Тантрист тем временем снова поднял тело, уже мало походившее на человека, и с размаху ударил им по колонне, которая поддерживала массивный архитрав — кедровую балку в основании свода. Удар оказался настолько сильным, что колонна надломилась, архитрав просел и сверху посыпались огромные камни. Воздух наполнила молочно-белая пыль. Умара отчаялась, сообразив, что дорогу к выходу ей теперь преграждает здоровенная каменная куча. Ее надежда выбрать момент и быстро выскочить наружу окончательно рухнула вместе с частью свода. Хуже того, в двери теперь, пожалуй, вообще невозможно было выйти. Зато вылезти в окно стало легче, потому что под ним образовалась небольшая насыпь из щебня. Но путь к окну пролегал совсем рядом с площадкой, где обезумевший аскет все ломал и ломал кости наверняка уже мертвой жертвы.
— Ну что ж, осталось только совершить жертвоприношение хома, и на этом для тебя все закончится! Ты отправишься прямиком на небо! — выкрикнул Безумное Облако, с губ которого летела пена.
Девушка жалась к колонне, чувствуя слабость в коленях. Изо рта человека, которого она давно уже считала мертвым, вылетело вдруг жуткое бормотание:
— Но ты не можешь предать огню мои вещи!
Несмотря на чудовищные раны, наркотическое питье Безумного Облака не позволяло настоятелю испытывать боль или страх. Он вообще вряд ли понимал, что происходит, но по-прежнему помнил, что несет ответственность за сокровище.
— Ты ничего не почувствуешь! Не бойся! Вперед, навстречу апсарам! Воображай, как ты полетишь к небесам! — бормотал Безумное Облако, вливая еще один глоток дурманящего напитка в горло Буддхабадры и снова поднимая его, чтобы закружить.
Один оборот, другой…
Несмотря на шок, Умара не смогла удержаться и стала считать обороты.
Затем безумец бросил тело на пол и достал кинжал, чтобы схватить рукоять обоими руками. Страшное лезвие сверкнуло над его головой.
— Саткармани! Саткармани! — в экстазе восклицал он точно в те мгновения, когда его руки вновь и вновь низвергались на грудь Буддхабадры.
Когда этот жестокий танец-обряд завершился, у ног тантриста лежало уже совершенно мертвое тело.
Умара этого не знала, но словом «Саткармани» именовались шесть магических действий: возбуждение и обездвиживание, сеяние вражды и умиротворение, убийство и врачевание. Они составляли основу тантрического ритуала крура, который обычно исполнялся символически, но на сей раз был разыгран вполне буквально.
Вскрыв кинжалом грудную клетку жертвы и откинув верхнюю часть, будто крышку коробки, Безумное Облако извлек оттуда кровавый комок — должно быть, сердце — и торжественно поднес к губам.
Умару замутило, но отвести глаз она не могла.
Покончив с жуткой трапезой, Безумное Облако завалился на спину и замер. Вскоре послышался непонятный хрип.
Девушка вытянула шею присмотреться и поняла, что убийца Буддхабадры, очевидно, просто храпит во сне. В три прыжка она преодолела открытое пространство, подобралась к окну, куда теперь в одно мгновение можно было забраться по груде камней, как по лестнице. Однако Умара медлила в опаске, что камни могут покатиться. Сначала эту груду следовало осторожно испытать на прочность.
Совсем рядом лежал ужасающий, растерзанный труп Буддхабадры. Остекленевшие глаза вперились в обрушенный свод.
Девушка содрогнулась.
Кровь стучала в висках; затаив дыхание, Умара прислушивалась к храпу убийцы — что, если проснется? Совсем неподалеку лежала кожаная сумка. Стоило сделать пару шагов и протянуть руку…
Храп прекратился. Умара замерла, вообразив, как сумасшедший открывает глаза и бросается на нее. Несколько мгновений она неподвижно смотрела на убийцу, опасаясь даже шевельнуться, но этот страшный человек вскоре опять захрапел.
