Джино смотрел, как серые кольца тают в воздухе.
— М-да, — заговорил он медленно, с хрипотцой, — собственно, я не это имел в виду.
— Что тогда?
— Эти субботние вечера. Слепой случай, верно?
— Не понимаю.
— Ты никогда не знаешь, кто тебе подвернется. А такие красивые женщины, как ты… И что ты делаешь, когда меня нет рядом? С кем и о чем толкуешь? Я подвергаю себя риску.
— Никого нет, Джино. Только ты.
— Но как я могу быть в этом уверен?
— Даю слово.
— Твое слово ничего не значит. Где гарантия, что я у тебя один?
На что он намекает? На нее нельзя положиться? Ада почувствовала, как в ней закипает гнев.
— Тебе придется поверить мне, Джино.
— Почему бы не платить тебе задаток? — Он затушил сигарету, сгреб пепел в пепельнице горкой.
— Задаток?
— Энную сумму каждую неделю. И ты резервируешь себя только для меня.
Скарлетт была права. Ада думала, что у нее появился возлюбленный. Но он был ее клиентом, постоянным клиентом. Клиентурой. Что ж, эта игра для двоих, не так ли? Если ее берут в содержанки, то пусть и цену назначают ей под стать.
— Сколько?
— Десять фунтов.
Ада покачала головой.
— Это щедрое предложение, Ава. У тебя опасный бизнес. Стоит подумать о защите.
Верно, клиенты бывают и с вывертами, извращенцы и психи. От Скарлетт она слыхала, что не всем девушкам удавалось от них отвертеться, и у нее самой случались неприятные моменты. Ада всегда была осторожна, но от везения тоже многое зависело. Она должна сберечь себя для Томми. Что ему проку от нее мертвой? С другой стороны, деньги тоже нужны, чтобы обустроить дом для ее мальчика. Задешево такое не сделаешь, а у нее надежда только на себя.
— И еще одно, — продолжил Джино. — Я хочу встречаться у тебя на квартире.
— Чем плох «Смитс»?
— Пора сменить обстановку.
Всего один раз в неделю, объясняла Ада хозяйке, по субботам. Джентльменов не принимать. Джино — ее жених. Что за имя такое? Не желаю связываться с итальяшками. На ночь он не останется. После десяти никаких джентльменов, женихи они или нет. Домовладелица тоже была когда-то молодой. Хотя десять, это, пожалуй, рановато. Ада не доставляла ей ни малейших неприятностей. Исправно платила за квартиру, никогда не шумела, не нарушала установленных правил. Не то что Скарлетт, к той в подвал гости шастали бесперебойно. Или так называемая ясновидящая со второго этажа, к этой клиенты являлись в любое время суток. Выпихивать жениха в десять вечера слишком жестокосердно. Самое позднее в одиннадцать. Прекрасно. Но мне придется повысить квартплату, чтобы покрыть издержки. Издержки? На тот случай, если меня оштрафуют за то, что я содержу бордель.
— Нет, ну что вы. В моей жизни есть только один мужчина, и зовут его Джино Мессина.
— Рада это слышать. Но плату я все равно увеличу, — упиралась хозяйка. — На четыре фунта в неделю.
— Четыре фунта? Но это больше чем вдвое!
— Придется вам трудиться еще усерднее, — не без ехидства ответила хозяйка, — с вашим Джино.
— Вы не за ту меня принимаете. — Ада начинала выходить из себя. — Я работаю в «Лайонз». У меня нет таких денег. — На языке вертелось это грабеж, но Ада сдержалась. Пригрозить полицией она побоялась, а вдруг они и ее привлекут.
Последнее слово осталось за домовладелицей:
— Мы еще посмотрим, чем закончится это жениховство.
Снег растаял, вода с улиц схлынула, небо из серого стало синим. Пылинки плясали в апрельском воздухе, вспархивая с шкафов и плинтусов. Весенняя уборка назрела. Ада не запускала свой дом, держала его в чистоте для себя и Томми. Мальчик подрастал. Будет нелегко отыскать его сейчас. Шесть лет — долгий срок. И потом, Ковент-Гарден, подходящее ли это место для воспитания ребенка? Здесь много грубой публики, рынок и пабы, открытые всю ночь, и девушки, что дежурят на Шафтсбери-авеню и на перекрестке «Семи циферблатов» за актерской церковью. С другой стороны, удобное расположение, до работы два шага, и торговцы на рынке знали Аду и в конце дня никогда не отказывали взвесить морковки или цветной капусты, даже в нарушение профсоюзных правил.
Ей не нравилось присутствие Джино в ее квартире. Он располагался как у себя дома, и Аде казалось, что это уже не ее жилье. Снимал ботинки и шлепал по полу в серых носках, ставил чайник без спроса.
— Это стоит денег, — напоминала Ада.
— Я пью чай когда захочу, — парировал он. — Кстати, не забывай, кто оплачивает твои счета.
Он настораживался, когда узнавал, что она ходила куда-нибудь без него, пусть даже прогуляться с другими официантками после работы.
— У меня повсюду шпионы, — говорил он и проводил ребром ладони по шее.
