что ты такое говоришь? Распутин с бородой, а где ты тут бороду видишь?
Действительно, у существа, бродившего среди могил, не было бороды. Даже волосы у него были реденькие, кое-как зализанные, какого-то неопределенного цвета. Вообще, если внимательно приглядеться, это был невысокий мужчина весьма невзрачной внешности, и девушке он показался ничуть не страшным — никак не тянул на вампира, вурдалака или привидение.
— Никакой это не вампир и не вурдалак! — проговорил Петрович, видимо, сделавший такие же выводы.
— А ежели так, — продолжил его мысль Васильич, — ежели так, то нужно его отсюда шугануть. Чтобы всякие-разные не шлялись по нашему персональному кладбищу, не нарушали его эту… территориальную неприкосновенность. Этак, если будут тут всякие беспрепятственно ходить, никакого покоя нам не останется! А поскольку покой — это наше непременное требование к условиям жизни, придется нам на старости лет подыскивать другое местожительство…
— Ну так давай устроим для него наш традиционный спектакль! Заодно и развлечемся!
— Устроим! Торжественную встречу! По всем правилам Ефимьевского кладбища!
Бомжи заметно оживились. Васильич снова открыл тот саркофаг, который играл в их жилище роль платяного шкафа, совмещенного с холодильником, но на этот раз что-то долго искал в самой его глубине.
— Это про какой спектакль вы говорите? — спросила девушка у Петровича.
— О, сейчас увидишь нашу художественную самодеятельность! А если есть желание, можешь даже принять в нем участие. Нам лишний человек не помешает.
Васильич тем временем извлек из «шкафа» две простыни — сомнительной чистоты и во многих местах порванные, а также большой клубок пакли и две размалеванные пластиковые маски из тех, что продают в подземных переходах. Также он достал откуда-то жестяную воронку и две эмалированные миски.
— Если вы, мадемуазель, хотите принять участие в нашем маленьком спектакле, я, как его режиссер-постановщик, могу предложить вам его звуковое оформление.
И он вкратце изложил ей, что она должна будет делать.
Петрович с Васильичем накинули поверх своей многослойной одежды рваные простыни, нацепили маски, добавили для колорита бороды из пакли и тихонько выбрались из склепа.
Где ползком, где перебежками они пробрались между могил и заняли позиции с двух сторон от незнакомца.
Тут настала очередь девушки.
Она выглянула из склепа, приложила к губам жестяную воронку и издала жуткий вопль:
— У-у-угу-гу!
Этот леденящий душу вопль, усиленный воронкой, разнесся над заснеженным кладбищем, спугнув стайку галок с голого тополя и разбудив многократное эхо.
По этому сигналу начался спектакль.
Из-за каменного надгробья по левую сторону дорожки выскочило существо в грязно-белом саване, с белым клыкастым лицом, запрыгало, потрясая бородой и завыло жутким замогильным голосом:
— Ох-хо-хо!
Тут же это существо спряталось за надгробье, но по другую сторону дорожки появилось второе создание — в таком же саване, но с бледным лицом, растрепанной черной бородой и маленькими злыми глазками. Это существо, отдаленно похожее на давно умершего авантюриста Григория Распутина, тоже завыло:
— Плох-хо-хо!
И снова появилось первое привидение, прокричав:
— Ух-ху-ху!
И второе:
— Дух-ху-ху!
Оба призрака скрылись, и на этот раз от склепа донесся страшный крик, усиленный самодельным мегафоном:
— Ах-ха-ха!
— Страх-ха-ха!
Несчастный тип, на свою беду что-то искавший на зимнем кладбище, вскрикнул от ужаса и бросился наутек. Как испуганный заяц, он метался между могилами, но каким-то чудом вышел к неприметному деревянному строению, где размещалась контора кладбища.
Тут дверь конторы открылась, и на пороге появился высокий сутулый мужчина с растрепанной бородой. Это был заведующий кладбищем Виссарион Васильевич Чернявский.
Неизвестно, что случилось в голове у несчастного типа, какой предохранитель не выдержал, но только он завопил, уставившись на бородача:
— Привидение! Призрак Распутина! Сгинь, пропади!
Он перекрестился, для верности плюнул через плечо и запустил в чернобородого первым, что попалось под руку, — лопатой, которая была прислонена к стене конторы.
Бросок оказался на редкость удачным. Лопата ударила Чернявского по плечу, да еще и оцарапала его ухо.
Директор кладбища был человек вспыльчивый, недаром все знакомые называли его за глаза Неистовым Виссарионом.
Перехватив лопату, он бросился на странного незнакомца с громким криком:
— Да я же тебя! Да ты же у меня! Да вот доберусь же я до тебя, тогда ты узнаешь!
Незнакомец схватил вторую лопату и ловким ударом выбил оружие из рук Чернявского, при этом он продолжал вопить:
— Распутин воскрес! Распутин! Никак его не убить!
Директор кладбища поднырнул под лопату, схватил нарушителя порядка за лацканы пальто и встряхнул.
Но тот ловко вывернулся из пальто и бросился наутек, размахивая лопатой и круша попадающиеся на глаза памятники и надгробья, многие из которых имели значительную историческую ценность.
Чернявский длинно и цветисто выругался и посмотрел на оставшийся у него в руках трофей — пальто ненормального.
Тут на шум подоспел весь личный состав кладбища: двое землекопов — Саша и Паша — и пожилой Василий Романович, работавший на кладбище чуть ли не с его основания и исполнявший там многообразные функции, от бухгалтера до исторического консультанта.
Директор изложил своему персоналу обстоятельства возмутительного инцидента.
Землекоп Саша почесал в затылке и веско сказал:
— Ну дела!
Его коллега Паша потер подбородок и добавил:
— Это что же творится!
Василий Романович ловким движением запустил руку во внутренний карман пальто и извлек оттуда бумажник с документами. Найдя в бумажнике права, он прочитал:
— Херувимский Аркадий Викторович…
Затем он повернулся к своему начальнику и проговорил:
— Однако надо в полицию звонить.
— Может, не надо? — засомневался Чернявский, который очень не любил контакты с государственными органами.
— Надо, Виса, надо! Этот чокнутый тут дел натворит и сам над собой что-нибудь учинит, а кто отвечать будет? А потом, ты еще такой факт учти: к нам со всех сторон претензии, что мы не следим за сохранностью старинных надгробий…
— Ох, со всех сторон!
— Ну вот, а теперь мы все можем списать на этого психа. Мол, чего же вы хотите, у нас вандал полкладбища разнес!
Неистовый Виссарион вздохнул и достал телефон.
Получив вызов с кладбища, дежуривший по отделению Коля Еропкин тут же перезвонил капитану Лебедкину:
— Петя, нам сейчас звонили с Ефимьевского кладбища. Там какой-то хулиган погром учинил, с лопатой напал на директора, повредил старинные надгробья.
— А я-то при чем?
— Ты бы поехал, разобрался.
— Да ты что? С каких это пор меня на нарушения общественного порядка посылают? Это не мой профиль! Мы занимаемся исключительно тяжкими преступлениями!
— Ты обожди возмущаться. Ты сперва узнай, как зовут этого хулигана.
— Да какая мне разница, как его зовут! Хоть Юлий Цезарь, хоть Наполеон Бонапарт…
— Очень большая разница. У вас ведь по делу проходит некий гражданин Херувимский?
— Ну допустим…
— Аркадий Викторович?
— Так точно.
— Так
