Победа была одержана внушительная — только в стенах крепости валялось две или три сотни «бывших» и несколько десятков туш гекс. Тиссы почти сразу же откатились назад, и потому понесли небольшие, сравнительно с прежними, потери. Однако цена победы тоже была высока — погибло около сотни людей и сорок файа. Раненых было вдвое больше. От истребительного батальона осталось меньше роты — 142 файа, от полка Внутренней Армии — 1092 вооруженных автоматами солдат.
Тем временем, отчаянные усилия ремонтников принесли результат — часть крепостной радиоаппаратуры удалось восстановить и вскоре была налажена связь с базой восьмого истребительного отряда. Впрочем, новости, которые пришли оттуда, были невеселыми.
Притяжение смерти повсюду действовало одинаково, увлекая около трех процентов населения. Вызванное им оцепенение и шок через несколько часов сменялись лихорадочным возбуждением. Именно в это время в Кен-Каро прилетел вертолет с офицерами-тиссами. При том, вертолет был фамайский.
На сей раз мятеж был организованным и не сопровождался бессмысленными грабежами и погромами. Полиция и Внутренняя Армия просто перешли на сторону восставших, так что все наличные силы Фамайа в городе насчитывали теперь пять тысяч бойцов Чрезвычайной Комиссии и пару тысяч добровольцев-файа. С оружием у них было не лучше — десяток тяжелых танков, сорок самоходных зениток, восемьдесят БТР и две эскадрильи штурмовых вертолетов. Орда же мятежников насчитывала не менее сорока тысяч, а ждать подкреплений файа было неоткуда: Черзмали Мато покинул базу почти сразу после окончания войны Фамайа с ССГ и бесследно исчез. Его отряд, лишившийся командира, и не думал сражаться с бунтовщиками, ожидая неведомо чего. Хотя даже Талу понимал, что Цета окажется следующей мишенью повстанцев — а ведь база не приспособлена к обороне! Никто даже не предполагал, что на нее кто-то посмеет напасть.
Часть техники истребители все же исправили, но вот бежать им было уже некуда — Цета осталась единственным островом законности во враждебном море мятежа. И Маоней Талу понял, что даже оказавшись там, он всего лишь попадет из огня в полымя.
* * *
Наконец, Талу опомнился. Телесвязь с Товией тоже уже действовала — электромагнитный импульс не затронул стационарные спутники — и он таки смог связаться с Найте. Целую минуту тот молча смотрел на юношу, словно не решаясь поверить, что тот жив. Потом Талу пришлось долго рассказывать о положении в Соарской крепости. При этом он чувствовал, что и его рассказ, и вопросы Найте лишены даже малейшего смысла.
— Этот мятеж будет не чета прежнему, — закончил он. — У Низших теперь есть право сокрушить нас, а мы… чувствуем, что виновны. Все поняли, что мы… уничтожили мир. Так было с Ревией — тогда, в Последнюю Ночь, но теперь, после притяжения смерти, нас, нашего оружия, никто больше не боится. И если сейчас мы… кто-то попробует вновь применить ядерное оружие… это будет самоубийство. Что же нам делать? — он смолк.
Несколько секунд Найте тоже молчал.
— Дела еще хуже, чем ты представляешь, — наконец сказал он. — У нас просто не осталось ракет. Даже при всем желании…
— Так они все выпущены? — Маоней ощутил, как к горлу подкатывается комок и слабеют ноги. — Но ведь…
— Да. Судя по данным наших орбитальных разведчиков, весь мир ждет многолетняя зима. Прежде всего…
Слушая его, Талу, казалось, не слышал ничего, кроме звона в ушах: очень тяжело слушать свой смертный приговор, уже зная, как тебе придется умереть. То, что смерть придет лишь через несколько месяцев, делало ее еще более страшной.
— Неужели ни для кого нет никакой надежды? — глухо спросил он.
— Есть. Если ты находишься в герметично закрытом отапливаемом помещении с воздушными фильтрами и оранжереей, или, на худой конец, с запасом продуктов, рассчитанным на несколько лет. В противном случае…
— Так я умру? — Талу ничего не мог с собой поделать — его душили слезы.
— Нет. Хотя ты виновник этой войны… как, впрочем, и все мы. Слушай. Здесь есть исправные вертолеты?
— Нет.
— Неважно. Я прикажу, чтобы тебя доставили в Ан-Арк, на авиабазу — туда прилетит самолет из Товии. Ты вернешься в свой родной город и разделишь его участь. Тебя это устраивает?
Маоней смог лишь кивнуть.
