— Но как? — повторила она вслух. И, придерживаясь за правый бок, доковыляла до ближайшей скамейки.
В самом деле, если б производство детей вот так вот запросто можно было поставить на поток, Паэгле стала бы одним из самых богатых людей в мире. И уж точно не корпела бы в какой-то невнятной российской лаборатории. На Западе это стоит гораздо больших денег.
«Э, нет...» Вслед за дыханием постепенно выравнивались и мысли. Нет, нет, все как раз наоборот: в этом деле и есть криминал, и значит, в России им заниматься гораздо сподручнее. А что касаемо клиентов, так те могут и сами сюда приезжать — им без разницы, где оплодотворяться. Даша покивала собственной догадке. Но Юлька-то, Юлька, как ей только удалось! К естественному чувству страха невольно примешивалась и гордость: с какими выдающимися людьми ей довелось быть знакомой и даже учиться в одном классе! «Прав Пантелеев, прав, это Нобелевская премия как минимум...» Если, конечно, их присуждают за добывание биоматериала из окружающих. Несмотря на теплую безветренную погоду, Дашу передернуло. Если она когда и планировала дать жизнь другому существу, то все же несколько иным способом.
Приветливо помигивали огоньки чужих окон. Там светло, уютно, и на плите наверняка жарится что-нибудь вкусное... А ведь она даже пообедать не успела, не говоря уже про ужин. Кроме того, проводить ночь под звездами, даже очень красивыми, не хотелось. Оставалось найти ненормального, который согласится принять ее на постой.
2
— Полетаев, привет.
— Привет.
— Чего делаешь?
— Отдыхаю. — Полковник отвечал неожиданно сдержанно, даже скупо.
— У тебя что, гости?
После небольшой паузы:
— Да.
— Ты не можешь говорить?
— Нет.
Даша несколько растерялась. В последнее время Полетаев проявлял столько великодушия и понимания, что теперешний холод в интонациях вызывал недоумение. Тем не менее ситуация не позволяла проявлять излишнюю щепетильность.
— А у меня как раз к тебе разговор. — Она старалась говорить бодро, весело, словно ничего особенного не произошло. — Может быть, после того как твои гости уйдут, я загляну?
— Увы.
— «Увы» в каком смысле? — Против воли в голосе зазвучали сварливые нотки. — Они что, до утра не уйдут?
— Может быть, может быть...
— Послушай, Полетаев, у тебя весь отпуск впереди, ну отложи ты свои сексуальные игрища на завтра.
В трубке послышалось хрюканье, затем какой-то стук, и голос на том конце зазвучал в привычном режиме, то есть с обреченным раздражением.
— Что еще случилось?
— Палыч, у меня проблемы. Большие проблемы. Настолько большие, что даже переночевать негде.
Казалось, после подобного признания весь лед недопонимания должен растаять, но не тут-то было.
— И зачем ты мне об этом сообщаешь? — голосом приемщицы из прачечной осведомился эфэсбэшник.
— А кому мне об этом сообщать? — растерялась молодая женщина.
— Не знаю. — Он кашлянул. — Службе доверия. Милиции. Подружке.
— Поверишь, ты для меня три в одном. — Даша решила пошутить и подольститься одновременно.
Однако Полетаев сегодня был настроен явно на какую-то другую волну.
— Ты для меня тоже три в одном: зубная боль, проблемы на работе и разрушенная личная жизнь. Так что извини.
Разговор грозил прерваться в любую секунду, следовало предпринять экстренные меры убеждения.
— Хорошо, не буду тебя задерживать, сразу перейду к делу. У тебя дети есть?
— А?
— Дети, говорю, у тебя есть?
— Это в каком смысле?
— Это в смысле потомства.
Прием сработал, полковник стал менее злым и более задумчивым.
— С чего это ты вдруг интересуешься?
— Как, с чего! — Даша невольно ухмыльнулась, представляя дальнейшее развитие событий. — Вот, собралась за тебя замуж и, естественно, хочу знать, выплачиваешь ли ты посторонним женщинам алименты. Хотя... Прости, глупость сказала. Совсем упустила из виду, что у тебя дети, наверное, должны быть старше меня.
