Теперь тевтонцы оказались втроем против семерых. Один из которых выбил из седла двоих лучших рыцарей, а остальные в считаные мгновения перебили полторы дюжины опытных воинов. Призадумаешься поневоле, стоит ли продолжать поединок. Тем более что весь хмель давно выветрился.
И поскольку, по правилам, схватку можно считать оконченной, когда противники разъедутся к противоположным концам ристалища, уцелевшие рыцари избрали именно этот, не унижающий их достоинства, вариант.
Тайком скрежеща зубами, благо под опущенными забралами лиц не видно, храмовники отсалютовали нам поднятыми копьями и опустили их тупыми концами на землю.
— Мы есть удовлетворены… — прокричал тот, что с рогами. — Орден не иметь претенсия. Вы позволить нам ехать в замок за помощь для раненый?
— Ну, если у вас претензий нет… — я равнодушно пожал плечами. Не притворно, и в самом деле устал. — То у меня и подавно. Езжайте с миром. Кланяйтесь фогту и не забудьте сказать, что зачинщиками были вы сами.
Судя по взгляду, которым тевтонец полоснул меня через смотровую щель в шлеме, вряд ли Конраду суждено услышать правду. Ну, да бог им судья. Мне, пардон за тавтологию, с крестоносцами детей не крестить.
— И не волнуйтесь за раненых. Всем, кто еще жив, будет оказана помощь. Добивать не станем. Не война же здесь, в самом деле, а честный и благородный рыцарский поединок. Верно?
— Ja… — произнес тот хмуро. Не до спеси. Мы же в любую секунду и передумать можем. Или новую причину для ссоры найти. — Фее честно… Ми говорить фогт — ви победить.
Наверно, из-за того, что в финале я практически не участвовал, мне неудержимо захотелось на прощание еще разок щелкнуть заносчивых фрицев по носу. В переносном смысле, конечно. Поэтому я поднял руку и подал условный знак пану Лешеку.
Глава седьмая
Думаю, тевтонцы испытали настоящий шок, когда из рощи на опушку высыпало две дюжины хорошо вооруженных лучников. Стрелы, правда, лежали в колчанах, но долго ли их оттуда выхватить? А уж рассчитывать на промах с десяти шагов и вовсе не приходится. Самим рыцарям от стрел вреда не будет, а вот коней лучники побьют наверняка. А спешенный рыцарь уже не так грозен. Даже если сможет без посторонней помощи из-под упавшей лошади выбраться…
— Это не есть честь! — возмутился «рогоносец», явно не зная, что делать. То ли за меч хвататься, то ли руки вверх поднимать. — Ви напасть ис сасада! Ви есть…
— Зачем кричать? — я слегка развел в стороны руки, демонстрируя пустые ладони, пока тевтонец не брякнул чего лишнего. Такого, за что даже помимо желания придется призвать его к ответу. — Никто на вас не нападает. Езжайте с Богом. И не забудьте прислать за ранеными. Коней и доспехи я как победитель заберу.
Несмотря на то что мои слова были совершенно справедливыми и прописанными во всех кодексах, крестоносец зло выругался на немецком и пришпорил коня. Его товарищи поспешили следом. Не удержавшись, чтобы несколько раз не оглянуться. Не доверяли фрицы. До последней минуты думали — ударим в спину. Ну, каждый судит по себе.
— Какие будут распоряжения, господин барон? — подбежал пан Пшеньковицкий, умудряясь при этом сохранять величавость и достоинство. Чтобы незнакомцам понятно было: он не какой-то слуга, а такой же дворянин. Только рангом чуть пониже.
— Помогите раненым, пан Лешек. И трофеи разделите. Вместе с людьми князя. По справедливости. И не жадничайте. Берите только самое ценное. Чтобы крестоносцы не подумали потом, будто мы нищеброды какие. И пару лошадей оставьте. Взамен тех, что нам с Акселем дарены.
— Помочь? — судя по выражению лица и тому, как шляхтич многозначительно притронулся к рукояти кинжала, это распоряжение он расценил по-своему.
— Даже не думай! — я показал лейтенанту наемников кулак. — Перевязать, напоить и в тенек уложить. Как родных! Добить разрешаю только самых безнадежных. Из милосердия. И смотри, пан Лешек, проверю!
— Ваша воля, господин барон, — недовольно поморщился поляк. — А вот они бы никого из нас не пожалели.
— То они, а то мы, господин лейтенант…
Крыть было нечем, и шляхтич поспешил к своим людям, отдавать нужные распоряжения.
— Признаться, удивил ты меня, боярин… — присвистнул княжич, спешиваясь. — Иметь засадный отряд и сражаться с немцами в одиночку. Почему?
