— Да некогда нам сильно рассиживаться, — развел руками я, — нам бы поговорить…
— Как всегда, — поморщился Седой. — Ну пойдем, поговорим, пойдем… — Он грузно встал из-за стола.
Я, Орловский и Седой пошли к выходу.
— А ты иди вон, в баре посиди, — скривился Седой на Орловского. — Без тебя разберемся.
Орловский посмотрел на меня. Я кивнул. На улицу мы вышли вдвоем с Седым.
— Покурим? — усмехнулся Седой. — ну да, не куришь, здоровье бережешь… Молодец. — Он затянулся сигаретой «Мальборо» и спросил меня безо всякого перехода: — За этого штымпа пришел просить?
Я тоже усмехнулся.
— Так для этого же все и сделано, чтобы я пришел просить. И чтобы вы мою просьбу выполнили. Ведь так?
Он не отвечал. Просто молча курил и смотрел в землю. А потом сказал:
— В опасные игры играешь, парень.
Я пожал плечами.
— Волков бояться — в лес не ходить. Так что мне сказать Орловскому?
— Позови этого придурка, — сказал он и сплюнул.
Я пошел за Орловским, который потел в баре. Местные девочки-профессионалки кидали на него томные взгляды, но Орловскому сегодня было не до них.
— Пошли, — сказал я. И уточнил, увидев его настороженно-вопросительный взгляд: — Да все нормально.
— Ходи спокойно, тебя не тронут, — мрачно сказал Орловскому Седой. — Все, вали отсюда и на глаза не попадайся. Остальное вот он тебе скажет, — Седой мотнул головой в мою сторону.
— Иди, — тихо сказал я Орловскому. Тот не заставил себя долго упрашивать и со всем возможным проворством устремился к стоянке такси.
— Расписку верните, — сказал я.
Седой молча вытащил из внутреннего кармана пиджака исписанный тетрадный лист и протянул мне.
— И ключи от машины, — обнаглел я.
Седой порылся в кармане брюк и протянул мне ключи.
— Все? — спросил он.
— А пленку, которую ваши люди наснимали? — спросил я.
Седой покачал головой.
— Это не ко мне. У меня ее нет.
Ясно. Ай да Петр Петрович, ай да сукин сын!
— Понятно, — сказал я. Действительно, все понятно.
— А раз понятно, значит… что? Расход?
— У меня больше вопросов нет, — ответил я. Хотелось домой — включить музыку, выпить бокал вина и отвлечься от всего окружающего великолепия…
Седой помолчал немного, а потом сказал:
— Сучье время. Гнилое. И люди гнилые… А ты — странный парень Тебе сколько лет?
— Восемнадцать, — честно ответил я.
— А по глазам не скажешь. Я таких видел в зоне, совсем молодые парни, когда с малолетки поднимаются, бывают с такими глазами, взрослыми. Но то терпигорцы, они за пару лет выносят такое, что иному за жизнь не вынести. А ты из приличной семьи, жизни не знаешь, горя не видел, а глаза как у взрослого.
— У каждого из нас свои секреты, — сказал я.
Он махнул рукой и пошел обратно в ресторан. Я больше никогда не видел этого человека.
Глава 26
Орловский сидел у нас в конторе — потный, измученный и счастливый. Это был действительно абсолютно счастливый человек.
Я положил перед ним на стол сложенный вдвое тетрадный лист:
— Вот расписка твоя. Больше не играй. А вот и ключи от тачки. — Ключи от «Волги» звякнули о стол. — Тачка возле «Софии» так и стоит, забрать нужно.
Орловский посмотрел на расписку с ключами. Потом на меня. Потом снова на расписку с ключами. Кажется, он не верил своим глазам.
— Бабки, которые забрали, они не отдадут, — продолжил я. — Что нельзя, то нельзя. Будет такой дорогой урок на будущее.
— Да хрен с ними! — радостно воскликнул Орловский. — О чем разговор!
— Матвею с пацанами нужно будет что-то заплатить… — перебил я его, — за страховку, так сказать. «Синих», сам видел, человек пятнадцать было, дошло бы до заварухи, легко могли бы порезать кого-то.
— По стольнику каждому! И Матвею штуку! — заявил Орловский.
— Нормально, — кивнул я.
Мои друзья сидели тут же и, улыбаясь, смотрели на происходящее.