Не зря ли она польстилась на его фунты, задумывалась Ада. Не лучше ли было прежде, когда она жила сама по себе и своим умом? Но теперь она не знала, как выбраться из этой ситуации. Ладно, Джино утихомирится, когда перестанет в ней сомневаться.
— А кроме того, — заметил Джино, — здесь сыро. У меня есть недвижимость. Аренда в Мэйфейре. Я выделю тебе квартирку, приличную, на Стаффорд-стрит или Шепард-стрит. Возможно, там у тебя будет соседка, но компания — это же хорошо, не придется скучать одной.
Ада предпочитала жить без соседки. Может, ее квартирка и смахивает на каморку, но это ее дом. Переезжать она отказывалась.
— Спасибо, но мне и здесь неплохо.
— По-моему, ты не понимаешь, Ава, — настаивал Джино. — Девушка в полном одиночестве. Подумай, сколько опасностей тебе грозит.
Стаффорд-стрит. Там дорого. Вдвое дороже, чем она платит здесь, хотя хозяйка и дерет с нее немилосердно. Нет, Мэйфейр ей не по карману, какие уж там сбережения, скорее, увязнешь в долгах.
— Гляди в оба, — предупредила Скарлетт. — Он вот-вот начнет тобой торговать. Сперва-то они все такие ласковые, заботливые.
— Кто «они»?
— Ох, детка, до чего же ты еще желторотая. Сутенеры. Крутятся вокруг девушек, золотые горы обещают, а потом жах — и закрутят гайки, и заставят работать на себя, да еще запретят с нами, другими девушками, якшаться.
— Джино так не поступит.
— Помяни мое слово, он — сутенер. Мы выбираем себе красавчиков, не они.
— Но я не проститутка.
— Точнее и не скажешь. Ты — любительница. А потому мне ты не конкурентка.
Джино не такой. Он просто мрачноват немного. Наверное, ревность гложет.
Той весной Аде было тоскливо. Мать держала слово, отказываясь с ней видеться, несмотря на то что Ада наведывалась на Сид-стрит по меньшей мере раз в месяц. Она написала братьям и сестрам, пригласила в гости, но те не откликнулись. Рядом не было никого, кто бы волновался, что она опаздывает домой к обычному часу. Никого, кому бы сообщили, если ее сбросят с пирса. Никого, кто востребовал бы ее тело, выловленное из реки. Разве только заведующая заявит в полицию, что она пропала, прекрати Ада появляться в чайной. Хотя вряд ли. Девочки в «Лайонз» часто бросали работу без предупреждения, просто исчезали, и заведующая сочтет, что Ада поступила так же. Ада проснулась рано. Где-то плакал ребенок, громкий пронзительный крик; звук накладывался на тарахтенье повозок по брусчатке и перебранку торговцев, приступавших к работе затемно. Ребенок явно вымотался от плача и только ритмично, монотонно завывал: уа-уа. Ада закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти личико новорожденного Томаса, услышать его слабенький плач. Она забыла, как он выглядел, это было так давно. Плакал ли он? Он спал, такой спокойный младенец. Устал, бедненький, рождаться. Наверняка он приложил немало сил, чтобы выйти на свет.
Джино сказал, что его приятель нашел способ подобраться к карточкам. Одежда. Хлеб. Сахар. Жизнь была тяжелее, чем до войны, не хватало всего. Ада запросто сбывала карточки, отдавала деньги, получала свою долю, делала заказ на следующую неделю. Это был постоянный заработок, позволявший откладывать чуть побольше — для ее мастерской и Томми.
— Как бы это сказать, Джино… — Прижавшись к нему, Ада поглаживала кончиками пальцев его шею. — Выходит, с карточками я больше всех рискую, потому думаю, заслуживаю большего.
— Не жадничай, Ава.
— Я и не жадничаю. Просто мое участие в деле могло бы быть посерьезнее.
— То есть?
— Ты, я и твой приятель, мы могли бы организовать партнерство. — Ада старалась не показать, как она волнуется. — Он поставляет, я продаю.
Одежду, платья. И не на улице, но в помещении ателье. Разве ты не этого хотел? Чтобы я была при мастерской.
Он оттолкнул ее руку, взял сигарету и закурил, лежа на спине и затягиваясь с нарочитой неторопливостью.
— Сдается, ты не ухватываешь сути деловых отношений, — сказал он, дымя сигаретой. — Даже не знаю, как тебе объяснить, чтобы до тебя наконец дошло. — Повернувшись на бок, он стряхнул пепел на пол. Не в пепельницу, стоявшую рядом, но специально чтобы показать, кто в доме хозяин. — Ладно, представь, что я и мой приятель владеем огромным универмагом. — По тому, какой твердой стала его грудь, как напряглись мускулы, Ада поняла: он не согласится. — Многоэтажным, — продолжил Джино, — с кучей отделов, с самыми разными товарами. А ты — одна из наших работниц. Скажем, в галантерейном отделе. Ты способная, Ава. Так что ты, наверное, даже начальница в этом отделе. Принимаешь заказы, расплачиваешься в срок. Но повысить тебя до партнерства? — Он затушил сигарету, воткнув ее в середину пепельницы. — Нет, это тебе не кооперативная лавка, это бизнес.
