Внутри пульта затрещали реле, затем замигало множество индикаторов — все ракеты пошли к своим целям. Им оставалось только ждать результата.
Когда на экране вспыхнули и погасли пять ярких, удивительной чистоты огней, — первые ракеты ССГ достигли своих целей — Анмай вдруг ощутил приступ непонятной тоски. Сверкание разрасталось, ядерные огни медлительным потоком заливали запад Фамайа, — и каждая такая вспышка означала гибель военной базы или города.
На Вэру обрушилась черная волна уже не тоски, а гибели — в одно и то же мгновение — миллионов людей. Ощущение было непереносимым, — его захлестывала смерть, неотвратимо обволакивающая, безысходная, страшная. Из последних сил цепляясь за свою жизнь, чувствуя, что если его воля ослабнет — он уплывет туда, куда сейчас уходят эти огромные массы душ, — он все же сумел как-то заметить, что остальные ощущают то же самое. В Центральной уже никто не мог двигаться, но компьютеры и механизмы продолжали свою боевую работу. Все 1048 ракет Фамайа быстро мчались по предначертанным траекториям, а навстречу им…
Вверх взмывали сотни бело-золотых огней стартующих противоракет, оставляющих за собой бледные дымные трассы. Подлетающие к плато боеголовки ССГ одна за другой исчезали в ослепительных вспышках нейтронных взрывов, усеивая небо сотнями стремительно растущих светящихся шаров, быстро тускнеющих от белого к багрово-красному. Все небо уже было усыпано ими, они сталкивались, расширяясь, и вспыхивали вновь. Это было похоже на поразительной красоты фейерверк и Вэру щурил глаза от фантастической игры цветов. Все небо вновь сияло и переливалось яростным пламенем и казалось, сейчас рухнет.
На экранах бешено скакали изменявшиеся данные, доносились записанные на пленку сообщения. Внутри у Анмая все сжалось — он, наконец, осознал величие происходящего, роковой битвы двух систем, готовившейся два долгих столетия. И вдруг все кончилось. Все боеголовки ССГ были уничтожены или взорвались, их ракеты вышли в космос и мчались к своим целям — последнее затишье в аду. Ни одна ракета ССГ не достигла Хаоса, но он расстрелял все дальние перехватчики и сто двадцать ближних. В Товии все сто атаковавших ракет были уничтожены. Все дальние перехватчики попали в цель. Это был поразительный результат. Из оставшихся ракет половина была сбита, многие боеголовки прошли мимо целей, но все же было уничтожено сто четырнадцать — две трети — военных баз и пятьдесят шесть городов, к счастью, не самых крупных — те были защищены системой ПРО. Тем не менее, страна за считанные минуты потеряла половину армии и сорок миллионов населения.
Теперь все внимание было приковано к главному экрану, на котором светилось бледное изображение их мира — Уарка, или уже Фамайа, как подумал Вэру. Переданное со стационарной орбиты, оно было очень контрастным и четким. Им удалось увидеть даже трассы падающих на ССГ боеголовок.
И тут же их вновь захлестнула смерть. Ощущение ослабло, когда были поражены все цели в Арке, затем обрушилось с новой силой, когда пришла очередь Суфейна. Анмай проваливался все глубже, уже не сознавая окружающее. Ему казалось, что он уже мертв и смотрит на себя с другой стороны бытия. Дикий страх останавливал сердце, в голове помутилось и он даже не запомнил, когда все это закончилось.
Когда он открыл глаза, ему показалось, что он — уже тень. Вокруг корчились приходившие в себя файа и лишь машины продолжали равнодушно гудеть. Анмай с трудом поднялся на ноги. Колени подгибались, перед глазами мерцало. Он видел, что несколько его помощников уже никогда не встанут — их лица были страшно искажены, остекленевшие глаза застыли. Все уцелевшие с диким ужасом смотрели на них. Никто не осмелился заговорить. Только Найте спросил его со своего экрана:
— Что это было?
— Притяжение смерти, — Анмай удивился своему спокойному голосу. — Когда одновременно умирает множество людей, возникает нечто, что заставляет оставшихся следовать за ними. Мы не знали этого… мы знали так мало…
— Я был уже мертв, и мне кажется, что и сейчас я… — Найте тяжело опирался о пульт, его смуглое лицо посерело. За его спиной Вэру заметил мертвые лица двух операторов, откинувшихся назад.
— А я словно воскрес из мертвых. У меня возникло ощущение, что это не конец, а лишь начало… чего?
— Конца, — Найте с трудом выпрямился. — Я никогда не смогу забыть… я слышал крики умирающих — и сейчас слышу!
— Приведи себя в порядок, Найте!