Умара потянула сумку к себе за уголок. Из раскрытой горловины вдруг что-то выпало; в страхе, что предмет покатится по камням, девушка едва успела подхватить его и опешила — в ее руках оказалась красивая деревянная коробочка. Лихорадочно затолкав ее под широкий вышитый пояс, Умара на цыпочках стала отступать и решилась наконец шагнуть на щебень. Камни не катились. Тогда она кошкой взлетела по насыпи и перемахнула через подоконник. Когда после ее отчаянного рывка несколько мелких камешков все же запрыгали вниз, она уже со всех ног неслась прочь от пагоды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рыхлый горячий песок мешал бежать, но она, подстегиваемая ужасом, как будто не замечала этого. Над изломанной барханами линией пустынного горизонта загорались первые звезды. Только когда развалины были уже не видны и показались дома на окраине города, Умара, задыхаясь, замедлила бег.
С ног до головы ее покрывала белесая пыль, на левом колене появилась кровоточащая ссадина, подол надорван — наверное, зацепила, когда пролезала в окно. Спрятавшись в аркаде неподалеку от входа в родительскую усадьбу, девушка тщательно отряхнула одежду, замаскировала складками порванное место, кое-как уложила волосы и, словно простолюдинка, «умылась», послюнив ладонь.
Затем постаралась принять безмятежный вид и вошла в дом.
— Умара! Мы тебя ищем с самого утра! Ты меня с ума сведешь! — вскричала тучная Голеа, бросаясь к своей обожаемой подопечной.
— Ничего страшного не случилось, просто я гуляла и немножко заблудилась… А потом нашла дорогу, но решила сперва отдохнуть… под финиковыми пальмами… А потом я пошла… и пришла!
— К счастью, твой отец ничего не знает… Он сегодня уехал на охоту, по обыкновению на пару дней. Но если ты снова исчезнешь, я все ему расскажу, так и знай!
— Я цела и невредима, дорогая моя Голеа! Разве не это главное? — промурлыкала девушка, нежно обнимая воспитательницу.
Будучи дочерью важного духовного лица, Умара умела молчать, когда надо. Она с детства привыкла к множеству запретов. Например, ей строго воспрещалось произносить при иноверцах ритуальные формулы на сирийском языке, предназначенные для торжественных богослужений. Или обсуждать при посторонних, сколько же начал скрывается в Христе: одно или два. Второго взгляда, как известно, придерживались, в отличие от несториан, все прочие христиане, но рассуждать на эту тему и проповедовать язычникам дозволялось лишь тем, кто имеет сан… Нельзя было называть Деву Марию Богородицей, но только Христородицей, так как она, согласно несторианскому учению, родила не Бога, а человека… Умара привыкла следить за словами и молчать.
Вечером, оставшись одна в своей комнате, она извлекла на свет шкатулку, поставила рядом свечу и хорошенько рассмотрела сокровище. Судя по аромату, шкатулка была сандаловая. Блестящая, начищенная серебряная оправа и крошечный замок надежно защищали содержимое загадочной коробочки в форме сердца. Девушка поднесла ее к уху, встряхнула: там что-то слегка постукивало.
Она припомнила, что Безумное Облако положил шкатулку в сумку, не позаботившись запереть на ключ, только защелкнув. Механизм должен быть довольно простым: подойдет любой тонкий стержень, чтобы толкнуть язычок.
Подумать только — стать обладательницей загадочной драгоценности, связанной со смертью незнакомого человека… О своем приключении Умара могла поведать только Пыльной Мгле, своему тайному товарищу по запретным вылазкам и странствиям в городе и окрестностях. Ей не терпелось поскорее встретиться с ним — воспоминания о только что пережитом жгли изнутри. Однако мальчик наверняка ничего не знает о таинственной Драгоценности.
Умара стала готовиться ко сну, ведь было уже поздно: она еще успеет исследовать содержимое загадочной шкатулки, да и сделать это лучше при ярком дневном свете. Потом можно будет попробовать осторожно выведать у отца, что ему известно о происхождении этой вещи. Отец ведь так много знает…
Осталось только придумать подходящий повод для разговора.
А еще — найти какой-нибудь тайник понадежнее.
ГЛАВА 14
В ГОРАХ СТРАНЫ СНЕГОВ
![]()
