Невыразительные губы изогнулись в странной ухмылке, извиняющейся и вместе с тем нагловатой.
— То, что ты представляешь или не представляешь, не имеет никакого значения. Кстати, а почему у тебя его нет? Ты ничего, симпатичная...
— Не знаю. — Даша попыталась свернуть неприятную тему. — Просто нет, и все. Тебе-то что?
— Мужчина должен быть. Я очень люблю мужчин. — Черная вдова задышала глубже, в глазах появилась тоскливая грусть. — Только они меня избегают. Злой рок.
Даша отвела глаза. Злой рок был совсем ни при чем: чтобы заманить в эту квартиру мужчину, следовало сменить одежду или хотя бы прибраться.
— Наверное, ты еще не встретила героя своего романа, — пробормотала она, тщетно пытаясь придать голосу хоть толику искренности.
— Встретила. Аж три раза. Только они умерли! — Прозвучало так, как будто все они ее бросили. — Теперь от меня все шарахаются, словно от зачумленной. А одной так тяжело. — В безжизненных глазах показались слезы. — Мне очень тяжело одной. Вот если бы ребеночка родить... Помоги мне, прошу тебя!
Даша опешила:
— Ты хочешь, чтобы я нашла тебе мужчину?
Вдова отрицательно помотала головой.
— Нет.
— А что тогда?
— Мне нужна эта папка. Тогда я могу попытаться... — Шувалова замолчала, в уголке глаза наливалась слеза.
Даша подалась вперед:
— Подожди, ты что, не можешь иметь детей?
— Не могу. — На этот раз Шувалова отвечала просто и без затей.
Так вот оно в чем дело! Сердце Даши готово было разорваться от жалости. Как же она сразу не поняла: не имея возможности обрести спутника жизни, бедная женщина любой ценой пытается завести ребенка, чтобы хоть кто-то близкий был рядом.
— Я правильно поняла — ты надеешься с помощью этих документов... м-м-м, не знаю, как правильнее выразиться... тебе удастся завести ребенка?
— Да, все правильно.
— Ты уверена, что это возможно?
— Конечно.
— Без мужчины?
Шувалова рассмеялась. Как ни странно, но смех у вдовы был вполне нормальный, даже приятный.
— Представь себе.
— Но как же так, ведь мы с детства учили: хромосома X, хромосома Y, двадцать три от мамы, двадцать три от папы...
— Ты в рамках стереотипов, — перебила Шувалова.
Впервые за все время их общения она выглядела абсолютно нормальным вменяемым человеком. Даша даже усомнилась — а не разыгрывала ли вдова ее все это время?
— ...Ибо что есть любое биологическое существо?
— Что?
— Результат деления двух клеток. Не более того.
Даша сглотнула. Начиналась область, знакомая ей весьма смутно. И все же она нашла в себе силы парировать:
— Но и не менее,— после небольшой паузы произнесла она. И чтобы не возникло никаких сомнений, повторила: — Не более того, но и не менее.
— Согласна, — совершенно серьезно ответила Шувалова. — И что это значит?
— Что? — Даша сделала жест в сторону собеседницы, как бы давая понять, что сама-то она знает, но дает возможность высказаться и оппоненту.
— Что, понимая механизм запуска деления половых клеток, можно мамой и папой сделать одного человека. А если еще постараться, то можно создать человека вообще и без мамы, и без папы.
— Не поняла.
— Паэгле экспериментирует с половыми клетками человека.
— А... А... А где она их берет?
— Хороший вопрос. — В отличие от растерянного детектива Черная вдова выглядела совершенно спокойной.
Даша медленно провела рукой по лицу. Голова неприятно кружилась. Пусть она ни черта не понимает в генной инженерии, но поверить в такое просто невозможно. С другой стороны, родившийся без отца Юлькин сын, непонятная беременность Юркевич, странная телефонограмма Пероцкого... Как ни тяжело было это признать, все свидетельствовало в пользу того, что утверждала Шувалова. Нет, такого не может быть.
— Думаю, ты ошибаешься. — Голос Даши звучал хрипловато. — Я видела документы, Юлька мне показывала. Ничего сверхъестественного в них нет: графики, расписание приема препаратов.
