Не за горами и появление электронной системы слежки. Весь парадокс здесь заключается в том, что, в общем, именно Интер- нет-фирмы, будучи по своей идеологии либертарианцами, внедрили технологии раскрытия анонимности и ограничения приватности и первыми стали их использовать. Поступая подобным образом, они позволяют органам государственного надзора активно вторгаться в пространство свободы, которое было отвоевано пионерами Интернета, воспользовавшимися невежественностью и безразличием традиционных бюрократий. Однако история имеет противоречивый характер, и сейчас развивается контрнаступление приверженцев свободы. Но прежде чем приступать к рассмотрению этой альтернативной тенденции, нам необходимо проанализировать последствия подрыва приватности для других составляющих Интернета вместе образующих его царство свободы.
Суверенитет, свобода и собственность в условиях исчезновения приватности
В 2000 году государственные власти по всему миру всерьез восприняли угрозу, исходящую от того, что они назвали «киберпреступление». Оказалось, что инфраструктура компьютерной коммуникации, на которой в нашем мире основываются богатство, информация и власть, весьма уязвима по отношению к вторжениям, помехам и нарушениям. Неослабевающие волны компьютерных вирусов и червей продолжают накатываться на Интернет, крэкеры прорываются сквозь брандмауэры, похищаются номера кредитных карточек, политические активисты захватывают web-сайты, файлы из компьютеров военных становятся известны всему миру, а конфиденциальное программное обеспечение скачивается даже из внутренней сети компании Microsoft. Несмотря на миллиарды долларов, израсходованных на обеспечение электронной безопасности, стало ясно, что в любой сети уровень ее защищенности будет определяться уровнем защищенности самого слабого ее звена. Проникните в сеть в любой ее точке, и вы сможете сравнительно легко пройтись по всем ее узлам.
В действительности реальный ущерб (имущественный или персональный) оказывался весьма ограниченным, а его масштабы, как правило, преувеличиваются: ничего такого, что можно было бы сопоставить с потерей человеческих жизней, деградацией окружающей среды и даже с убытками, понесенными в результате несчастных случаев, например, в автомобильной индустрии (помните, что произошло на предприятиях Firestone/Ford?) или в химической промышленности (вспомните Бхопал!). Однако сама мысль о ненадежности компьютерных сетей буквально непереносима для власти, поскольку в нашем мире все зависит от этих сетей, и осуществление контроля над ними является необходимым условием сохранения властных полномочий.
Однако следует учесть еще ряд моментов. Хакерство и крэкерство, практиковавшиеся внутри глобальной сети вдоль и поперек, позволили выявить бессилие традиционных форм контроля, основанных на властных полномочиях государства в пределах его национальных границ. Это только усилило обеспокоенность, которую уже испытывали верховные власти во всем мире в связи со своей неспособностью поставить заслон на пути информационных потоков, которые они перекрыли у себя дома, будь то послания Фа Луньгун в Китае, мемуары лечащего врача Миттерана во Франции или же продажа с аукциона через Сеть действительных бюллетеней для заочного голосования в ходе избирательной компании в Соединенных Штатах (этот web-узел был перемещен в Германию). Суверенитет государства всегда начинается с контроля информации, а этот контроль сейчас медленно, но верно подвергается эрозии. Ввиду глобального характера Интернета возникла настоятельная необходимость во взаимодействии ведущих мировых держав для создания нового глобального пространства надзора и контроля. В процессе такого взаимодействия они фактически лишались своего суверенитета, поскольку должны были делиться властью и соглашаться на общие стандарты регулирования: они сами превратились в сеть, сеть регулятивных и полицейских органов. Однако разделение суверенитета — это та цена, которую пришлось заплатить за попытку коллективного удержания хоть какого-то политического контроля. Таким образом, смешав между собой легитимную и нелегитимную практику, государство нанесло ответный удар. Сигнал к атаке был дан на встрече «большой восьмерки» в Париже в июне 2000 года, ее почин поддержал Совет Европы, принявший конвенцию о борьбе с киберпреступлениями, которая была разработана органами безопасности европейских стран при участии в качестве консультантов ведущих мировых производителей программного обеспечения. По сей день это остается наиболее далеко идущей и широкомасштабной попыткой контролировать коммуникацию в Интернете. Многие страны мира, такие как Россия, Китай, Малайзия и Сингапур, приветствовали эту новую, хорошо продуманную инициативу правительств ведущих стран по ужесточению политики в отношении Интернета. Инициативу, которую они совершенно правильно восприняли как подтверждение нх собственных первоначальных сомнений.
