужчина на заднем плане наклонился вперед. На нем была форма цвета хаки без знаков различий, которая была настолько порвана, что Джонни только удивлялся, как еще она на нем держится. Когда мужчина протянул ему руку для приветствия, мальчуган mof подумать, что его схватил своей лапой медведь, настолько большой и сильной была у него рука.
— Добрый вечер, маленький товарищ, — прогудел Алеша. До сих пор он занимался шахматами, которые лежали рядом с ним на сером продавленном матраце. — Так вот он как выглядит, — продолжал он, осматривая мальчика черными глазами. — Кто-кто, а я сегодня ночью ему сразу же поверил…
— Он вчера тоже был со мной, — вставил Франц и так улыбнулся, что шрам на его щеке как бы превратился в большой вопросительный знак. — Знаешь ли ты, мальчуган, в чем больше всего убежден Алеша?
Джонни недоуменно пожал плечами.
— В описании кухни твоего дяди Коли. Он считает, что это была самая настоящая русская походная кухня…
