В сети АН СССР насчитывалось 295 научных учреждений. В их числе — специальная астрофизическая обсерватория АН СССР на Северном Кавказе, телескоп которой имел кольцеобразную отражающую поверхность и диаметр 600 м… и много другого не менее интересного.
АН СССР имела собственное издательство, научно-исследовательский флот, сеть библиотек.
АН СССР и Академии в республиках, отраслевые Академии, университеты и пединституты образовывали единую громадную систему, инфраструктуру в масштабах всей колоссальной страны.
Сейчас трудно даже описать, сколько проводилось конференций, семинаров, круглых столов, встреч, — одним словом, событий в каждой профессиональной сфере. Большая часть этих событий происходила в очень узкой профессиональной среде — события для нескольких сотен, самое большее, нескольких тысяч человек. Но и более широкие научные сообщества, иногда на стыке нескольких профессий, собирались, делились информацией.
Наука жила напряженно, увлекательно и ярко.
Спецификой нашей науки было большое число кандидатов и докторов технических наук: до 70 % всех ученых. С одной стороны, рост гуманитарных наук ограничивался… Просто тем, что оставалось ограниченным число мест в соответствующих государственных учреждениях. С другой стороны, научно-технический прогресс поддерживался самой высоколобой академической наукой.
Важной частью науки в СССР были проектные институты и конструкторские бюро промышленности, в которых сосредоточивалась значительная часть прикладных научно-исследовательских работ, опытные и конструкторские работы. В отраслевых научно-исследовательских институтах министерств и ведомств в 1970-е было занято почти 45 % всех научных работников. Там же работали инженеры-конструкторы, инженеры-технологи, квалифицированные рабочие.
Добавьте туда же заводские, фабричные, цеховые и прочие лаборатории, конструкторские организации на балансе предприятий, отделы, бюро, опытно-экспериментальные отделы, отделы механизации и автоматизации… всего не перечислишь.
Информационная служба в области науки и техники в СССР создавалась как единая общегосударственная система. Промышленный шпионаж мог быть вне пределов страны, но не в ней самой.
К 1980 г. в этой научно-технической информационной сети работали 10 всесоюзных НИИ, 86 центральных отраслевых органов и 93 территориальных центра информации.
Непосредственно в научно-исследовательских и проектно-конструкторских организациях, на фабриках и заводах имелось более 11 тысяч бюро и отделов научно-технической информации. Всего в этой громадной системе трудились около 166 тысяч человек.
Сталинский СССР справедливо гордился движением рационализаторов и изобретателей — массовым научно-техническим движением.
Но в 1975-м по сравнению с 1940 г. количество ежегодно поступающих изобретений и рационализаторских предложений возросло с 591 тысячи до 5113 тысяч. В 8 раз. Это у нас такой «застой», да?
Трудности были с внедрением — неповоротливая система с трудом допускала инновации, даже самые полезные. Изобретения «пробивали», они годами не могли «пробиться», изобретатели искали высокопоставленных покровителей, и те зачастую сами зверели от косности происходящего.
Но из числа поданных идей число внедренных новаций увеличилось с 202 тысяч в 1940-м до 3977 тысяч в 1975-м. Прошу заметить — если в 1940 г. внедрено от силы 36 % изобретений, то в 1975-м — почти 80 %. Из чего приходится сделать вывод — система в 1975 году была намного динамичнее, чем в 1940-м. Еще раз ехидно спрошу: как там у нас насчет застоя?
В «золотую» восьмую пятилетку, в 1966–1970 годы, освоено производство и начат серийный выпуск 8400 новых видов машин, оборудования и приборов, создано 414 автоматизированных систем управления.
В «застойные» 1971–1975 гг. освоено производство и начат серийный выпуск 16 500 новых видов машин, оборудования и приборов, создано 2364 автоматизированных систем управления.
С 1965 по 1975 год выпуск продукции машиностроения увеличился в 1,8 раза, вычислительной техники — в 4 раза, приборов, средств автоматизации и запасных частей к ним — в 1,9 раза.
За эти же годы число комплексно механизированных и автоматизированных предприятий в промышленности возросло с 1,9 тысячи до 5,4 тысячи, участков, цехов и производств — с 22,4 тысячи до 66,2 тысячи; количество механизированных поточных линий увеличилось с 42,9 тысячи до 114,1 тысячи, автоматических линий — с 6 тысяч до 17,1 тысячи.
