Затянутые на руках Пяти Защит путы резали кожу запястий.
Первая ночь в плену.
Слабым утешением служило лишь то, что дети мирно спали в корзине рядом, а Лапика лежала у его ног, вывалив язык и чутко шевеля ушами.
Все случилось мгновенно: Пять Защит и ма-ни-па внезапно оказались в окружении людей дикого вида, не успев даже осознать происходящего. Все случилось слишком быстро; несколько мгновений, и путники оказались в ловушке. Пять Защит прежде всего старался сберечь детей: закрыв корзину спиной, он постарался применить на практике годами наработанные боевые навыки. Но реальный бой оказался посложнее тренировочных: в конце концов кто-то подкрался сзади и оглушил его.
Несколько других разбойников, ловко орудуя веревочными петлями, повязали Лапику, которая всячески старалась не подпустить их к корзине с малышами. Убивать ее не стали: видимо, такая собака была немалой ценностью. Ма-ни-па мигом повалили на землю и связали, хотя тот не очень-то и сопротивлялся, сразу смекнув, что поделать все равно нечего.
Кудрявые шевелюры и бороды, необычные для здешних мест лица говорили о том, что шайка пришла откуда-то с запада. Путешественники, побывавшие в тех краях, называли их «равниной тысячи источников» и «страной голубей», рассказывая, что эти птицы в изобилии гнездятся прямо под крышами местных домов. Оттуда купцы привозили засахаренные персики и виноград, считавшиеся лакомством для детей и изнеженных наложниц, а также валяный шерстяной войлок — столь плотный, что из него мастерили легкие доспехи, защищавшие от стрел. Главарь не говорил ни по-китайски, ни по-тибетски. Толмачом служил юноша, сносно объяснявшийся на китайском языке. Он объяснил, что предводителя зовут Маджиб, он знатный человек из Персии, а Пять Защит и ма-ни-па теперь его пленники.
Судя по радости бородачей, бесцеремонно рывшихся в их скромных пожитках, дела у шайки обстояли не очень хорошо. Слова толмача это подтвердили:
— Господин Маджиб будет счастлив выручить за вас деньги. Мы уже месяц мерзнем в этих горах и питаемся только птицами, которых удается подстрелить! Все обнаруженные нами проходы засыпаны снегом. Вот вы наверняка знаете, куда направляетесь, так что теперь вы пойдете туда вместе с нами.
— Скажи своему Маджибу, что для нас большая честь познакомиться с ним, — мрачно отозвался Пять Защит. Он хотел было спросить, отчего же не взяли какого-нибудь проводника из местных жителей, но отвлекся, увидев, что копавшиеся в вещах разбойники сунулись наконец в корзину с младенцами. Те проснулись и начали недовольно попискивать. Здоровенные бородачи со смехом сгрудились вокруг и умиленно заагукали: каждый стремился придвинуться поближе, чтобы состроить малышам «козочку».
— Господин Маджиб спрашивает, эти мальчик и девочка — брат и сестра?
— Именно. Они близнецы, — неохотно ответил молодой монах, не понимая, откуда такой интерес к детям. Еще больше его смутило явное удовольствие, с каким Маджиб выслушал перевод ответа.
До наступления ночи они шли, связанные веревкой, словно рабы, со спутанными ногами, и именно им пришлось, несмотря на усталость, разводить огонь для всех. Толмач, выполнявший также обязанности стражника при пленниках, задремал. Наконец можно было переговорить друг с другом.
— Как думаешь, они нас убьют или нет? — прошептал ма-ни-па.
— Без нас они не смогут выбраться из страны Бод. Нужно как можно дольше быть им полезными. Вид этого Маджиба не внушает мне особого доверия… Ты оказался прав, ма-ни-па, ведь еще при первой нашей встрече ты пугал меня разбойниками! — вздохнул Пять Защит.
— Думаю, мы еще выберемся из этой переделки. Сегодня утром я молился Блаженному, чтобы он взял нас под свое божественное покровительство ради Драгоценности! — жизнерадостно заявил странствующий монах, обнажив в улыбке черные зубы.
