– Но это же бессмыслица. – Фитцпатрик поморщился, напряженно раздумывая. – Погодите, давайте я все же попробую разобраться. Хорошо?
– Ради Бога.
– “Влиятельные лица” – это наверняка люди, занимающие весьма высокие посты. Если в основе их действий лежит не голое стремление к наживе, то, стало быть, можно говорить не об откровенно преступных элементах, а о вполне респектабельных гражданах. Или есть какое-то иное определение, мне неизвестное?
– Мне оно тоже неизвестно.
– В таком случае зачем им стремиться к дестабилизации той политической системы, которая как раз и обеспечивает это их влияние? Я не вижу здесь смысла.
– Слышали когда-нибудь выражение “Все относительно”?
– Довольно часто, особенно когда хотели от меня отвязаться. И все же – зачем?
– Подумайте хорошенько.
– О чем?
– О влиянии. – Джоэл достал сигареты, вытряхнул из пачки одну и прикурил. Более молодой человек не отрывал взгляда от видневшихся вдали холмов Вестервальда.
– Они хотят расширить его еще больше, – сказал Фитцпатрик, поворачиваясь к Конверсу.
– Они хотят заполучить его целиком и полностью, – проговорил Джоэл. – А добиться этого можно лишь доказав, что предлагаемые ими решения – единственно верные, поскольку все остальные оказались несостоятельными перед лицом воцарившегося хаоса.
Коннел с окаменевшим лицом слушал Конверса.
– Пресвятая Дева… – начал он, и, хотя слова эти он произнес шепотом, они прозвучали как самый настоящий крик. – Многонациональный плебисцит – волеизъявление народа – в пользу государственного всевластия. Фашизм. Многонациональный фашизм.
– Я уже устал повторять: “Опять в яблочко”, поэтому скажу: “Правильно, советник”. Вы сейчас изложили это получше любого из нас.
– Нас? Это ведь означает, что существуем “мы”, но вы не знаете, кто эти “мы”! – добавил Фитцпатрик со злостью и раздражением, его брови почти сошлись на переносице.
– Придется вам примириться с этим, – сказал Джоэл. – Как примирился и я.
– Но почему, скажите на милость?
– Эвери Фоулер. Помните такого?
– О Господи!
– Да еще старик на Миконосе. Вот и все, что у нас есть. Но то, что они говорят, – правда, горькая реальность. Я уже видел это, и того, что я видел, для меня вполне достаточно. В Женеве Эвери сказал, что у нас очень мало времени. Биль выразил это более образно – отсчет времени начался. Все, что должно случиться, произойдет еще до истечения срока вашего отпуска – по последним данным, осталось две недели и четыре дня. Вот это-то я и подразумевал ранее.
– Господи, – прошептал Фитцпатрик, – что еще вы считаете нужным мне сказать?
– Очень немногое.
– Посольство, – прервал его Коннел. – Я там работал у военного атташе, около двух лет назад. Они нам помогут.
– А также убьют.
– Что?
– Там не все чисто. Те трое мужчин в аэропорту были сотрудниками посольства.
– Ну и что?
– Они – пособники наших врагов.
– Не может быть!
– А как по-вашему, зачем они оказались в аэропорту?
– Чтобы встретить вас, поговорить с вами. Может быть сколько угодно причин. Не знаю, известно вам или нет, но вы – крупнейший специалист в области международного частного права. Посольства и консульства часто прибегают к помощи таких парней, как вы.
– Я уже слышал это раньше, – раздраженно перебил его Конверс.
– Ну и что такого?
– Если они хотели меня видеть, то почему тогда открыто не подошли к входным воротам?
– Наверняка были уверены, что вы зайдете за багажом, как все нормальные люди.
– А когда я не сделал этого, судя по вашим словам, они расстроились и разозлились.
– Так оно и было.
– Значит, у них имелись основания тайно ждать меня у входа.
– И все-таки это звучит не слишком убедительно. – Фитцпатрик поморщился.
– А женщина? Вы помните эту женщину?
– Конечно помню.
– Она засекла меня в Копенгагене и все время следила за мной… А потом их всех четверых подобрал автомобиль, принадлежащий человеку, который является частью всего того, о чем я вам рассказывал. В этом автомобиле они прямиком направились в посольство, тут уж можете положиться на мое слово. Я сам их видел.
Коннел пристально вглядывался в лицо Джоэла, как бы впитывая в себя его слова.
– О Господи, – удивленно прошептал он. – Ну ладно, посольство отпадает, а как насчет Брюсселя, штаба главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе? Я знаю кое-кого в отделе морской разведки.
– Пока нельзя. А может быть, и вообще нельзя.
– Я полагал, что вы намерены воспользоваться моим мундиром и моими связями.
