КРИС САЛЕВИЧ: Но я слышал, что остальные члены группы хотели сделать турне с «The Wall» по стадионам, и это явилось одной из причин вашего раскола.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, в 1980 году, когда мы финишировали в Нью-Йорке, Ларри Маггид, филадельфийский промоутер — я помню, он был промоутером у нас, во время концертов на «The Electric Factory», когда мы выступали в качестве поддержки «Savoy Brown», — предложил нам гарантированный миллион долларов плюс покрытие расходов за то, чтобы мы поехали и выступили два раза на стадионе имени Кеннеди с «The Wall». И (смеется) я отказался.
У меня была целая история, связанная с остальными участниками группы. Я сказал им: «Вы все читали мои объяснения, о чем говорится в «The Wall». Три года прошло с тех пор, как мы в последний раз выступали на стадионе, и я понял, что больше такого не будет. Этот альбом наглядно продемонстрировал, как ужасно это было и как важно избавить зрителей и группу от этого. И вот почему мы поставили это представление исключительно для арен, что крайне ценно, ля-ля-ля. И я, вашу мать, никуда не еду!» Поэтому было много болтовни о том, что Энди Боун мог бы спеть вместо меня. О, ты можешь смеяться — то же самое происходит и теперь, разве нет? И в конце концов они заткнулись! У них не было шансов продолжать гастроли без меня.
КРИС САЛЕВИЧ: Это был, вероятно, критический момент относительно развала группы.
РОДЖЕР УОТЕРС: Гм-м, я не думал об этом тогда. Это была просто специфика нашей группы. Я всегда принимал такие решения, поэтому это вообще не казалось странным. Теперь, конечно, ты можешь видеть в этом иронию, но в то время это казалось совершенно естественным.
КРИС САЛЕВИЧ: «Живой» концерт «The Wall» производил впечатление концептуального художественного произведения, которое было бы невозможно воспроизводить в другом виде.
РОДЖЕР УОТЕРС: Конечно, я так себе это и представлял. Делались попытки снять концерт на видео, и я последовательно пресекал любые шаги, чтобы выпустить видео, потому что это было несправедливо по отношению к чисто сценическому зрелищу. Может быть, двадцать лет спустя в качестве архивного материала я буду готов выпустить видео. Но мне нравится тот факт, что все люди, пришедшие на концерты и тайно снимавшие видео, были пойманы и никому не было позволено продавать третьесортную, дешевую версию зрелища.
КРИС САЛЕВИЧ: Безусловно, почти с самого начала визуальные эффекты, тотальное представление были частью «живых» концертов «Pink Floyd».
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, это было всегда. Я вспоминаю концерт «Games For May» («Майские игры»), на котором мы выступали в «Queen Elizabeth Hall» в мае 1967 года. Я возился в сыром грязном подвале, что по правую сторону Хэрроу-роуд, со старым «феррографом». Вспоминаю, как я сидел там, записывая звуки тарелок для представления, — позже это стало началом «А Saucerful Of Secrets». В те дни ты мог записать на магнитофон, например, гонки по сцене заводных игрушечных автомобилей и вставить это в альбом. Для «Games For May» я также делал «птичьи» шумы, записанные на старый «феррограф» с половинной скоростью для проигрывания в фойе театра, когда приходили зрители. Меня всегда интересовали возможности рок-н-ролла, мне хотелось заполнить пространство между публикой и музыкантами не только с помощью гитар и вокалов.
КРИС САЛЕВИЧ: Потом, в 1977 году, была гигантская надувная свинья, которая оторвалась от привязи на электростанции «Баттерси» и была обнаружена пилотом самолета на расстоянии 40 000 футов оттуда.
РОДЖЕР УОТЕРС: Свинья хорошо подходила для концертов с материалом «Animals». Я подозреваю, парни подумали, что я сошел с ума, как Сид, когда я сказал, что нам нужны гигантские надувные предметы и куча надувных животных.
КРИС САЛЕВИЧ: Тебя всегда плоховато понимали.
РОДЖЕР УОТЕРС: Не думаю, что у меня когда-либо на самом деле пропадало желание работать. Основанные на политической тематике, мои работы, как правило, мрачны. Полагаю, я всегда казался довольно мрачной личностью. Но я не такой.
Надеюсь, этот спектакль, «Radio KAOS», будет иметь такой же эффект, что и «The Wall». Его делала та же команда, хотя Джерри Скарф не участвовал на этот раз. Меня забавляла идея сыграть в драматическом театре, но я отказался от нее, потому что считаю, что рок-н-ролл просто не подходит для помещения в 1500 сидячих мест и с авансценой в виде арки, как не годится он и для восьмидесятитысячного стадиона. Арена — это как раз то место, которое нужно. Можно поставить приличного размера звуковую систему, и она будет звучать, не травмируя людей. Это будет выглядеть как радиостанция «KAOS» с Джимом Лэддом, заполняющим паузы между песнями, и с моей группой «Bleeding Hearts» («Сердобольные»), которая будет «живой» группой на радиостанции. Мы надеемся на диалог с публикой, которой будет дана возможность звонить на сцену из телефонных будок в зрительном зале.
