– Каждый год «Boston Noble» проводил знаменательный праздничный вечер с участием каждого, кто был изображен на обложках. В том году Саванна Ван Аллен была только дважды на обложке, но она присутствовала на торжестве. Вот тогда начался их шестимесячный роман.
Она отметила дату на временной шкале и повернулась, чтобы посмотреть на фотографию Саванны на столе. Найдя ее, я пододвинул фото ей, и она прикрепила его к графику. – Однако этот факт никогда не использовался и не упоминался как стороной обвинения, так и стороной защиты Бена Уолтона.
– Ошибка в линии защиты, – заявил я вслух, и студенты за спиной быстро записали это.
– В выходные убийства Саванны Ван Аллен мой отец водил меня на Вудстокский фестиваль… скорее всего, как прикрытие для его романа.
– Тебе, вероятно, было шесть или семь в то время? Без обид, но ты была слишком молода, чтобы считаться надежным свидетелем или предоставить ему надежное алиби. Ты хоть помнишь тот день? Сторона обвинения уничтожит тебя и скажет, что ты либо заглушила воспоминания об убийстве, либо не знала, когда это происходило, – указала Вивиан, существенный плюс к ее результату.
Это был веский довод. Дети являются ужасными свидетелями.
– Ты права, – сказала Тея, даже не моргнув. – По большей части этот день для меня, как в тумане. Я помню, как мы пошли на ярмарку, как видела огни на мосту, когда мы возвращались домой. Однако я была не единственным человеком на празднике, так же присутсвовала дочь Саванны Ван Аллен.
Что? Я резко приподнялся.
Вытащив фотографию из папки, которую она принесла, Тея прикрепила ее к окну. Конечно же, на ней изображена моя бывшая жена лет одиннадцати, возможно двенадцати, позирующая для фотографии с ее матерью на ярмарке.
– Где ты достала ее? – прошептал я. – Как ты достала ее?
– Ни одним из большинства законных способов, но когда я поехала навестить своего отца, он сказал мне, что Саванна привела свою дочь по той же самой причине, что и он, как алиби и прикрытие для их романа. У меня больше нет фотографий с того дня, но я предположила, что должно быть у нее что-то сохранилось.
– Так ты взломала ее компьютер? – спросил ее Тристан.
Он, кажется, вздохнул с облегчением оттого, что мог наконец-то понять, как это дело может собраться воедино.
– Я ничего не сделала, но как я и сказала, ни одним из большинства законных способов, – ответила она, указав на фото. – Всё дело стороной обвинения было построено на том, что мой… что Бен Уолтон был каким-то сходившим с ума от любви сталкером. Они обрисовали картину женщины, которая была напугана и находилась в плену у монстра. Но выглядит ли она такой для вас? Никто никогда не разговаривал с Одиль Ван Аллен. Люди желали, чтобы кого-то осудили, и Бен Уолтон был самым подходящим кандидатом.
Тристан наклонился ко мне и прошептал. – Складывается такое ощущение, будто прямо сейчас она выступает по своему делу.
– Так и есть.
Все, что она сделала и через что прошла, было ради этого.
– Почему тогда твоя мать не взялась за это дело? – спросил Рэймонд. – Или, по крайней мере, она могла заставить кого-то помочь с ним, если не хотела связывать свое имя с ним.
Я посмотрел на нее, ожидая ее реакции. Если она хотела сделать это, то ей придется вытащить каждый проклятый скелет из своего шкафа.
– Поскольку она была злобной. Когда я разговаривала с Беном Уолтоном, он сказал, что у нее были доказательства его невиновности, но когда она поняла, что это был не просто роман, а что он планировал бросить ее ради Саванны, то она почувствовала себя брошенной и уничтожила доказательства.
– Но она рассказала тебе? – добавил Аттикус, развивая тему.
– Она сказала мне, что хотела, чтобы он провел остаток своей жизни в тюрьме, – сказала Тея равнодушно. – Она отдала дело государственному адвокату, которого знала, и это был последний ее контакт с ним.
Она повернулась ко мне, и я кивнул, встав. – Как уже известно, большинству из вас, уберечь человека от тюрьмы сравнительно легче. Вытаскивание мужчины из тюрьмы является совсем иным делом. И вдобавок ко всему, это является делом смертника. Готовьтесь столкнуться с препятствиями от людей со всевозможных сторон. Ни в коем случае мы не сможем запросто оправдать его, но не этим мы собираемся заниматься в данный момент. Сейчас нам необходимо добиться повторного слушанья дела, и единственный способ выиграть это дело, так это использовать СМИ и общественное давление. Мы выпустим всю информацию о деле на всеобщее обозрение.
