-Аня.
И это срабатывает. Вот так вот просто. Дочь от этого энтузиазмом, конечно, не загорается. Но отца слушается. И мы остаёмся на кухне вдвоём.
-Оль?
-Он в порядке. Просто не понял происходящего и растерялся. Для него это всё в новинку.
Как и для меня. Вот так вот, встреть утро вчетвером, будучи друг другу в каких-то неясных статусах. Но долго размышлять на ту тему я себе не позволяю, переключаясь на другой, не менее животрепещущий для себя вопрос.
-Что ты Ане сказал?
Серёжа, кажется, теряется, не понимая серьёзности моего тона.
-Правду, - пожимает он плечами. – Что ты с работы пришла. И мы спать легли. А потом Серёжа пришёл, и… напугался.
-Ясно, - заключаю я, предчувствуя, что это утро нам ещё аукнется.
Завтрак проходит на удивление мирно. Если не считать того факта, что Крош теперь сторонится отца. Не очевидно. Но всё равно старается держаться ближе ко мне и лишний раз, не смотреть на него. Измайлов тоже это замечает и пытается разговорить сына, но тот либо игнорирует, либо отвечает односложно. Мы от этого с Серёгой оба напрягаемся, он пыается что-то сказать по этому поводу, но я показываю взглядом, что не надо, не сейчас.
Приготовленный Ревизором омлет мы съели достаточно быстро, даже Анютка благополучно проигнорировала наличие колбасы на своей тарелке, умяв всё её содержимое подчистую. Хотелось хмыкнуть и указать на сию оказию, но мне хватило разумности промолчать. Видимо, всё, что было приготовлено отцом, считалось обязательным к употреблению. Или же это просто я привыкла считать её взрослой, упуская из виду, что дочь всё ещё ребёнок, со всеми своими закидонами и проблемами.
Крош сбежал из-за стола первый, и переполошенный Измайлов тут же подорвался за ним, до сих пор переживая утреннюю холодность отпрыска. Я осталась заниматься посудой, игнорируя намёки в Анькиных глазах. Правда, это было не так уж и легко делать, потому что ей прям-таки свербило получить подтверждение своих догадок. Очень уж ей хотелось, чтобы наша совместная ночь с Серёжкой оказалась не случайностью. Вот и додумывала она себе что-то там.
Понимала, что надо бы с ней поговорить, но как ещё сказать не знала. Я ведь уже всё объясняла ни раз, ни два, и даже не три. Но то ли сила её желания видеть нас с Серёжей вместе была настолько сильна, то ли Аня непроизвольно считывала атмосферу вокруг нас, а там, как ни крути, искрило, будь здоров. Это немного злило, потому что возникало ощущение, что все в этом мире насильно сводят меня с ним. Я опять оказывалась что-то там должна, причём всем и сразу. И в первую очередь своему «хозяину».
Всё у нас было как-то неровно. И эти его ночные признания. Были случайные связи… Не считал. Вот и не считай Пусть валит обратно к своим бабам. Пусть вон Яну свою ищет. И я решил попробовать, выстроить хоть что-либо. Мы прожили вместе полгода. Полгода. ПОЛГОДА!
Меня начало слегка мутить.
Дурацкая ярость зарождалась где-то внутри. Потому что, какого хера, спрашивается. Меня несло. Хорошо ещё, что только в своей голове. Внешне держалась вполне пристойно и под непрерывным присмотром дочери мыла посуду. Она в очередной раз мечтательно вздохнула. Чёрт! На ребёнка срываться нельзя было, да и в принципе срываться нельзя, я и так уже как истеричка последняя. В дурку скоро заберут.
А после этого всего он будет указывать, что мне делать или нет. Потому что…. Потому что, какая я идиотка! Шесть лет его прождала. Ведь никто и не просил. И там, за сотни километров отсюда, как оказывается, жизнь вполне била ключом.
-Мам, - вырывает меня Анютка из моей внутренней истерии.
-Да?
-А у вас с папой теперь… всё хорошо будет? – не выдерживает она.
-У нас и так всё хорошо было и есть, - выключаю воду. Ухожу от прямого ответа.
Она немного молчит, а потом, уже откидывая все намёки, решает говорить напрямую.
-Ну вы же с ним сегодня… ночевали вместе!
Скрипнула зубами, но сдержалась. Разговор повторялся, вот только если Крош искал в этом всём подвох, Анька мечтала об обратном.
-У нас с папой ничего нет. И не будет. Ну за исключением тебя и твоего брата.