Появилась новая специальность: рабочий на станке с программным управлением. С одним таким я был лично знаком. Парень запускал свою систему, не пуская меня дальше уютного столика с разной снедью, не позволяя ничего трогать руками. Потом мы долго сидели и вели беседы о будущем науки и последних археологических находках. Пили: я — коньяк, а мой приятель — томатный сок. Станок работал сам по себе. Дело работника было обеспечить, чтобы он работал, а посетители не трогали руками, чего не надо. И чинить в случае чего. Пить на работе было нельзя, он и не пил.
— Не бывает скучновато, когда весь день один?
— Бывает… Вот, фантастику читаю.
Фантастика стояла на полочке, на английском и немецком языках.
Что тут сказать? Совсем мы застоялись тогда, ребята…
В поле интенсивного развития
Мы воспринимали все, как будто так и надо, так и положено. Мы не понимали, что живем в необычайно динамичную, бурную эпоху. Но судите сами: я разложил по направлениям разные области культуры. Л ведь в каждой из них все происходило одновременно. В самом что ни на есть «застойном» 1980 году выходили книжки про Айболита и Яковлевой «След динозавра». И уютные книжки Ирины Токмаковой, и «Курочка Ряба». Все с прекрасными иллюстрациями, кстати.
Для тех, кто постарше, были книги Рыбакова и Джека Лондона, романы Куваева (о геологах) и о героях давно отгремевшей войны.
Совсем недавно вышли и вызывали споры и «разборки» «Прощание с Матерой», «Воспитание по доктору Споку» и «Царь-рыба», в 1980 году вышли и «Буранный полустанок», «Остров Крым» и «Альтист Данилов».
Для всех возрастов, от 13 до 90, были сказки Стругацких о «Планете негодяев», космодром которой забит летающей посудой, написанные под псевдонимом С. Ярославцев.
А в «самиздате» давали почитать «на две ночи» Солженицына и Юза-Алешковского, Веничку Ерофеева и Владимова, альманах «Метрополь» и Войновича.
— Дай на три ночи!
— Не могу… Очередь уже…
В этом же году пели Кобзон и Пугачева, Окуджава, Клячкин и Высоцкий. Похороны Высоцкого в июле 1980-го превратились в манифестацию «несогласных с официозом», и с рук на руки передавали папки с материалами гражданской панихиды, воспоминаниями знавших Высоцкого и стихами, написанными на его смерть.
В этом году вышли на экраны «Гараж» и «О бедном гусаре замолвите слово», «Отель у погибшего альпиниста», а «Семнадцать мгновений весны» и «С легким паром» передавали по телевизору.
В этом году сотни тысяч ребят окончили школы и поступили в университеты и в институты. Всем казалось очевидным, что они повторят судьбу старших: окончат вузы, и лучшие из них пойдут работать в науку. Мы ведь были воспитаны на песнях не про «затрахал я, блин, чувиху, блин, а она не дает, блин-переблин». Мы были воспитаны на песнях о «людях в белых халатах» и про геолога, который ветру и солнцу брат.
В этом году в «поле» вышли тысячи геологических, биологических, археологических экспедиций. Сотни тысяч романтиков пели у костров походные, революционные, контрреволюционные, фольклорные, экспедиционные и самодельные песни.
Да, мы жили в поле интенсивного культурного творчества. Созданное тогда мы доживаем до сих пор и еще долго будем доживать. А большинство писателей нынешнего дня «вызревали» именно в «годы застоя». Откуда все они — и Бушков, и Маринина, и Акунин, и даже все авторессы кошмарных «дамских романов»? Оттуда они, из «застоя». Чтобы написать свою книгу, неплохо сперва что-то почитать.
О ролях в «застойной» культуре
В общем, несерьезно это все — про «застой». То есть в плане политическом, на уровне верхушки политической элиты застой и был. А вот в плане развития науки и культуры никакого «застоя» не было и в помине. 1965–1985 годы — время исключительно бурного развития культуры, литературы и науки. Ни в одной из сфер культуры никакого «застоя» не было и быть не могло. В этом смысле пора перестать повторять глупости про «застой».
Скорее «застой» — это эпоха, когда разнообразие не шло в практику, не изменяло политической системы, но как бы накапливалось впрок. Все вроде стабильно до неизменности, во главе со все тем же Брежневым правит все тот же ЦК, и все те же лозунги возглашаются на тех же демонстрациях на те же самые 7 ноября и 1 мая.
Но тихие воды глубоки. В этих водах все время что-то интересное возникает, накапливается, изменяется. Совершенствуется производство, возникают новые направления в хозяйстве, изменяется социальная структура, люди с каждым годом становятся богаче, получают все новые возможности.
