не видела в городе стольких гвардейцев, – заметила она. – На Баденской улице выстроилась очередь длиной в милю. Я ждала почти час, чтобы пройти под вратами Волка. Поговаривают, что вчера в створках врат кого-то раздавило.
Вонвальт глянул на Брессинджера. Прокашлялся.
– Лично я сомневаюсь, что мальчик найдется в городе. Скорее всего, похитители постарались как можно быстрее увезти его отсюда.
– Вы думаете, что княжича могли убить?
Вонвальт покачал головой.
– Нет. Во всяком случае, пока нет. Похитители прислали записку с требованием выкупа в размере тысячи крон, которые должны быть помещены в сундук и оставлены на волнах Кормондолтского залива до конца недели. Если только выкуп не является частью тщательно продуманной уловки, думаю, пока мы можем считать мальчика живым. Тем не менее каждый час, что он остается у похитителей, все больше приближает нас к провалу. Поэтому, как ни мала вероятность того, что он все еще в городе, мы обязаны обыскать всю Сову, прежде чем расширим круг поисков.
Роза кивнула.
– В таком случае, мне совершенно ясно, зачем вам понадобились мои способности… то есть способности Правосудия Готхейд.
– Именно, – произнес Вонвальт. Он махнул рукой в ее сторону. – Объясните вкратце, как работает ваша сила.
Роза кивнула.
– Постараюсь, хотя, как и с прочими чарами, описать это весьма трудно. Вам ведь знакомо чувство, когда вы, применяя Голос, словно… направляете изнутри себя некую силу, которая исходит как будто из вашей груди и мозга одновременно?
Вонвальт кивнул.
– Да… впрочем, я использую Голос столь часто, что уже много лет не задумывался о том, как это происходит.
– Моя сила ощущается схожим образом… и, овладев ею, применять ее становится так же легко, как дышать. В Библиотеке Закона есть труды, которые объясняют эту способность. – Она подняла ладони и спрятала одну за другой. – Некоторые магистры прошлого предполагали, что когда мы движемся по смертной грани бытия, то проходим также и через незримую астральную грань, которая пересекает наш мир. Когда это происходит, мы оставляем на ней след, как грифель на бумаге.
– Кейн?
– Кейн – самый известный из приверженцев этой теории, но были и другие: магистр Ювальд, Вольфганг Теодоар…
Я бестактно прокашлялась. Вонвальт недовольно глянул на меня, но зато все понял. Мало что в этом мире могло отвлечь его от дел так, как разговор о старых юристах Ордена.
– Ясно. И вы видите эти следы там, где их не замечают другие.
– Не всегда, – признала Роза, – однако я непрестанно практикуюсь, и мастерство мое растет.
– Что вам нужно, чтобы выследить княжича?
– Все, что вам удалось выяснить о похищении. Было бы неплохо взглянуть на записку с требованием о выкупе… а лучше всего – отведите меня туда, где мальчика видели в последний раз.
– И больше вам ничего не нужно? Никаких личных вещей? – спросил Вонвальт.
Роза покачала головой.
– Нет, чтобы увидеть его путь, они не потребуются. Когда мальчика похитили, кто-нибудь был при нем? Стража или гвардейцы?
Вонвальт мельком глянул на меня.
– Был страж, но он не поможет. Он мертв.
Роза на миг замерла.
– Это прискорбно, – сказала она.
– Да. – Вонвальт встал, и несколько мгновений спустя Роза поднялась вслед за ним. – Что ж. Тогда пойдемте в дубильни.
* * *
Мы снова отправились в район грязных ремесел, путь к которому был нам уже знаком. На улицах все еще дежурило несметное число гвардейцев – высокие, широкоплечие, в сверкающих, богато украшенных доспехах, они стояли на перекрестках улиц и следили за прохожими, подобно истуканам. Простолюдины старались обходить гвардейцев стороной, разозленные и возмущенные их присутствием.
Роза и сэр Конрад шли во главе нашего отряда. Если не считать Реси Августы, я ни разу не видела рядом с Вонвальтом других Правосудий и могу сказать, что увиденное тогда пришлось мне не по нраву. Роза, внезапно ставшая участницей наших дел, виделась мне незваной гостьей. Она напомнила мне о том, сколь низкое положение я занимала в Ордене магистратов. Пусть сэр Конрад и прочил меня в Правосудия, формально мое обучение еще даже не началось. А та небольшая власть и то влияние, которые я недавно обрела, возникли лишь благодаря покровительству Вонвальта, в то время как Роза уже была настоящим самостоятельным Правосудием.
Конечно же, мои чувства были нелепы. Их породила обыкновенная мелочная ревность. На нас возложили ответственную миссию – найти второго наследника трона Империи. В сравнении с этим все остальное было неважно. Если бы для возвращения мальчика потребовался целый гарем молодых и красивых женщин, Вонвальт завел бы два.
– И ты хочешь этим заниматься? – спросил меня сэр Радомир. Мы с ним быстро шагали в хвосте, а Брессинджер шел между нами и Правосудиями.
– О чем вы? – спросила я.
Шериф кивком указал на Розу.
– Быть как она. Выслеживать людей, видеть их «жизненную силу», или о чем она там разглагольствовала.
Я искоса посмотрела на него и спросила:
– Вас сегодня что-то тревожит, да?
Сэр Радомир встряхнулся, словно он только что вышел из ледяного омута.
– Да. Только я сам не знаю что. – Он почесал затылок. – Неужели ты не чувствуешь? Будто бы… – Он окинул взглядом небо, но то от горизонта до горизонта было чистым и голубым. – Кажется, словно надвигается буря, хотя ее будто бы ничто не предвещает.
Я хмыкнула. На самом деле я прекрасно его понимала. Беспокойство и возбуждение пропитывали весь город.
– Темные силы здесь орудуют, – пробормотал сэр Радомир. – Боюсь, нам сильно не понравится то место, куда нас ведет эта девушка.
– Потому что там разит дерьмом? – пошутила я, но бывший шериф остался мрачен. – Не думала я, что вы суеверны.
Сэр Радомир поморщился и покачал головой.
– Я и не суеверен. Просто чутье старого законника подсказывает, что что-то неладно.
Я посмотрела вперед. Мы подходили к Баденскому мосту.
– Я и в самом деле этого хочу. Вступить в Орден. – Мои собственные слова показались мне лживыми. И отчасти я и впрямь солгала.
– Прежде ты не была так в этом уверена.
– А теперь я все окончательно решила.
– Быть может, однажды я буду подчиняться тебе, – устало сказал сэр Радомир.
– Вы уже подчиняетесь мне, – не подумав, ответила я.
Сэр Радомир хохотнул.
– Умеешь же ты шутить, Хелена, – сказал он, и я тут же залилась краской от смущения.
Мы быстро подошли к рынку, где уже постепенно стихал торговый ажиотаж. Если утром рынок представлял собой пьянящую, головокружительную смесь зрелищ, звуков и запахов, то к вечеру он превратился лишь в источник раздражения. Все и вся лезли мне под ноги. Я злилась на торговцев, которые все еще норовили что-нибудь продать, невзирая на безразличие бродивших вокруг покупателей. Несколько раз я срывалась на особо назойливых дельцов, говорила им