Содержание всех этих согласованных мер является и слишком неопределенным и слишком специальным, чтобы стать здесь предметом детального рассмотрения. Кроме того, вскоре они технологически устареют, так что их нужно будет постоянно обновлять. То, что действительно имеет здесь значение, — это цели и методология вмешательства. Если говорить кратко, будет сделана попытка нейтрализовать право граждан на шифрование путем ограничения или запрещения техники шифрования. Эта стратегия накладывает запрет на те программные средства обеспечения личной безопасности, которые я рассмотрю ниже. Она значительно расширяет полномочия власти по подключению к линиям связи и перехвату трафика данных. И она же обязывает Интернет-провайдеров внедрять технологии слежки за их клиентами, а также в принудительном порядке предоставлять информацию для идентификации пользователей по запросу правительственных органов в самых разных ситуациях и обстоятельствах. Обратите внимание, что все это в целом равносильно сокращению масштабов приватности коммуникации через Интернет и означает превращение Интернета из пространства свободы в некий «стеклянный дом». Коммуникационные потоки по-прежнему будут протекать беспрепятственно, поскольку такова архитектура Сети. Однако в результате преобразования пространства доступа посредством контроля за Интернет-провайдерами и введения специальных протоколов регистрации поверх Интернет-протоколов для определенных сетей, надзор (с последующим наказанием) может осуществляться ex post facto[55]. Лессиг прав: новая архитектура Интернета, новый код становится главным инструментом контроля, делающим возможным регулирование и надзор посредством традиционных форм государственной власти.
Первой жертвой такого повторного вступления во владение киберпространством становится сам суверенитет. Для осуществления глобального регулирования государства должны объединиться друг с другом и разделить свои властные полномочия. И это будет не воплощением старомодной мечты о мировом правительстве, а сетевым государством, политическим творением информационной эпохи (Саrnоу and Castells, 2001). Вторая жертва — это свобода, то есть право делать то, что кому заблагорассудиться. Почему так? Почему угроза сохранению приватности оборачивается потенциальным ограничением свободы? Отчасти это обусловлено механизмом осуществления суверенитета в глобальном контексте. Для того чтобы государства стали партнерами в такой сети контроля, они должны достичь соглашения в отношении общих стандартов, а эти стандарты сводятся к наименьшему общему знаменателю. Если какое-то правительство намерено сотрудничать в деле осуществления контроля над сайтами с детской порнографией, имеющими отношение к его территории, оно будет заниматься этим только при условии получения доступа к данным, добытым путем перехвата трафика между его страной и государствами, находящимися вне пределов его досягаемости. Иначе зачем тогда вообще сотрудничать? Само представление о международном контроле имеет в своей основе разделение общего объема работ по сбору информации.
Совсем иное дело — способность данного государства оказывать воздействие на поведение и поступки, попадающие под другую юрисдикцию: она будет ограничиваться Старыми формами власти, базирующимися на территориальности. Тем не менее совместное использование глобального доступа к информационным сетям — это очевидное проявление повсеместного навязывания коллективной государственной власти всему гражданскому населению, поскольку последствия анализа полученной информации будут направлять репрессии в соответствующих контекстах. В то время как репрессии будут дифференцированными в зависимости от степени свободы в каждой стране, информационная основа репрессий будет регулироваться критериями обоснованного подозрения, разделяемыми всеми правительствами — участниками сети полицейского надзора. К примеру, легальное потребление метадона или марихуаны американцем в Нидерландах может быть раскрыто и скорее всего пресечено (в соответствии с существующим законодательством или правовыми нормами) в США на основе совместных действий по контролю за распространением наркотиков. В ряде стран (например, в Малайзии и Саудовской Аравии) геи и лесбиянки все еще преследуются по закону, так что коллективный надзор за чатами сексуальной тематики (в поисках детской порнографии), когда он соотносится с реальными личностями граждан этих стран, может иметь для последних весьма серьезные последствия, несмотря на правовую терпимость по отношению к их сексуальным наклонностям в других странах. Кроме того, глобальный контроль посягает и на свободу слова. Сказанное в меньшей степени относится к таким странам, как Соединенные Штаты, где обеспечивается надежная юридическая защита этого основополагающего права человека. Однако в случае коллективного перехвата трафика соответствующими органами различных стран использование данных, полученных в порядке осуществления надзора, не будет ограничиваться юрисдикцией только лишь американских судов.