* * *
Дожидаясь вертолета, он мрачно расхаживал по взлетной площадке. С ним никто не говорил — как, впрочем, и с теми, кто должен был полететь с ним. Ожидавшие помощи были разочарованы и Маоней мог их понять. Каждый истребительный отряд Фамайа был равен по боевой мощи дивизии. Каждый мог в любой момент посадить всех своих бойцов в вертолеты и доставить их в любое место. Сейчас же из 9700 бойцов восьмого отряда триста уже были мертвы, а еще больше спятили и их пришлось запереть. Двести сорок тяжеловооруженных вертолетов стали грудами бесполезного лома. Из трехсот бронетранспортов лишь немногие могли передвигаться — боевая мощь отряда стала, по сути, равна нулю. Конечно, еще оставалось личное оружие — автоматические винтовки и базуки — но не осталось самого главного — боевого духа. Офицеры даже и не пытались как-то заменить исчезнувшего командира. Если такое происходит в элитной части, что уж говорить об остальных? Впрочем, Талу догадался, в чем истинная причина этой апатии. Они еще ничего не знали о грядущей зиме — но они все ощутили притяжение смерти. И они стали думать — а стоит ли объединение мира, торжество над врагом такой цены? Талу тоже думал об этом. Но он знал, что иного пути нет. А другие…
Его размышления прервал появившийся вертолет. На нем не было ракет — в машину предстояло загрузить столько файа, сколько она в состоянии поднять. Найте приказал доставить в Ан-Арк лишь детей от пяти до пятнадцати лет. Их в крепости было около восьмидесяти — а вертолет мог взять лишь пятьдесят. Маоней не считал себя особенно тяжелым — но вместо него могли полететь два ребенка. Вполне вероятно, что этот рейс был последним, но Талу, несмотря на категорические требования пилотов, отказался садиться в машину — он просто не мог сделать это под взглядами тоскливых детских глаз.
К его радости, остающиеся не пытались помешать погрузке. Они только смотрели — и это было еще хуже.
* * *
Когда вертолет скрылся из глаз — тиссы провожали его неистово ожесточенным, но бесполезным автоматным огнем — Талу вернулся на свой импровизированный командный пункт на верхнем этаже дворца.
Полет должен был занять около часа и все это время они поддерживали с вертолетом связь. Когда до базы восьмого отряда оставалось всего несколько миль, пилот вдруг включил телекамеру и Маоней вздрогнул, увидев картинку — внизу, на ведущей в Цету дороге, ползла бесконечная вереница танков, облепленных солдатами: «Химеры» оказались более устойчивы к электромагнитному импульсу, чем любые другие машины. О том, кто воспользовался ими, долго гадать не пришлось — к вертолету потянулось сразу несколько струй крупнокалиберных трассирующих пуль. Пилот увел машину в сторону и погнал ее на юг на предельно малой высоте.
Маоней задумался. Он видел мятеж в Соаре — и руководившие штурмом офицеры-тиссы тоже его видели. Цету постигнет та же участь — только быстрее и хуже. В ней находилось больше двадцати тысяч файа — бойцов-истребителей, Высших, технического персонала, их жен и детей. Большая их часть была виновна лишь в том, что жила в этом месте. Остальные…
Он вздрогнул, вспомнив зверства Черми Эрно. У жителей Ирмии действительно есть поводы для мести — но возмездие придет слишком поздно и обрушится, по обыкновению, на невинных. Да, на базе восьмого отряда оставалось еще больше восьми тысяч бойцов, шестьдесят тяжелых танков, сотня бронетранспортов и даже четыре эскадрильи истребителей-бомбардировщиков. Но орда мятежников насчитывала добрых полтораста тысяч и исход боя был предопределен одним лишь этим фактом.
Юноша помотал головой. Он понял, что ему просто жаль свой отважный и беспощадный народ, так глупо погубивший себя и весь мир. Недавно он гордился принадлежностью к Детям Кошек — а теперь его душил стыд. А Вэру? Есть ли ему дело до чего-либо, кроме мечты о звездном будущем их расы? Вряд ли. Но Маоней чувствовал, что не отступится от него, — даже если мечты Анмая погубят его самого.
Он уже собирался идти спать, когда до него донесся рев дизелей и скрежет траков. Осознав это, Маоней опрометью взлетел по лестницам и, распахнув броневую дверь, выскочил на крышу. Приближались новые колонны военных машин — и не меньше десятка вражеских танков. Было совершенно непонятно, почему тиссы чинили их так долго. Впрочем, ремонтники в крепости обещали вот-вот исправить один вертолет, но Талу уже не надеялся, что все кончится так хорошо.
Обе имевшихся в крепости противотанковых ракетных установки были заранее выставлены на вал и выстрелили почти одновременно. Талу увидел, как два смертельно-белых огня, оставлявших за собой ровные полосы бледного дыма, стремительно помчалось к вражеским танкам. Один тут же взорвался, за ним вспыхнул бронетранспорт, захваченный нападавшими в Сире.