— Ох, парни, — сказал Орловский, — вы сами не представляете, как мне помогли… В долгу я теперь перед вами. Совершенно официально зову вас учредителями в наш будущий банк. Пойдете?
— Совершенно официально отвечаю — пойдем, — ответил я в тон Орловскому. — Ты скажи — в чем нашу роль видишь?
— Безопасность! — быстро сказал Орловский. — И решение некоторых вопросов с госструктурами. То, что мы с Юрой не вытянем. Пойдет твой отец к нам консультантом внештатным? — Орловский улыбнулся.
— Я, парни, человек простой, — сказал Серега, — я в этих дебетах-кредитах не понимаю нихрена. Вот ты конкретно можешь объяснить — чего нам нужно будет делать и сколько мы заработаем?
— Да елки-палки! — воскликнул Орловский. — Я вам совместное дело предлагаю. Общее! Какие-то сделки только с вашей помощью получится провести, какие-то мы с Юркой провернем. Как сейчас можно посчитать — сколько мы заработаем? По справедливости поделим, кидать друг друга не будем, вы чего⁈
— Ладно, — махнул рукой я. — Об этом после. Ты главное старайся таких ситуаций поменьше допускать теперь. Банкир, как-никак.
— А скажите, — задумчиво произнес Серега, — какие-нибудь портреты в банке вешать будем? Маркса, например. Или Владимира Ильича… Или…
— И красный флаг на входе, — добавил Валерик.
— И уголок политинформации, — сострил я.
— Напрасно иронизируете, парни, — сказал Орловский. Он, кажется, уже полностью пришел в себя и расслабился. — Партия нам все дала. И даст еще больше.
— А не даст, так сами возьмем, — ухмыльнулся Серега.
— Вообще, парни, такие перспективы открываются… — мечтательно закатил глаза Орловский. — Такие горизонты, вы не представляете… Ну да ладно, что мы о делах да о делах! Радость сегодня, праздник! Праздновать нужно! У меня же как второй день рождения, поедемте в «Юпитер», посидим, отметим!
В «Юпитер» я в тот день не поехал, сослался на занятость.
Через пару недель в кафе «Мороженное» я встретил своего старого знакомого — Андрея Магадана, бывшего подручного нашей первой «крыши» Саши Щербатого. Андрей был с дамой, но, увидев меня, подошел поздороваться.
— Слышал новость? — спросил он, криво усмехаясь. — Седой пропал.
— Как пропал? — удивился я.
— А вот так, — развел руками Магадан. — Был и нету. Из кабака уехал, домой не приехал. Ирка, сожительница его, в «Софию» прибегала, плакала. Боится, что замочили. Даже менты приходили, опрашивали, кто последний видел и все такое…
— А на самом деле? — спросил я.
Магадан пожал плечами.
— Седой со многими закусывался. Во все лез, в каждую щель. И с грузин-цветочников получал, и с цыган, и с вашего брата-кооператора. И среди наших к нему вопросы были… Он вообще в нашей жизни был с боку припека — баклан и бандит.
— И кто теперь заправляет преступным миром? — иронично спросил я.
Магадан с досадой махнул рукой.
— Сейчас у вас тяжелые времена будут, — сказал он. — У вас, у коммерсантов, значит. Освобождается много, почти каждую неделю встречаем. И все голодные, ни бабок, ни работы, в магазинах пусто, народ в очередях давится, правительство материт. А в кабаках — ваши. Денег не считают, красивые, модные, на тачках. Вот и думайте.
— Вот мы и думаем, — сказал я. — Ты, Андрей, сам чем заниматься планируешь?
Магадан усмехнулся.
— Я по своей специальности. У меня сейчас три бригады наперстки крутит. Ничего, хватает. По карманам да по форточкам лазить — без надобности. А ты, пацан, если что — обращайся. Сам понимаешь, где живем. От сумы и от тюрьмы…
После встречи с Магаданом я задумался. Куда и почему пропал Седой? Сам сбежал, почуяв неладное, перешел на нелегальное положение? Или это дело рук Петра Петровича и его друзей-чекистов? Или внутренние разборки «синих»? И как теперь будет Светлана Романовна, директор кондитерской фабрики, ведь у них с Седым был какой-то союз… Кто бы ни был причастен к исчезновению Седого, это событие было весьма значимым не только для преступного, но и для делового мира в масштабах города.