Последовала томительная пауза. Настолько долгая, что Даша успела прочитать все надписи на стене дома напротив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, старше. — Полковник явно хотел сказать какую-то гадость, но то ли времени недоставало, то ли фантазии. — Лет эдак на двадцать. Это все, о чем ты хотела спросить?
— Ты не ответил на вопрос. Так есть или нет?
— Конечно, есть. Два мальчика — одному пятьдесят лет, а второму вчера восемьдесят шесть исполнилось. Оба нуждаются в материнской ласке, только ради этого и хочу жениться.
— Я серьезно.
— Ну а если серьезно, то какая тебе разница?
— Как это какая? Хочу все о тебе знать. А вдруг ты бесплодный?
На этот раз пауза тянулась еще дольше.
— Не знаю, никогда об этом не задумывался.
— Хочешь, проверим?
Трубка окончательно затихла.
— Секс без контрацептивов?
— Еще чего: секс! Анализы.
Слово «анализы» подействовало на бывалого разведчика деструктивно. Он снова начал злиться.
— Слушай, я никак не пойму, зачем тебе дети? Ты, кажется, еще совсем недавно рыбами интересовалась.
— Обстоятельства меняются, и с возрастом приходит мудрость.
— Так вот и начинай с себя! Может, это в твоем возрасте уже нельзя иметь детей.
— Ладно, — в голосе Даши зазвучала угроза. — Раз у тебя такое настроение, обращусь к кому-нибудь другому. Невелика потеря.
Угроза сработала. Полковник пошел на попятную:
— Я же не сказал, что отказываюсь.
— Тогда через полчаса встречаемся.
— У меня, между прочим, гости, — проворчал Полетаев. — Что я им скажу?
— Скажи, что идешь делать детей, — засмеялась Даша и нажала кнопку отбоя.
3
Смеркалось, было то непонятное время суток, когда уже вроде не светло, но еще и не темно, а все предметы и люди будто сливаются в одну колышущуюся тень, наискосок крытую графитовым флером. Даша нервно всматривалась в скользящих мимо прохожих, она боялась упустить Полетаева. Но совершенно напрасно: полковника можно было распознать и в абсолютной темноте — запах его феромонов заставлял оборачиваться не только женщин, но и часть особо неустойчивых мужчин. Хотя, возможно, дело было в эксклюзивном парфюме и особом умении одеваться. К примеру, если на дворе стоял приятный августовский вечер, можно было не сомневаться — именно так и следовало выходить на улицу в конце лета.
Бросив легкую, спортивного покроя куртку на свободный стул, Полетаев сделал знак официанту принести пиво и вместо приветствия потребовал:
— Давай, негодная, рассказывай.
Конечно, стоило отреагировать, но, боясь сбить настроение собеседнику, Даша решила пропустить оскорбление мимо ушей.
— Полетаев, мне срочно нужен бесплодный мужчина, — решительно заявила она.
Синие глаза глянули с интересом.
— Знаю, что правдивого ответа не получу, но все же попробую. Зачем?
— По-моему, очевидно. Чтобы осчастливить его долгожданным дитя.
Полковник долго изучал ее сосредоточенным взглядом, потом зачем-то заглянул под стол.
— У тебя что, какие-то особые яйцеклетки? — вполголоса поинтересовался он.
Даша обернулась, не услышал ли кто-нибудь последнюю фразу.
— Думай иногда, что говоришь, — шикнула она. — Я серьезно.
Полковник сразу как-то весь скривился, словно устрица, на которую капнули лимоном.
— Угу, — промычал он. — Детка, ты и так не очень адекватна, а на родине с тобой начинает твориться и вовсе что-то странное. Теперь ты во что ввязалась? Ты же рыбами занималась, откуда дети взялись?
Перегнувшись через стол, Даша зашептала:
— Слушай меня очень внимательно. Судя по всему, Паэгле вешает лапшу на уши, никому ее рыбы не нужны...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тоже мне новость! Я тебе сразу об этом сказал.
— Но все хотят получить ее записи.
— Какие записи?
— Научные.
— Вполне возможно. — Полковник неторопливо распечатывал пачку сигарет. — А при чем здесь дети?
