– Как вам удается все это переносить, Тед?
– Потому что я льщу себя надеждой, что мне удается кому-то помочь, – ответил он, подумав. – И тогда я могу спокойно спать по ночам.
Да, деньги тут не играют почти никакой роли, подумала Ким. Он жил в двух комнатах на втором этаже и действительно относился к тем, кого называют «хорошие парни».
– Помню, у меня однажды была девочка, такая сердитая и закрытая, что отказывалась говорить со мной на протяжении трех встреч. – Тед негромко засмеялся. – Кажется, тогда ей было лет шесть. Ничего не помогало: ни леденцы, ни игрушки, ни прогулки в саду – она просто отказывалась общаться.
Стоун напряглась. Ей совсем не хотелось об этом вспоминать.
– В следующий раз я встретил ее, когда ей было уже девять лет, как раз в тот момент, когда она застряла между двумя приемными семьями и не могла ни успокоиться, ни адаптироваться. Я предложил ей «Вагон Уилз»[67] и услышал ее первые слова: «А что, док, леденцы все закончились?» В следующий раз мы встретились, когда ей было уже пятнадцать, и она категорически отказалась обсуждать то, что произошло в той последней приемной семье, хотя…
– Тед, мне нужна ваша помощь, – прервала его Ким. Она бесконечно верила в способности этого человека, но не могла позволить ему подбираться слишком близко к огороженным участкам. Слишком хорошим профессионалом он был.
Он взглянул на нее и долго не отводил глаз.
– Надеюсь только, что ты позволишь тебе помочь. Твоя жизнь могла бы…
– Прошу вас, док…
С соседнего столика он взял трубку и поднес спичку к табаку. По комнате распространился запах серы.
– Ты можешь просить меня о чем угодно, Ким.
Она почувствовала, что наконец расслабилась. Он никогда слишком сильно на нее не давил, и за это она была ему благодарна.
– Я сейчас работаю над делом об убийстве. Вы могли видеть это по телевизору или прочитать в газетах.
– Жертва изнасилования?
Ким кивнула.
– Вам это может показаться смешным, но убийца была под наблюдением психиатра – очень умной и получившей отличное образование женщины. Во время нашей первой с ней встречи что-то в ней меня насторожило, и я никак не могу понять, что именно. Но мне кажется, что психиатр как-то замешана в этом деле.
На лице Теда Стоун заметила сомнения.
– Знаю, знаю, что все это выглядит довольно странно. Но после первой встречи я встретила ее на кладбище. Это выглядело как случайная встреча, однако мне показалось, что она ее специально подстроила. После этого мы встречались с ней еще пару раз, и после каждой встречи у меня появлялось подозрение, что она все обо мне знает и специально изучала мою биографию!
– А может быть, это слишком острая реакция с твоей стороны на проницательного человека, обладающего интуицией? Ведь для тебя было бы вполне естественно испытывать отвращение к таким людям. Подумай сама – ты всю жизнь была окружена людьми, которые пытались залезть к тебе в голову.
– Ее сестра думает, что Алекс – социопат, – пожала плечами Ким. – Что-то подсказывает мне, что она права, но я не очень представляю, с чем конкретно столкнулась.
– А если это так, то как ты хочешь, чтобы я помог тебе? – присвистнул Тед.
– Мне надо попытаться залезть в шкуру социопата, чтобы научиться играть по ее правилам.
– Для любого нормального человека это будет настоящей авантюрой, а для тебя – просто самоубийством. Ким, у тебя нет необходимых знаний, чтобы бороться с этой женщиной, и я не могу одобрить подобный план.
– Значит, вы отказываетесь мне помочь? – посмотрела на него Стоун.
– Да, милая, именно так, – сказал он, не отведя глаз.
Ким схватила куртку и вылетела из комнаты.
Глава 54
Ким считала рыбок, которые кружили в пруду в поисках пищи.
– Моби умер, – сказал Тед, протягивая ей свежий кофе. – Помнишь?
Стоун взяла куртку и кивнула, вспоминая предыдущий раз, когда она так же убежала из комнаты и бросилась в сад.
– Ты спросила меня, как их зовут, а я ответил, что у них нет имен. Тебе это совсем не понравилось, и ты стала настаивать, что у всех должны быть имена, – мужчина усмехнулся. – Насколько я помню, мы назвали их Моби, Вилли и…
– Челюсти[68].
– Вот именно. А потом появилась стая горлиц, и ты захотела…
– Тед, я ведь все равно это сделаю, поможете вы мне или нет.
– Знаю.
– Так помогите же, прошу вас, – Ким повернулась к нему лицом.