— Каких?
— Что — каких?
— Каких препаратов?
Даша растерянно развела руками:
— Не знаю... Юлька сказала — ничего особенного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это она тебе сказала. А на самом деле в этих препаратах вся суть.
— Да, но... — Даша по-прежнему отказывалась верить. — Если это так, то почему тебе не подойти к ней и не попросить открыто?
— Кого? Паэгле? — Шувалова смотрела презрительно. — Ты шутишь... Это все равно, что попросить ее вырвать у себя сердце. — Вдова опять впадала в мрачную патетику.
— Марина, мне кажется, что ты немного сгущаешь краски.
— Сгущаю? Да ты вообще не представляешь, что Паэгле за человек! Для нее большинство людей — всего лишь биоматериал, набор запасных частей и субстанций. Надо будет, она отрежет тебе руку и пришьет тому, в ком в данный момент больше нуждается. Она в принципе общается только с теми, кто платит большие деньги или может оказать какую-то услугу. Потому подумай хорошенько еще раз, зачем ты ей понадобилась.
Даша смотрела на грязный пол. Все происходившее в последние дни напоминало пьесу, которую пишут одновременно восемь человек, причем никто не знает, о чем пишут остальные. Саму же пьесу объединяет только единство времени и места действия, все остальное какое-то нелепое и случайное нагромождение событий: Юлька ищет убийцу рыб, подозреваемые в убийстве ищут документы и подозревают ее в еще большем преступлении; в институте, занимающемся проблемами бесплодия, работают сплошь бесплодные, а женщины рожают неизвестно от кого, если не сказать неизвестно от чего. И одно только бесспорно — живет Юлька явно не на зарплату научного сотрудника.
— Кстати, а какая у вас в институте зарплата?
Вдова хищно раздула крылья носа:
— Что? Дошло наконец? Зарплата у нас обыкновенная. Можешь посмотреть на мои хоромы. Вот это все действительно на зарплату.
Даша невольно отвела взгляд. Вряд ли эта зарплата настолько мала, что не хватает даже на моющие средства. Но как бы то ни было, разница между Юлькиной квартирой и квартирой Шуваловой не только в чистоте. На эту разницу, при удачном стечении обстоятельств, можно приобрести небольшую яхту.
— И как, по-твоему, она зарабатывает деньги?
— Я уже сказала — делает детей тем, кому отказала официальная медицина.
— С помощью неких половых клеток, которые она неизвестно откуда берет?
— Совершенно верно.
— А если я спрошу об этом?
Невыразительное лицо передернула недобрая ухмылка:
— Если ты когда-нибудь задашь подобный вопрос Паэгле, то не проживешь после этого и пяти минут. Свежий биоматериал ей всегда нужен. Поверь мне.
«Черта с два я тебе поверю, психичка».
Даша чуть прищурила глаз:
— Почему же Юлька тогда отказывает Валикбееву? Он все-таки ее начальник, кому, как не ему, помочь в первую очередь?
Черная вдова снисходительно улыбнулась, как будто ожидала этого вопроса.
— Из-за его жены, разумеется.
Даша тоже улыбнулась.
— Мне можешь не говорить. Мы учились все вместе. Конечно, Юлька ее слегка презирает, но вряд ли до такой степени, чтобы...
— Я не знаю, что у вас было в школе, но ненавидит она Диану за то, что та увела у нее Валико.
— Кого? — выдохнула Даша.
— Валико. Профессора Валикбеева.
В голове молодой женщины, как рыбы во время кормежки, заметались обрывки воспоминаний.
— Подожди, но ведь его зовут...
— Ираклий. Валико — это сокращенно от фамилии. Его так называют близкие друзья, к тому же он наполовину грузин.
Так вот, значит, почему Паэгле позеленела, узнав, как сын назвал кота!
— Ты хочешь сказать, что Юлька и Валикбеев — бывшие любовники?
— Любовники? — рассмеялась вдова. — Да они были самой известной парой на нашем факультете. Талантливая студентка, до беспамятства влюбленная в красавца-преподавателя. Только ради него Паэгле и стала заниматься данной проблематикой. Все были уверены, что вот-вот они поженятся. Но появилась прекрасная Диана и...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