– Возможно, я так и сделаю. Во всяком случае, приятно знать, что они существуют.
– Ну хорошо, так что я могу сделать? Должен же я сделать хоть что-нибудь?
– Вы и в самом деле свободно говорите по-немецки?
– Хохдойч, швабский, баварский и еще в придачу несколько диалектов. Я же сказал вам, что я знаю пять языков…
– Да, действительно, вы объяснили это весьма доходчиво, – прервал его Конверс. – Здесь, в Бонне, есть женщина по фамилии Фишбейн. Вот вам и первое имя из моего запаса. Участие ее в этом деле несомненно, но ее роль пока неясна. По-видимому, она осуществляет связь – передает информацию. Я хотел бы, чтобы вы познакомились с ней, поговорили, установили контакт. Для этого нужно найти подходящий повод. Ей немного за сорок, она – младшая дочь Германа Геринга. По совершенно понятным причинам она в свое время вышла замуж за одного из уцелевших узников фашизма, но он уже давно уехал. Есть какие-нибудь идеи?
– Разумеется, – без раздумий отозвался Фитцпатрик. – Наследство. Ежегодно составляются тысячи завещании, которые, согласно воле покойных, проходят через военных юристов. Это сумасшедшие, которые оставляют все, что имели, тем, кто тоже сумел выжить. Истинные арийцы и всякое прочее дерьмо. Обычно мы стараемся сплавить их гражданским властям, те тоже не знают, что с ними делать, и в результате их капиталы либо теряются, либо поступают в казначейство как выморочное имущество.
– Серьезно?
– Ein, zwei, drei… [33] Поверьте мне, те люди мечтают именно об этом.
– И вы считаете это удобным предлогом?
– А что бы вы сами сказали о наследстве в миллион с чем-нибудь долларов, оставленном скромным пивоваром где-нибудь на нашем Среднем Западе?
– Неплохая идея, – одобрил Джоэл. – Считайте, вы уже на борту.
В их беседе не упоминалось слово “Аквитания”, не были названы имена Джорджа Маркуса Делавейна, Жака Луи Бертольдье или Эриха Ляйфхельма, как и прочие двадцать с чем-то имен из госдепартамента и Пентагона. Не было и подробного анализа действий сети, изложенного в различных досье, которые оказались в распоряжении Конверса, и того, что он узнал от Эдварда Биля с острова Миконос. Приоткрывая Коннелу Фитцпатрику лишь общие контуры организации, Джоэл исходил из соображений весьма далеких от альтруизма. Если военного юриста схватят и подвергнут допросу – каким бы жестоким ни был этот допрос, – из него мало что удастся вытянуть.
– Не слишком-то много вы мне рассказали, – заметил Фитцпатрик.
– Вполне достаточно, чтобы вам проломили череп. Поверьте, я слов на ветер не бросаю.
– Я тоже.
– В таком случае считайте меня великодушным парнем, – сказал Конверс, и оба они направились в сторону ворот Альтер-Цолля.
– С другой стороны, – продолжал зять Холлидея, – вы испытали в своей жизни куда больше, чем я. О многом я узнал из приложенных к вашему личному делу секретных досье – не одного, а нескольких, их сопоставили с досье других бывших военнопленных. Ваши были особенными. Согласно показаниям большинства узников этих лагерей, ваше мужество помогало им держаться… во всяком случае, до тех пор, пока вы не угодили в одиночку.
– Они ошибались, морячок. Меня трясло от страха, и могу сказать, я бы пошел на что угодно, лишь бы спасти свою шкуру.
– Этого в досье нет. В них говорится…
– Это меня не интересует, капитан, – отрезал Джоэл (в тот момент они проходили через украшенные резьбой ворота). – Есть срочная проблема, которую вы можете помочь мне решить.
– Какая?
– Я обещал позвонить Даулингу на мобильный телефон, но не знаю, как попросить об этом телефонистку.
– Вон там телефонная будка, – сказал Коннел, указывая на белый пластиковый пузырь на бетонном столбе у обочины. – У вас есть его номер?
– Где-то должен быть, – ответил Конверс, роясь в карманах. – Вот он. – Конверс протянул офицеру клочок бумаги, отделив его от кредитных карточек.
– Fraulein, geben Sie mir bitte sieben, drei, vier, zwei, zwei [34] . – Фитцпатрик говорил как заправский немец. Он бросил несколько монет в щелку металлического ящика и обернулся к Джоэлу: – Пожалуйста, сейчас соединят.
– Не уходите. Попросите его… скажите, звонит адвокат, тот, из отеля.
– Guten Tag, Fraulein. Ist Herr… [35] О нет, я говорю по-английски. И вы говорите? Нет, я звоню не из Калифорнии, но это срочно… Даулинг… Мне нужно связаться с…
