после срабатывания системы сигнализации, однако вместо этого обнаружили там девочку. Обнаженную и раненую.
При этих словах Нейт напрягся. «Фига, ну зачем тебе понадобилось заявлять в полицию?» Нейт сам в прошлом служил в полиции. Полиция не готова обрабатывать заявления подобного рода. По большей части к ним относятся с насмешкой и презрением – или, хуже того, припирают заявителя к стенке, а если он не белый, даже могут пристрелить.
– И что, по словам моего напарника, случилось потом?
– Он сказал, что девочка убежала.
Так. По крайней мере, Фига не упомянул ничего про молнию и скрывающегося в ней жуткого серийного убийцу, которого давно нет в живых, рассказав лишь про девочку, которая исчезла. И все-таки Нейт оказался в щекотливом положении. Он мог подтвердить рассказ Фиги, что сделает чокнутым и его. Или же опровергнуть, что выставит Фигу спятившим еще хлеще. Возможно, даже будет стоить ему работы.
Значит, об этом не могло быть и речи. Нейт твердо знал: нужно горой стоять за напарника.
– Совершенно верно. Фига рассказал все так, как оно и было. Вам нужно, чтобы я дал официальные показания?
– Нет, я просто подумал: почему вы сами не заявили о случившемся? В смысле, вы ведь в прошлом служили в полиции, так? Полагаю, знаете, как все это важно. – Контрино прищурился. – Это тогда вы повредили тыкву?
– Чт… Ах да… – Нейт быстро сварганил ложь. – Эта девочка… она оттолкнула меня. И я поскользнулся на льду. Должно быть, ударился о… камень или ветку.
– Угу. Вот только медсестра сказала, что ваша рана соответствует порезу ножом.
«Чертовы копы!» – подумал Нейт. Контрино не очень-то нравился ему как человек, но полицейский он явно хороший. Работает аккуратно и четко.
– Ну, наверное, я упал на острую железяку или что-нибудь в таком роде – буря бушевала страшная, – сказал Нейт. – А в полицию не заявил, потому что знал, что этим займется Фига, пока я буду… ах да, латать тыкву.
– Угу. Ну хорошо, хорошо, – натянуто улыбнулся Контрино. – Рад был с вами познакомиться, Нейт. Будем искать девочку. Ну а вы продолжайте заниматься… – он рассеянно махнул рукой, – тем, чем занимаются в Охоте и рыболовстве. Может, поймаете форель, плывущую на красный, или что-то в этом роде.
– В точку, детектив Контрино.
Нейт дождался, когда полицейский уйдет. И тогда – только тогда – усталость ударила по костям мешком с камнями. Придавила к земле. Осталось только одно желание: вернуться домой. Увидеть жену. Проведать сына. Господи, какой же выдался день!
36. Не жмись – поделись
В три часа ночи Нейт сидел за столом на кухне напротив жены, рассеянно кусая подогретую пиццу.
– Ночка выдалась хреновая, – наконец сказала Мэдди.
– Я так понимаю, Хеллоуин подтвердил свою репутацию.
– Боже, тут ты прав на все сто.
– Я рад, что с парнем все в порядке. – Нейт подался вперед. – С Олли ведь правда все в порядке?
– Честное слово, Нейт, не знаю… – Мэдди бросила на него измученный взгляд. – Ну, он в порядке в том смысле, что не ранен. Однако у него болит сердце, и я не знаю почему. Может, переживал за тебя.
– Прости.
– Ты ни в чем не виноват. Такая у тебя работа. – Мэдди накрыла руку Нейта своей, глядя на забинтованную голову. – Хорошо, что с тобой все в порядке. Когда я не смогла до тебя дозвониться… твою мать…
– Прости. Наверное, вышла из строя вышка.
Мэдди молча кивнула. Ее улыбка показалась Нейту какой-то неестественной. Не то чтобы фальшивой, но скрывающей боль, страх или что-то еще.
– Итак… – сказала она.
– Итак… – ответил он.
– Я… мы…
– Да. Точно. Мы… нам…
– Нам нужно поговорить, – произнесли они хором.
И начали разговор.
Интерлюдия
Куда ездила Мэдди
Что ж.
Так называемая Счастливая долина включает в себя кампус университета, а также несколько окрестных муниципальных образований, таких как Гаррис, Паттон и Фергюсон. Говорят, это бодрое название район получил во времена Великой депрессии, ибо когда остальная страна провалилась в экономический мрак, местная экономика осталась более или менее на плаву благодаря университету и мелким фермам, что позволяло всем обитать в относительно изолированном пузыре, где люди оставались сытыми и получали образование. Все были счастливы…
Отсюда: Счастливая долина.
Мэдди находилась в этой долине, однако, черт возьми, ни в коем случае не чувствовала себя счастливой. Она чувствовала себя одинокой. Ей было страшно. Стремно. Она собралась и просто… ушла. Отсюда до дома четыре часа езды. Мэдди скучала по сыну и мужу. Ее убивало то, что пришлось скрыть от них все это. Она понимала, что рано или поздно ей придется рассказать Нейту. Но как? Он ни за что ей не поверит.
Она сама не верила. Собственные воспоминания казались ей ложью.
Именно эти воспоминания и привели ее сюда, к двери коттеджа, расположенного в нескольких кварталах от студенческого городка. Около полудня. Мэдди постучала, подождала, постучала снова.
Дверь наконец открылась, и на пороге стояла Сисси Кальбахер.
У Сисси были светлые кудри и пухлые щеки, как у херувима, – единственное напоминание о том, что в детстве она была полненькой. В остальном она была подтянутая и накачанная – молодая його-мамаша и боец смешанных единоборств в одном флаконе. Время обошлось с ней по-доброму. А может, Сисси просто была сама добра к себе.
Учитывая все обстоятельства, наверное, заслуженно.
Сисси посмотрела на Мэдди, и в глазах у нее появилось что-то вроде блеска узнавания – почему-то. Ведь до сих пор они никогда не встречались.
– Сисси? – спросила Мэдди.
– Совершенно верно.
– Меня зовут Мэдди Грейвз. Это я писала вам на электронную почту.
Сисси кивнула. И снова во взгляде узнавание. Должно быть, она отыскала Мэдди в интернете. Найти ее фотографии было достаточно легко – по большей части с различных художественных выставок, где Мэдди регулярно появлялась на протяжении последних десяти лет.
– Да, конечно.
– Я могу войти?
– Да. Да, пожалуйста, проходите, – с опаской промолвила Сисси. И затем, когда она повернулась, Мэдди увидела: призрачную тень шрама у нее на щеке.
Шрама в виде цифры 5.
* * *
В доме было светло, и практически все, твою мать, было белым, серым или серебристым. Очень современно. Разительный контраст с деревенским домом Нейта и Мэдди. Чувствовались кое-какие намеки на женское студенческое общежитие: розовые подушки на белом кожаном диване, ваза с зеленовато-желтыми рождественскими украшениями (на взгляд Мэдди, рановато), различные безделушки на стенах. И фотографии детей. Как сосчитала Мэдди, троих. Все три девочки.
«Просто замечательно», – мысленно отметила она.
Сисси, в футболке и штанах для йоги,