Ему хотелось подбодрить молодого спутника. Поспешая вслед за Пятью Защитами, ма-ни-па вполголоса бормотал молитвы, взывая о том, чтобы Будда не дал парню свернуть на одну из бесчисленных ложных троп. К счастью, к исходу второго дня он заметил впереди, на фоне гигантского ледника, силуэт всадника на крупном жеребце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Проснувшись накануне ночью, он вновь вспомнил о тех двоих, Безумном Облаке и Буддхабадре, и о неудачных обстоятельствах, лишивших их возможности получить «Сутру последовательности чистой пустоты». Диковатые, налитые кровью глаза адепта тантризма еще долго преследовали его в ночных кошмарах. Странствующему монаху мерещилось, что Безумное Облако склоняется над ним и шепчет на ухо: «В следующей жизни ты вернешься жалким тараканом!»
Ма-ни-па подозревал, что Безумное Облако — шаман. Странствующие буддистские монахи считали шаманов настоящим бедствием, поскольку те отбивали у них кусок хлеба, задешево, порой даже даром, исполняя древние обряды, распространившиеся среди местного населения задолго до появления буддизма. Обычно ма-ни-па обходил стороной те места, где властвовали шаманы. Многие считали их волшебниками, общавшимися с богами; люди рассказывали, что те могут взбираться на небо по веревке, как по дереву, чтобы выведать у богов всякие тайны. Говорили еще, будто шаманы способны обеспечить человеку перерождение в шкуре дикого зверя или обезьяны.
Догнав Пять Защит, ма-ни-па с огромным облегчением убедился, что злое влияние Безумного Облака не причинило вреда бесценным детям, однако избавиться от кошмаров не удавалось.
Пять Защит был удивлен, вновь завидев странствующего монаха.
— Ты не узнаешь меня? Я вернулся, чтобы помочь! — вскричал ма-ни-па.
Но Пять Защит не очень-то обрадовался. Отвернувшись, он двинулся вдоль ледяной белой стены, ступив на узкую тропу, с одной стороны которой уходила вниз прорезавшая хребет глубокая пропасть. Дно ее терялось в сумраке.
— Подожди меня, Пять Защит! Осторожнее на льду! Эта тропа очень опасна! — выдохнул странствующий монах, запыхавшийся от быстрой ходьбы.
И горы будто вознамерились подтвердить его правоту: в тот же миг сверху посыпалось крошево изо льда и смерзшегося снега, твердого, как камень. Ма-ни-па попытался увернуться и едва не рухнул в пропасть, потому что смотрел не под ноги, а на всадника впереди, но Пять Защит успел схватить его за шиворот тулупа из толстой шкуры яка. Потеряв опору под ногами, ма-ни-па издал пронзительный вопль ужаса, и поток ледяной трухи со склона превратился в настоящую небольшую лавину, только чудом миновавшую двух путников, в страхе прижавшихся к коню.
— Что ты делаешь здесь, о ма-ни-па? Я думал, ты уже далеко! — пробормотал Пять Защит, едва приходя в себя после чудесного спасения.
— Ты сохранил мне жизнь! Не встреть я тебя, и навеки остался бы в ледяной могиле…
— Говорят, лед прекрасно сохраняет плоть, — усмехнулся ученик Безупречной Пустоты.
— Предпочитаю сохранить жизнь.
— Ты не ответил! Что ты здесь делаешь?
— Думал, идти вдвоем безопаснее. Дороги здесь трудны и запутанны. Святые дети могут угодить в неприятности, а я хорошо знаю здешние тропы.
— Ну что ж, если хочешь идти вдвоем, будешь помогать мне с детьми. Бедняга Прямо Вперед должен иногда отдыхать от груза, а на узкой и скользкой тропе оставлять корзину на его спине рискованно, нужно нести ее в руках, — ответил молодой монах, присматриваясь к ма-ни-па и пытаясь понять, что заставило того вернуться после нескольких дней отсутствия.
— Ты оказываешь мне честь, принимая в попутчики. Но ты не пожалеешь, клянусь! Ма-ни-па способны десять тысяч раз подряд произнести священную мантру «Ом! Мани падме хум!» — чтобы достичь этого, им приходится вынести немало испытаний… Короче, я готов следовать за тобой, нести корзину, помогать во всем, — заторопился странствующий монах. — Я прямиком из монастыря Самье, где мне поручили следовать за тобой и помогать по необходимости.
— Ты разговаривал с ламой сТодом Джинго?
— По большей части с настоятелем, достопочтенным Рамае сГампо. Именно он приказал мне догнать тебя и позаботиться о Небесных Близнецах!
— Выходит, ты хорошо знаешь всех в этом монастыре. Часто там бываешь? — продолжил Пять Защит расспросы, когда они снова тронулись в путь.