Я проделал ту же процедуру, но не так ловко. Эх, до чего же хорошо чувствовать под собой землю, а не чужую спину, пусть даже лошадиную, и рассчитывать на собственную пару ног! Увы, но судя по моим ощущениям, наездниками таки рождаются, а не становятся. Хотя искусству бокса тоже не за пару тренировок обучают.
— Когда вас облает пес, князь, вы же не станете хвататься за меч, а достанете плетку… — пожал я плечами.
— Понимаю, — Лев Ольгердович со всем уважением поклонился, насколько позволяло его высокое происхождение. — И еще раз спасибо.
— За что? — не понял я, но ответил не менее учтивым поклоном.
— Что дал душу отвести. За брата поквитаться.
Неприятная тема и опасная. Я куда охотнее сделал бы вид, что ничего не слышал, но не проявить вежливость и не поинтересоваться, что случилось с братом княжича, было бы еще подозрительнее.
— А как это произошло?.. Почем знаешь, что в его смерти храмовники виноваты?
— Увы, точно не знаю, но думаю, без крестоносцев не обошлось, — нахмурился Лев Ольгердович. — Слишком уж странно и таинственно все случилось. Колдовством попахивает. Или — подлым хитроумием ордена… Тевтонцы хоть и при мечах, а коварством ничем не лучше иезуитов.
Княжич тяжело вздохнул и сменил тему.
— Кстати, боярин, ты так и не сказал, как тебя звать-величать?
Ну, вот, дождался. Юлить или правду сказать? Правду оно проще, не заврешься потом, — да только проку ноль. Еще вернее, узнав ее, Лев из соратника мигом во врага превратится. А мне только и не хватало для полного счастья еще и со своими биться.
— В разных местах меня знают под разными именами, — ответил уклончиво, оттягивая время. — Но девиз мой отсюда и до Иерусалима всегда неизменен: Desdichado. По-гишпански значит…
— Лишенный наследства, — закончил вместо меня княжич.
Похоже, с филологическим образованием у здешней «золотой молодежи» все в порядке.
— Да. Волею рока так случилось, что я потерял все, чем должен был владеть по праву. А потому принял обет, что назовусь данным при рождении именем только после того, как смогу с честью вернуться домой. Но ты, князь, можешь звать меня Степаном. А по батюшке — Олеговичем.
Учебники психологии учат, что хорошо соврать можно только в том случае, если говоришь чистую правду. Тогда все работает на излагаемую легенду. И взгляд, и мимика, и интонация. Даже детектор лжи обломается.
Вот и княжич поверил. Сразу. Поскольку кивнул серьезно и наводящих вопросов задавать не стал. Да и отчество «Олегович» (это я только что сообразил) для русских князей не пустой звук.
— Сейчас куда направляешься, ежели не тайна сие? — Лев Ольгердович даже изменил тему разговора.
— Хочу разузнать кое о чем в Янополе. Давняя история, но для меня важная… А вы куда путь держите?
— В Розиттен шли… — снова нахмурился княжич. — От верного человека стало известно, что тот, кого подозревают в убийстве Витойта, может сегодня объявиться в замке крестоносцев. Вот я и хочу для начала посмотреть, кто гостит у фон Ритца. Может, какого знакомца встречу…
Вот как? Что же это за верный человек такой? Не тот ли самый, из-за которого мне столь спешно пришлось покинуть монастырь? Интересно девки пляшут… Чем же я ему так насолил? Или за вознаграждение старается?
— Вообще-то, я только оттуда… — пришлось напомнить очевидное, чтобы не вызвать подозрения. — И, насколько мне ведомо, у Конрада сейчас только бранденбургский рыцарь с товарищами гостит. Борн из Берлина, герб Латная Длань на черном поле. Других гостей не видел. Хоть и трапезничали вместе. Только рыцари ордена.
— За что ж крестоносцы так на тебя взъелись, боярин? Что сперва за стол пригласили, а после на смертный бой вызвали? — удивился Лев Ольгердович и, словно подсказывая невинный ответ, пошутил: — Соус на плащ кому-то пролил, что ли?
— Фогта ранил… В поединке. Этой ночью.
Княжич недоверчиво поглядел на меня, пытаясь понять, не шучу ли и я, случайно, в ответ.
— Конрада фон Ритца?
— А что, в замке Розиттен есть еще один фогт? — я пожал плечами.
— Степан Олегович, — княжич смотрел прямо и добродушно, — расскажи. Извини за назойливость. Это не праздное любопытство. В прошлом году, когда мы с отцом гостили в Кракове, я имел возможность принять участие в турнире. И жребий свел меня с Конрадом. Один раз удержались оба, а при повторной сшибке фон Ритц ссадил меня с седла. Подпруга не выдержала. Так что сам понимаешь, как мне не терпится разузнать подробности вашего поединка… из уст победителя.
