задумчивого ее личико становится расслабленным…
– Стив интересуется, что он получит за свою помощь, – говорит Кэш.
– Его устраивает вариант, что я не буду ходить к нему на вечеринки и ломать его дом? – тихо спрашиваю я, пристально глядя на Крис.
– Его интересует более ценный приз.
– Приз? Я попросил его постоять полчаса в библиотеке, что еще эта задница от меня ждет?
– Да будет тебе известно, что мы пропускаем занятие, Десмонд.
Пропускаем занятие?
Я чуть не роняю телефон. Я слишком хорошо знаю Кэша и Стива. И поверьте, отсутствие на уроке – находится на последнем месте в коротком списке, что волнует этих беспечных засранцев.
– Ладно, – соглашаюсь я. – Вип-ложа Ле-Мана. Следующим летом.
– Нет. Это нам неинтересно.
Волнует ли меня то, что интересно моему охреневшему брату и Стиву? Конечно, нет. Волнует ли меня то, что сюрприз может быть сорван? Конечно, волнует.
– И что вам интересно?
Я отвожу взгляд от Крис и смотрю на Кэша. На его лице появляется хитрое выражение.
– Твоя новая малышка. Стоящая в нашем гараже, – насмешливо отвечает он. – Отдай нам ее на две недели. И мы простоим здесь хоть до второго пришествия.
Он говорит про мою новую Bugatti Centodieci, словно это не новая эксклюзивная модель, выпущенная в мире всего в десяти экземплярах. А словно это примитивный хетчбэк, который можно купить в любом гребаном автосалоне. И если Стиву и Кэшу дать доступ к моему гиперкару на две недели… Скорее всего, от него ничего не останется. Кроме истертых сидений и запаха травки, навечно въевшегося в телячью кожу.
– Нет, – возражаю я. – Один день.
– Мы не будем рисковать ради одного дня.
– Два дня. Это последнее, что я могу предложить.
– Неделя.
От наглости брата моя кровь кипит. Я уже рассматриваю вариант по привычке подкупить библиотекаря, как вдруг Кристиана поднимается из-за стола и, взяв один из учебников, направляется в секцию с психологией. Черт. Слишком поздно. Теперь у меня не остается иного выхода, как согласиться на предложение Кэша.
Да и был ли у меня выбор? Держу пари на свою задницу, что я бы согласился и на две недели. Или даже на месяц…
– Окей. Неделя. Но если я учую, что вы дымили в салоне, я тут же забираю тачку обратно. А после этого заставлю каждого из вас пройти тест на наркотики, а результаты разошлю нашим отцам.
– Ты по уши втрескался в Жасмин, раз готов пожертвовать своей тачкой, – язвит мелкий говнюк.
Фигурка Крис пропадает за стеллажом, и я начинаю идти в ее направлении вдоль деревянной балюстрады второго этажа.
– Мне пора, – я сбрасываю вызов.
Я останавливаюсь у следующей колоны таким образом, чтобы видеть Крис, и вместе с тем, чтобы я оставался для нее незаметен.
Давай, Десмонд. Пора ей узнать.
Я печатаю сообщение и отправляю его, затем снова смотрю на Крис, не в силах отвести от нее взгляд.
Она стоит ко мне в профиль, ее волосы крупными волнами разметались по спине, губы нежно-розового цвета. Крис прикусывает их, когда ставит учебник на полку, после чего достает из кармана пиджака телефон. Прочитав эсемеску, она начинает осматриваться по сторонам. Но я тут же прислоняюсь затылком к колоне. Она не должна меня видеть. По крайней мере, не сейчас.
Выждав несколько секунд, я вновь выглядываю из укрытия. Крис направляется к другой секции и останавливается у одного из стеллажей. Она ищет номер книжного ряда, про который я написал в сообщении. Также я указал номер страницы и какой по счету абзац ей нужно найти.
Окинув взглядом бескрайние полки, Крис замечает рядом с одним потрепанным корешком бордовый бутон розы. После этого Крис подходит вплотную к стеллажу и встает на носочки, чтобы достать из верхнего ряда «Сонеты» Шекспира. Ты на правильном пути, детка. Эта та книга, про которую я писал в эсемески.
Вытащив «Сонеты», Крис раскрывает ее и ищет страницу, указанную в моем сообщении.
Так пусть же книга говорит с тобой.
Пускай она, идет к тебе с признаньем и мольбой
И справедливой требует расплаты.
Прочтешь ли ты слова любви немой?
Услышишь ли глазами голос мой?
Я помню наизусть каждый сонет, каждый абзац, который выделил для Крис. И сейчас она читает именно его.
Когда Крис заканчивает пробегаться глазами по строчкам, она вынимает телефон из кармана и печатает мне в ответ:
«Я выслушаю все, что ты мне хочешь сказать».
От ее эсемески по моему телу проносится тепло. Я знал, что она поймет меня.
Я пишу еще одно сообщение. В это время Крис достает с полки розу и подносит ее к носу. Ты пахнешь в сто раз круче, детка.
Крис снова открывает мое сообщение. После этого она листает книгу, пока не находит страницу, про которую я ей только что написал.
У сердца с глазом тайный договор:
Они друг другу облегчают муки,
Когда тебя напрасно ищет взор
И сердце задыхается в разлуке…
…Мой взор тебя рисует и во сне
И бу́дет сердце, спящее во мне.
Это Шекспировский сонет сорок семь. Через него я хотел передать, что с первой встречи Крис пробралась в мою голову и что-то со мной сделала. Мне хотелось быть с ней. Прикасаться лишь к ней. Но больше всего я желал оказаться в ее мыслях. Я хотел, чтобы Крис думала обо мне столько же, сколько я думал о ней.
Дочитав сонет, Крис подносит ладонь ко рту. Я не могу определить, что с ней происходит? Она расстроена?
Не успеваю ничего предпринять, как Крис достает телефон и через несколько секунд я получаю от нее сообщение:
«Я тоже все время думаю о тебе. Гораздо больше, чем следовало бы»
Я отправляю ей ответ, и она открывает его. Затем идет к соседнему стеллажу и при виде розы на полке, уголки