Стараюсь не думать, что она там вкладывает в своё «ночевали». В двенадцать лет о таком рановато думать. Хотя, кто их поймёт, этих детей этих современных? Я вон вкладыши собирала, и фишки с Покемонами…
-Но…
-Анют, - как можно мягче пробую я, запихивая ещё недавно зарождающую ярость на Серёгу куда-то вглубь. – Мы с папой всегда будем вашими родителями, но ведь это не означает, что мы… - нужное слово никак не идёт на ум, поэтому получается заминка, в момент которой дочь успевает подскочить со стула. Я слегка теряюсь от такой её реакции и поспешно добавляю. - Есть вещи, которые уже не склеить.
-Всё потому что ты не хочешь! – неожиданно взрывается она, пугая меня звенящими нотками в своём голосе.
-Ань…
-Нет! Почему тебе обязательно надо всё испортить?! Ведь так хорошо, папа приехал, наконец-то. Он с нами теперь! А тебе с этим… Никитой, - выплёвывает она имя Киреева, - встречаться приспичило!
Пытаюсь возразить, сама не зная, что именно тут можно сказать… Анька злая и несчастная, утирая ладонью слёзы со своей щеки, громко пыталась что-то мне втолковать, ровно до того момента, как в кухне не появился Сергей, непривычно железным тоном отрезав все выпады дочери:
-Анна, тон сменила!
Она подпрыгивает на месте, сначала теряясь, а потом заводясь вновь от непривычной строгости со стороны отца.
-Но! Это всё из-за неё… Она всё портит!
-Аня!
Дочь смеряет нас обоих неприязненным взглядом, после чего раздражённая выскакивает из кухни, не забыв напоследок громко хлопнув дверью комнаты.
-Боже, - шепчу я, накрывая лицо ладонью и качая головой. Должно быть, это всё никогда не окончится.
Из приступа отчаянья меня выводит Сергей, бережно кладя свою руку на моё плечо.
-Оль.
-Подожди, - прошу я. – Сейчас в себя только приду немного.
-Она не это хотела сказать.
-Да, нет, она сказала ровно то, что думала.
Он выдерживает длительную паузу, примеряясь с тем, что собирался сказать.
-В любом случае она не должна так говорить.
Пытаюсь выдавить из себя некое подобие улыбки. Не выходит. Зато убираю ладонь от лица и вымученно смотрю в измайловские глаза, серые и стальные.
-Спасибо, конечно, за попытку, но моих проблем это не решает. Должна, не должна… Она винит меня в происходящем, и уж поверь, меньше всего её заботит насколько это правильно.
-Оль, это не только твои проблемы, - он чуть сильнее сдавливает моё плечо, и я опять вспоминаю о его руке, всё так же лежащей на мне. - Наши, - уверенно и с напором.
Ухмыляюсь, но выходит горько.
-А как это наши?
Веду плечом, намёк он понимаем, убрав руку, правда, недалеко. Касается моего подбородка и заставляет приподнять голову. Если до этого я просто заглядывала ему в лицо, то теперь получается, что мы с ним на уровне, глаза в глаза.
-Это означает, что мы справимся и с этим. Вместе.
Глава 25
Глава 25.
Ёлка была большой и лохматой, а ещё от неё приятно пахло лесом, зимой и детством. Хотя циник во мне презрительно кривился и предательски шептал о том, что, скорее всего, дерево, выращенное в специальном питомнике, леса-то никогда настоящего не видело. Детство же моё сдохло давно и бесповоротно. Но оно было живо у моих детей, поэтому нам срочно была необходима ёлка. Так я убеждал себя, таща этого колючего монстра сначала по улице, потом по лестнице. Решение было спонтанным и, мягко говоря, необдуманным. Шёл по улице мимо магазинов, а там ёлочный базар, и тут меня накрыло. Авантюра. Но мысль о том, как обрадуется Анька, как засияют глазёнки у Серёжки, согревала изнутри. Только Олиной реакции я предсказать не мог. Если не спустит меня и ёлку с лестницы – уже можно будет считать победой.
У нас вроде как мир. Шаткий. Хрупкий. И до скрежета зубов неправильный. Не хочу я с ней мира. И дружбы не хочу. Хоть и предложил. Её хочу. Всю. Со всеми её страхами и печалями, тараканами и причудами. Но нельзя. Даже я это уже понял. Хотелось кардинальных мер. Подойти, схватить, перебросить через плечо. Пусть визжит, пусть орёт, кусается там, царапается. Всё что угодно пусть делает, но только чтобы знала, что моя она. Моя и только.
