Михаил Зив сотрудничал и с театрами, например с Музыкальным детским, которым руководила Наталья Ильинична Сад. Для нашего театра после «Настоящего мужчины» Миша написал оперетту «Господа артисты» по мотивам пьесы А. Островского «Таланты и поклонники». Правда, наш спектакль во многом отличался от произведения знаменитого драматурга.
Мне повезло, что я встретила такого человека, как Миша. Мне вообще везло в жизни на хороших людей. Миша был красивым, добрым, отзывчивым человеком. И музыка его была добрая, как и он сам. Друзья и знакомые звали его «неотложкой», потому что был он безотказным: надо кого-то отвезти в больницу — звали Мишу, надо кому-то помочь переехать, что-то перевезти — Миша тут как тут.
Мы с ним обожали друг друга, и наши отношения можно было назвать «влюбленной дружбой». И звали мы друг друга ласково: я его — Зивчиком, он меня — Шмынечкой. Помню, как на премьеру нашего с ним спектакля он принес мне букет из ста роз. Я понимала его отношение ко мне — знала, что он был большим поклонником женщин. Но в случае со мной романа не получалось. Хотя Миша и видел, что я ему симпатизирую. Но…
Как говорила обо мне моя незабвенная Анна Ароновна Левина: «Впервые встречаю такую женщину, которая спокойно отдавала бы свои роли другим актрисам и умела ставить стенку между собой и мужчинами». Анна Ароновна была права — у меня действительно не было никогда ревности из-за того, что кто-то играет те же роли, что и я. Более того, я вообще не любила быть единственной исполнительницей — считала, что должен быть еще кто-то мне в пару. Например, когда играла Анечка Котова, я с удовольствием смотрела ее спектакли и отмечала про себя, что она хорошая актриса. Когда кто-то из моих коллег-женщин получал роли, которые могла бы сыграть и я, у меня это не вызывало никаких огорчений. Чего огорчаться? Работы, ролей на всех хватит… Тогда мы ведь все были очень заняты — порой выходили на сцену по двадцать раз в месяц.
Что же касается нашей нежной дружбы с Мишей Зивом, то именно дистанция, которую я держала всегда с мужчинами, располагала его ко мне еще больше: видимо, такой барьер лишь усиливает мужской интерес.
Со стороны наша с Мишей дружба могла кому-то показаться вовсе и не дружбой. Даже Анатолию Кремеру, когда мы с ним поженились, наши отношения с Мишей казались сначала странными. А потом он все понял и тоже подружился с ним. Мы бывали у Миши в гостях, где собиралась совсем другая, отличная от актерской, компания — кинорежиссеры, киносценаристы, художники, операторы… В кино работают разные люди, но у Миши собиралась компания именно интеллигентов от кино. Общаться с ними было очень интересно… Знакомы мы были и с Мишиной женой Соней, и с его красавицей дочкой Наташей… Миши Зива больше нет… Его фотография в моем доме — среди фото самых близких мне людей…
Был в моей жизни еще один такой же влюбленный в меня друг — Саша Ратнер, инженер. Сейчас уже точно и не вспомню, как он оказался в моем окружении. Умный, интересный человек, приятный в общении, хотя и со своими особенностями: Саша был несколько задиристым.
Конечно, я видела, что нравлюсь Саше, мне же было просто интересно с ним. Наши отношения были очень теплыми, но настолько платоническими, что Владимир Аркадьевич Канделаки даже отпустил меня с Сашей в дом отдыха в Рузу. Удивляюсь сейчас своей тогдашней наивности — мне и в голову не могло прийти, что люди истолкуют наш приезд по-своему. Они действительно истолковали — решили, что Татьяна Шмыга приехала со своим молодым любовником (Саша был моложе меня): «И куда только Канделаки смотрит?!..» А он не только не смотрел, он даже сам доставал нам путевки и отпустил меня спокойно — знал, что жена у него в определенном смысле странная, какую-то дистанцию с мужчинами держит…
Дружили мы с Сашей долго. Потом, когда мы расстались с Канделаки и я вышла замуж за Кремера, он подружился и с Анатолием Львовичем. И хотя жизнь давно развела нас, Саша до сих пор иногда звонит мне…
Не только об оперетте
У нас дома кино больше всех любила я — и то в основном в детстве. Моя двоюродная сестра Зина, которая была намного старше, всегда водила меня, совсем девочку, с собой в кинотеатры. Помню, как в расположенном неподалеку от нашего дома «Таганском» мы с ней одиннадцать раз смотрели александровский «Цирк», который вышел на экраны в 1936 году. Там впервые я и увидела Владимира Сергеевича Володина (в фильме он играл роль директора цирка). Конечно, мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь я буду выступать с ним на одной сцене, что вообще стану актрисой, певицей, что снимусь в кино.
Но так случилось в моей жизни — и Театр оперетты, и встреча на его сцене со знаменитым артистом, и съемки в кино…
В 1962 году должны были отмечать юбилей знаменательного исторического события — Отечественной войны 1812 года. К этой дате Эльдар Александрович Рязанов задумал снять фильм о тех славных временах по известной пьесе А. Гладкова «Давным-давно». И не просто экранизировать ее, а сделать на основе пьесы оригинальный сценарий, внеся определенные изменения, добавления, которые были необходимы из-за специфики кино. О том, с чем он столкнулся при этом, Эльдар Александрович рассказал очень увлекательную, почти детективную историю в своей книге «Неподведенные итоги», вышедшей в издательстве «Вагриус»…
Спектакль «Давным-давно» к тому времени уже почти два десятилетия с неизменным успехом шел на сцене Центрального театра Советской Армии. Роль Шурочки в нем в первые годы великолепно играла замечательная актриса Любовь Добржанская. Впоследствии она снималась в нескольких фильмах Э. А. Рязанова, но уже в ролях матерей — сначала Юрия Деточкина в «Берегись автомобиля», потом Жени Лукашина в «Иронии судьбы»…
Сейчас уже не могу вспомнить точно, как именно я получила приглашение сниматься в «Гусарской балладе» в роли актрисы Луизы Жермон. Помню только, что, как всегда, испугалась и сразу же хотела отказаться — так это было неожиданно, так для меня необычно, так не похоже на то, что я делала до сих пор. Но меня уговорили попробовать, и я оказалась на «Мосфильме».
Участие в съемках не влияло на мою основную работу — сцен у меня было немного, снимали мы быстро, и я без особых осложнений продолжала играть свои спектакли в театре. Эпизод, где гусары отбивают у французов карету, в которой ехала Луиза, мы успели снять на натуре, на настоящем снегу, а вот дуэль поручика Ржевского и корнета Азарова на бивуаке партизан пришлось снимать в павильоне, на снегу из нафталина, поскольку зима к тому времени закончилась. Как ощущала я себя тогда с моей аллергией, говорить не буду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
