— Этот парень… Он был именно тем, кто стер мою память. Он сам так сказал…
Тетя выдала какую-то особенно заковыристую фразу на французском. Наверняка ругалась. Я бы тоже на ее месте ругалась. Жизнь в «Белой розе» постепенно становилась все более безумной.
— Как?.. — в конце концов, выдавила она. — С каких пор посторонние ходят по нашему фамильному особняку? С каких пор Дюпон пытается убить другого Дюпона?
У тети, казавшейся мне прежде оплотом спокойствия, похоже, понемногу сдавали нервы.
— Ну… Я не Дюпон, а Уайт.
Тут писательница как-то странно хмыкнула.
Но я просто продолжила:
— А первой так начала поступать… моя мама.
После этих слов Жаннет Дюпон только рукой махнула.
— Анаис — это Анаис. Она родилась ненормальной. В ней с самого детства не было ничего человеческого! Но такого же оправдания для Вирджини у меня нет.
Почти что с ужасом увидела, что писательницу едва ли не трясет.
Сейчас поддержка требовалась уже самой Жаннет Дюпон. И я решила, что могу попытаться сделать для нее хоть что-то. Пусть самую малость. К примеру, подойти и обнять. Так я и сделала. Ведь она была моей тетей, в нас текла одна кровь.
И обнимая тетю Жаннет, вдыхая свежий запах ее духов, я поняла, что все-таки она права. Я — Дюпон.
ГЛАВА 10
Прошлое скалит клыки
До самого вечера я пряталась от всего мира в кабинете писательницы, слушая музыку и читая. Мы не разговаривали друг с другом, каждая была занята своими делами. Но рядом с тетей становилось куда спокойней, чем одной. И… теплей что ли.
Страшно сказать, но я даже примирилась с тем, что тетя слушала исключительно джаз. Она сказала, что это Глен Миллер. Ну… Если… если притерпеться, то ничего так себе музыка, жизнерадостная… Даже слишком жизнерадостная для сегодняшнего дня.
Видеть сейчас еще кого-то мне не хотелось. Даже Мари, которой я позвонила, и сказала, что придется отложить поход в «Белую розу».
Пусть это и глупо… Но мне казалось, будто я тоже… тоже виновата в том, что произошло, в том, что сделала тетя Вирджини.
— Может, зря решила не встречаться сегодня с друзьями? — спросила тетя, как раз во время разговора сделавшая перерыв. — Могла бы отвлечься.
Ну да… От такого, пожалуй, отвлечешься…
— Нет. Так… лучше мне сегодня побыть одной.
Жаннет Дюпон не одобрила моего выбора.
— К одиночеству быстро привыкаешь, Тесса. А потом оно еще и начинает нравиться…
Говорила она это с горькой полуулыбкой.
— Я позову друзей, но в другой день. Сейчас не время.
С этим Жаннет Дюпон согласилась, пусть и не слишком охотно. Почему-то она пыталась сделать так, чтобы недостатка в общении у меня не было.
Через несколько минут разговор вновь свернул в прежнее русло:
— Куда больше выходки моей сестры меня волнует тот, кто может так легко войти в наш дом без чьего-либо разрешения. Да к тому же менять память… Это слишком тонкое искусство… И оно требует подлинного могущества от колдуна…
Мне тоже было интересно, кто это такой.
— То есть кто-то действительно сильный… может вот так запросто подчинить «Белую розу»?
Тетя подъехала к окну и выглянула наружу. А потом отъехала от окна, да еще и зашторила портьеры.
— И не надоедает же сопляку…
Отлично. Что-то в этом мире никогда не изменится. К примеру, Кройц под окнами фамильного особняка семьи Дюпон.
— Настырный, — устало вздохнула я.
— Если бы еще не был таким идиотом, то далеко бы пошел… А так… придется все-таки от него избавляться… Как бы это еще и сделать так, чтоб псы не открыли сезон охоты…
Слова тети заставили меня вздрогнуть. Причем меня больше напугало желание тети избавиться от Кройца, а не то, что псы из-за этого могут напасть. Вряд ли она имела в виду, что попытается переубедить Кройца и объяснить ему, насколько же на самом деле дурно он поступает.
Ну да… Я и раньше подозревала, что старшая сестра мамы далеко не ангел.