КРИС САЛЕВИЧ: Какова центральная тема альбома «Radio KAOS»?
РОДЖЕР УОТЕРС: В спектакле использована карта Северного полушария, на которой будут указаны все западные радиостанции, и будет использована подробная карта Южного Уэльса, откуда приехал Билли, главный персонаж, и подробная карта Лос-Анджелеса, куда он направляется. Это будет немного напоминать карту на титульном листе «Винни Пуха», на которой будут пунктирные линии, показывающие: маршрут Билли, дом великого дядюшки Дэвида и местонахождение радиостанции «KAOS» в Лавровом Каньоне. Это придает достоверности замыслу — что эта история происходит в каких-то реальных местах.
Отвечая на твой вопрос, каковы основные темы альбома, скажу, что Иэн Ричи, мой продюсер, очень переживал, поскольку я не назвал его «Ноте» («Дом»), что в течение долгого времени было рабочим названием. Одна из вещей, о которых рассказывает альбом, — что такое дом. Является ли домом то, что спасает нас от непогоды? То, где нас хорошо кормят? То, где безопасно? Является ли домом то, что обеспечивает все это и связано с семьей? Мы все думаем, что знаем, что подразумевается под словом «дом». Но является ли дом самой важной вещью для человека, наделяющей чувством безопасности? Сознанием того, что ты имеешь право на существование в условиях общества, к которому ты принадлежишь с момента рождения до момента смерти, имеешь право на нормальные условия существования?
Я не знаю. Есть утопическая идея о том, что лишь то общество имеет возможность выжить, где люди стараются заботиться друг о друге и сотрудничать друг с другом. И что мы можем уменьшить процент вероятности какой-нибудь действительно ужасной трагедии, будь то бомба, СПИД, или просто когда тебе говорят — ты ничего не стоишь, ты нам не нужен, пошел на фиг. Я просто считаю, что мы могли бы сделать гораздо больше, чем мы делаем, если бы избавились от мысли, что единственный путь к прогрессу — это соперничество.
В этом альбоме меня беспокоит мысль, что безудержные рыночные силы перешагивают через жизни людей и делают мир ужасным местом и к тому же увеличивают потенциальный риск для всех нас взорвать самих себя, потому что мы терпим крах в попытках соперничать друг с другом. Вот почему меня очень тревожит распространение ядерного оружия и почему я думаю, что необходимо сделать Европу безъядерной зоной. Потому что каждый из людей, думающих, что им не достался хороший кусок пирога, собирается ухватиться за это оружие и пустить его в ход к чертовой матери. Что сделает Рейган, если Каддафи взорвет один из его линкоров, использовав ядерное оружие? Боюсь представить. Рейган и
Тэтчер уже вступили в бой и успешно разбомбили Триполи. В предисловии к этой пластинке я рассказываю об этом, потому что одной из других параллелей, имеющихся на ней, является мысль о политике как о шоу. Идею, что, изолировав такого врага, как Каддафи, можно привлечь избирателей к избирательным урнам, чтобы они поставили крестик там, где нужно, я называю мыльной оперой государства.
КРИС САЛЕВИЧ: Твоим первым альбомом после «Pink Floyd» был «The Pros And Cons Of Hitch Hiking». Как он продавался?
РОДЖЕР УОТЕРС: Альбом разошелся в количестве шестьсот тысяч экземпляров. Но билеты на концерты в Европе продавались ужасно. Даже в Лондоне мне пришлось истратить почти все деньги на рекламу, чтобы люди начали покупать билеты. Я отменил кучу концертов. А мой бюджет базировался на продаже билетов на концерты.
КРИС САЛЕВИЧ: У вас были проблемы с налогами. Они сильно ударили по «Pink Floyd»?
РОДЖЕР УОТЕРС: О да. Это была компания «Norton Warburg», руководимая парнем по имени Эндрю Варбург. Идея заключалась в том, чтобы взять общую прибыль и прокрутить ее через финансовую компанию, чтобы защитить прибыль от немедленной уплаты налога под предлогом, что она используется для финансирования новых коммерческих проектов. Это было совершенно законно. Но то, что компания «Norton Warburg» делала, переводя деньги со счета на счет, потребовало огромных управленческих расходов. Мы стали банкротами. Мы потеряли пару миллионов фунтов стерлингов, почти все, что мы заработали на «Dark Side Of The Moon». Затем мы выяснили, что финансовое управление собирается потребовать с нас 83 процента от тех денег, которые мы потеряли. Которых у нас просто не было.