– Давай присядем.
Он отвел ее к двум стульям под зонтиком, который никогда не закрывался и в любую погоду сохранял стулья сухими.
– Давай сыграем в два за один.
Боже, этот человек ничего не забыл… Один из его методов заключался в том, что он позволял пациенту задать несколько вопросов прежде, чем сможет спросить сам. Цифры в данном случае обозначали количество разрешенных вопросов.
– Три за один, – заявила Стоун.
За то короткое время, которое они провели вместе, Ким смогла узнать его лучше, чем он ее, или так ей тогда казалось.
Она знала, что любовь всей его жизни умерла от рака в раннем возрасте тридцати семи лет. Она знала, что он умелый садовод, которому дорогие садоводческие центры иногда присылали свои черенки. Она знала, что свою коллекцию произведений Терри Пратчетта[69] он прячет в спальне для того, чтобы не тревожить ее видом своих пациентов, и засиживается допоздна, чтобы посмотреть игру в покер по телевидению. Ким знала также, что с ним она подошла ближе всего к тому, чтобы рассказать о своей жизни.
– И один пас[70], – согласно кивнул он.
– Три паса, – существуют некоторые вещи, которые она не станет обсуждать ни с кем в мире.
– Принимается. Давай начнем.
– Итак, первый вопрос: кто такой социопат?
– Это человек, начисто лишенный совести. У социопатов она просто-напросто отсутствует в ДНК. Они не способны испытывать чувство сострадания или любви по отношению к любому живому существу – и, как ни странно, четыре процента населения земного шара – социопаты. Эти люди очень часто харизматичны, обладают сексуальной привлекательностью, чувством юмора и особым шармом, который позволяет им привлекать к себе других людей.
Стоун вспомнила, как во время первой встречи Брайант попался на крючок харизмы, которую излучала Алекс, да и сама она, положа руку на сердце, была заинтригована этой женщиной.
– Но все это только витрина. Социопаты совсем не заинтересованы в эмоциональных связях, несмотря на всю свою привлекательность.
– А они понимают разницу между «хорошо» и «плохо»?
– С точки зрения чистого знания – конечно, – кивнул Тед. – Но у них нет внутреннего механизма, который заставлял бы их следовать этим знаниям. Ведь совесть – это не способ поведения. Это нечто, что дано нам в ощущениях. У тебя есть подчиненные?
– Конечно.
– И вот после того, как вы проработали гораздо дольше положенного, что ты обычно делаешь?
– Говорю им, что надо было работать быстрее.
– Все это очень интересно, милая, но ответь на мой вопрос.
– Я плачу за их ужин и разрешаю на следующий день появиться на работе позже.
– А почему ты это делаешь? Ведь это их работа.
– Просто потому, что делаю.
– А может быть, ты хочешь завоевать популярность среди своих работников?
– А то как же… Не сплю ночами, все думаю – как…
– Вот ты сама и ответила. Это решение подсказывает тебе твоя совесть. Она говорит, что поступать так – правильно. И происходит это из-за того, что у тебя есть эмоциональная связь с твоими людьми. – Тед поднял руки вверх. – Я знаю, что сейчас ты начнешь это оспаривать, но ты не социопат.
– Спасибо, что подтвердили, что я не сумасшедшая, док.
– Социопатами не рождаются. Такое поведение – результат осознанного выбора. Они понимают разницу между хорошим и плохим, но предпочитают не зацикливаться на этом. Так же, как некоторые люди учатся жить без ноги, так социопат учится жить без совести.
– Но с чего это все начинается?
– Это зло не зависит от расы, пола, социальной группы или места рождения. Кстати, если ты заметила, я уже ответил на три твоих вопроса.
– Ну, давайте, – закатила глаза Ким.
– Что случилось с приемной семьей номер два?
– Пас. Так социопатия – это врожденное или благоприобретенное?
Тед улыбнулся. Он ожидал услышать нечто подобное.
– Последние исследования показывают, что и то, и другое. Предрасположенность может быть заложена генетически, но ее развитие определяется внешними факторами.
Стоун молчала, зная, что он обязательно продолжит и она сможет сохранить вопрос.
– Есть теория, по которой отказ матери от ребенка может усилить его социопатическую составляющую. Теория привязанности[71] – вещь относительно новая, но если вкратце, то нарушение связей «родитель – дитя» в раннем возрасте может иметь колоссальное влияние на ребенка, когда тот станет взрослым. Я в этом не специалист, но есть факты, подтверждающие, что окружение в широком значении данного слова играет здесь еще большее значение.