– Но разве это не облегчит стороне обвинения судебный поединок из-за всей представленной информации? – спросила Тея меня.
– Это единственный способ, – ответил Тристан. – Если мы попытаемся последовать по юридическому пути, то застрянем во всей юридической волоките на несколько месяцев, если не лет.
Лет звучало правильнее…, они превзошли бы нас и закопали бы в кипе документов и формальностях.
– Кроме того, все части этого дела начинают объединяться… существуют еще доказательства, нам просто необходимо найти их. Но на данный момент, мы устроим такую шумиху, что им придется обратить на это внимание. Вы все относитесь к поколению активно пользующихся социальными сетями, ваша работа начинается именно с блогов, устройте опрос, репостните каждую последнюю знаменитость, выступавшую против дел смертников, заставьте людей обратить внимание. Возможно, нам даже повезет, и у кого-то имеются фотографии с той ярмарки, которые мы сможем использовать. Мы будем работать из офиса, но также будем готовы отправиться в Коннектикут, когда придет время…
– Мистер Блэк, – Бетти перебила меня, паника ощущалась в ее голосе. – Ваша бывшая жена, она здесь.
– Разве ты не был женат на Одиль Ван Аллен? – спросил Рэймонд с хмурым взглядом.
Серия вздохов отозвалась эхом по комнате.
– Сейчас подойду, – ответил я Бетти, игнорируя его. – Люди, приступайте к работе.
– С Богом, – сказал Тристан, когда я направился к выходу.
Да, мне потребуется милость Бога, чтобы справиться с ее желанием порвать меня на кусочки. Реакция моей матери ничто по сравнению с гневом, который обрушится на меня. Этим утром я действительно плохо себя почувствовал… осознавая, какую сильную эмоциональную боль причиняю ей этим. Мы были моложе, но она знала. Знала, что у ее матери был роман, и она ничего не сказала.
Нет, она, должно быть, говорила что-нибудь, но никто не слушал.
Войдя в кабинет, она со своими длинными темными волосами и карими глазами повернулась ко мне, содрогнувшись.
– Ты гребаный ублюдок! – закричала она, бросившись на меня. – Ты так сильно меня ненавидишь? Я изменила тебе, поэтому теперь ты собираешься причинить мне боль таким способом?! Это подло, так подло и мерзко, даже для тебя! Зачем ты это делаешь? Зачем ты это делаешь?!
Схватив ее кулаки, я удерживал ее крепкой хваткой. – Он не делал этого. Но ты же знаешь, верно? Ты была там. Они были вместе. Ты знаешь это.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Ты… я даже не знаю, кто ты теперь! – кричала Одиль, отшатнувшись от меня подальше.
– В те выходные, когда твоя мать взяла тебя на Вудстокскую ярмарку…
– Я не понимаю, почему ты так поступаешь! Прости, что сделала тебе больно. Я была слишком молода, чтобы выходить замуж…
– Одиль! Послушай меня! Ты была на Вудстокской ярмарке в те выходные, потому что твоя мать…
– Не смей говорить о ней! Ты не имеешь никакого права говорить о ней! Ты знал ее. Она была хорошим человеком и не заслужила быть убитой тем монстром!
– Ты была там, – сказал тихо, пытаясь достучаться до нее.
– Я была дома со своим старшим братом в те выходные. Мы ели вишневое мороженое, но оно было ужасное, поэтому я отдала его…
– Мне, – вошла Тея, ее глаза широко распахнулись, когда она уставилась на нее.
Она выглядела ошеломленной, словно находилась наполовину здесь, наполовину в своих воспоминаниях.
– Тебе всегда нравились молодые, симпатичные и сломленные девушки. Это заставляет тебя почувствовать себя абсолютно мужественным в глубине души, когда ты спасаешь нас, – она повернулась лицом к Теи. – Заранее предупреждаю, милая, как только ты придешь в себя, он отдалится от тебя.
– По этой причине мы расстались, а причина, по которой я взялся за это дело, заключается в том, что невиновный мужчина находится в камере смертников!
– Невиновные люди находятся в тюрьме, добро пожаловать в Америку, Леви! Почему его! Почему сейчас? Прибереги свой самодовольный бред для кого-нибудь другого!
– Это из-за меня, – сказала Тея, – но это не меняет того факта, что мой отец не убивал твою мать, – сказала Тея с высоко поднятой головой.
– Согласно закону, он убил, и я удостоверюсь, что он останется за решеткой, где ему и место. Этот мужчина нанес достаточно вреда моей семье. Ты хочешь войны, Леви? Я тебе ее устрою. Возможно, ты забыл, кто такая семья Ван Аллен, но мы напомним тебе, – сказала со злостью она и пронеслась мимо меня.