Лай встряхнул головой и вдруг прервал связь.
Оцепеневшие операторы начали шевелиться, покидая свои места. Пламя ядерных взрывов погасло, экран был мертвенно-спокоен. Лишь у полюсов планеты переливались неистово яростные сполохи полярных сияний и над плато Хаос пылали багровые облака, тускнея и исчезая, но это было все. Они победили. Взглянув на экраны, на которых появились результаты ударов, Анмай понял, что от ССГ не осталось ничего. В самое средоточие их союза, в Суфейн, вонзились пять тысяч шестисоткилотонных боеголовок, испепеливших все центры огромного государства. Но победа была одержана тяжкой ценой. Были истрачены все, до единой, атомные ракеты, почти все ракеты-перехватчики. Лишь на Хаосе осталось девяносто противоракет, враз потерявших всякую ценность.
Наконец в Центральной раздались сначала тихие, а затем все более громкие голоса. Но никаких следов победного ликования заметно не было.
«Несмотря на то, что притяжение смерти увлекло десятки миллионов только в нашей стране, это все же победа…», — Анмай тоже не ощущал радости, он не чувствовал сейчас вообще ничего. Теперь началось самое опасное: агония уничтоженного противника могла увлечь в бездну и их.
Он взглянул на часы. С момента его пробуждения прошло всего тридцать пять минут.
Вдобавок, он забыл обуться.
* * *
Маонея Талу разбудил раздирающий треск, рождавшийся прямо в голове. Все небо за окном взорвалось яростными сполохами гневно-багрового пламени; казалось, что настал конец света.
Юноша подтянул ноги, чтобы вскочить, но внезапно его охватил обморочный жар, по телу растеклась смертельная слабость. Когда сполохи пламени померкли, ему стало получше, но он был еще слишком слаб, чтобы подняться. Его кожа стала совершенно мокрой от пота и Маоней понимал, что жар ему не пригрезился.
Отдышавшись, он откинулся на подушку. Через несколько минут все вновь залил свет — на сей раз белый и очень яркий. Талу никогда не видел такого. С высоты шестого этажа дворца соарской крепости деревья ее парка показались ему удивительно прекрасными, словно он оказался в ином, солнечном, мире, но его сердце вдруг сдавил ледяной страх.
Свет побагровел, погас, все здание задрожало. «Если это взрыв, то до него миль тридцать, — прикинул Маоней. — Да это же атомная бомба! Началась война!»
Его мысли оборвал нахлынувший ужас. Талу не понимал, что с ним происходит — он корчился на полу своей комнаты, отчаянно цепляясь за ускользающую жизнь.
Когда до Соары дошел сокрушительный гром ядерного взрыва, Талу не услышал его, — его мозг разрывал крик горящих в атомном пламени. Когда все кончилось, он едва смог подняться на ноги, держась за стол и судорожно хватая ртом воздух. Однако его неистребимое любопытство быстро взяло верх. Он выскочил в коридор, тут же споткнувшись об еще теплый труп. Вокруг царила паника и Талу не удалось ничего узнать. Он кинулся в радиостанцию на верхнем этаже дворца. Там что-то горело, в воздухе висел едкий чад, возле дымящейся аппаратуры суетились техники. Все передатчики и приемники в крепости вышли из строя, даже телефоны не работали. Никто не мог сказать ему, что произошло. Соарская база не относилась к стратегическим объектам и квантовой, защищенной от всех возможных помех связи в ней не было. Внизу, под окнами, кричали командиры, пытаясь привести в чувство охваченный паникой гарнизон.
Поднявшись на крышу дворца, Талу увидел на западе косматый черный гриб, расплывшийся в темно-синих небесах, устрашающе огромный, хотя до него было тридцать миль; у его основания клубились подсвеченные пламенем дымные облака. Хонахт, тот город, где проходили его переговоры с ССГ, перестал существовать.
Радости ему это, однако, не доставило — от жутковатого зрелища живот почему-то свело, а сердце билось часто-часто. Юноша стоял, сжав руками парапет и глубоко дыша, его широко открытые глаза жадно впитывали рост гигантской тучи, одевавшейся снежной белизной, ветер трепал его волосы. Его отвлек лишь крик коменданта крепости — тот появился на крыше, едва дыша.
— Эти, из Тиссена, — они смяли заставу и теперь идут прямо сюда!
— Как? Сколько их?
— Неизвестно. Там был всего взвод солдат Внутренней Армии. Их командир успел сообщить лишь, что их атакуют, и потом… связь оборвалась.
— Поднимите вертолеты и выясните, а заодно перебейте тиссов. Они уже мертвы, только не знают об этом!