— Нельзя ли… может, он отстанет сам? — осторожно предположила я. Сама мысль об убийстве была мне отвратительна. До дрожи. До тошноты. И делу не помогало ни капли то, что Кройц пытался меня убить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наверное, я глупая.
Тетя Жаннет повернулась ко мне, и в ее взгляде я увидела… гордость и удовлетворение.
— И ведь правда, ничего не взяла от Анаис. Вся в отца…
— В деда, — покачала головой я. — На папу я совершенно не похожа.
Улыбка писательница стала еще шире. Так, думаю, должен был улыбаться Чеширский кот из «Алисы в стране чудес».
— Нет, ma chérie. В отца. Уж я-то знаю… — с полной уверенностью в собственной правоте отозвалась тетя и снова вернулась к столу. Работа не ждет. Читатели желают получить новую книгу…
Что-то мне не понравилось в голосе тети. Что-то было в ее интонация такое странное, подозрительное… Но вот только эту правду я не хотела знать. Не хотела и все тут. Если это очередной скелет «Белой розы», то пусть он продолжает лежать в своем шкафу. И я не стану беспокоить его. Никогда.
После заката к нам присоединился и серый то ли от усталости, то ли от расстройства дядя Рене, который потеснил меня на диване, отвоевав половину. Не скажу, будто это меня порадовало: я привыкла, что при желании могу вытянуть ноги. Но попросить пересесть на стул совершенно измученного человека, который всем своим видом словно олицетворял несчастье, казалось жестоким.
— Что там Вирджини? — слишком уж легко и небрежно спросила тетя у родственника. Вот только ритм, который ее пальцы выбивали по клавиатуре, сбился.
Рене Арно, Мраморный Рене сидел ссутулившись, как древний старик. Дядя просто спрятался во владениях писательницы, чтобы никто больше не видел, как на самом деле он измучен. А ведь дядя Рене был именно что измучен. Семейный скандал словно вытянул из него всю силу и всю радость.
— Крик. Истерика. Обвинения всех во всем, — устало произнес он.
Эти новости Жаннет Дюпон нисколько не удивили. Думаю, именно такого поведения от разоблаченной сестры она и ожидала.
— Предсказуемо… Но использовать фокус Анаис — это жалко.
— Согласен.
Пока мои старшие родственники обменивались фразами, я сидела как на иголках, ожидая, когда же вопросы начнут задавать уже мне. Дядя Рене просто не мог не попытаться выбить из меня имя того, кто помог мне отвязаться от пса, а заодно и сказал, что именно тетя Вирджини впустила убийцу в «Белую розу».
И Рене Арно, конечно же, не обманул моих ожиданий.
— Тесса, кто сказал тебе о виновности Вирджини? — требовательно спросил меня колдун. И будто что-то тяжелое стало давить на меня, вынуждая отвечать.
Неужели он колдовал?
— Я… Дядя, что вы со мной делаете? — пытаясь сдержаться, спросила я.
Бридж велела не рассказывать. Я не должна… Даже если он требует…
— Рене, ты в своем уме? — недовольно воскликнула Жаннет и провела ладонью сверху вниз.
Меня тут же отпустило. Зато голова заболела так, будто по ней долго били чем-то тяжелым. Я привалилась к спинке дивана и закрыла глаза, едва не проваливаясь то ли в беспамятство, то ли вовсе в обморок. Мерзкое ощущение… И было чертовски обидно, что правду дядя Рене пытался узнать таким способом.
— Я… — неуверенно начал было оправдываться перед ведьмой мужчина, но та слушать не пожелала.
Никогда прежде в голосе писательницы не звенело столько возмущения и гнева.
— Да как у тебя только ума хватило?! Рене, это же ребенок! Беззащитный ребенок! Как ты мог?!
— Жаннет, Тесса связалась с кем-то… кто может отбить нюх псу. И слишком много знает. А девочка явно не хочет откровенничать! И не отвечает на прямые вопросы. Что ты предлагаешь?
— Явно не насилие!
Я открыла глаза и посмотрела на дядю. Он раскаивался в том, что сделал. Это было ясно.
— Тесса, почему ты молчишь? — спросила меня тетя. Она, похоже, надеялась уговорить меня. — Ты ведь понимаешь, что нам очень важно знать, что с тобой происходит.
