Элль хотел выбежать в сад. Ноги отказывались ему служить. Он снова сел.
— Нет, я еще не могу. Пожалуйста, расскажите мне еще что нибудь. Вон там стоит вино, налейте мне стакан!
Грунте дал ему вина. Потом в кратких словах изобразил судьбу экспедиции на полюсе, рассказал о приеме марсиан, о кольцевой станции. Элль постепенно успокаивался.
— Идем, — сказал он.
Грунте взял фонарь. Они зашагали по темным дорожкам сада. Когда они дошли до лужайки, Грунте остановился и поднял фонарь. Там что-то смутно темнело. Грунте произнес пароль: «Баты Грунте и Элль». Потом добавил по-марсиански: «Мы в полной безопасности. Можете зажечь свет».
Со дня смерти отца Эллю не приходилось слышать марсианской речи. Ее звуки страшно взволновали его. Наконец-то он встречает нумэ, соплеменников своего отца.
Корабль засветился тусклым светом, стали видны очертания спущенного трапа. Грунте стал подниматься первый; Элль последовал за ним. Ожидавший их на палубе дежурный штурман проводил их вниз, во внутреннюю часть корабля.
— Предупредите этого господина, — сказал он, обращаясь к Грунте, — что там внутри сила тяготения уменьшена.
— Благодарю вас, — вставил Элль, — я буду осторожен.
Штурман с удивлением взглянул на человека, говорящего по-марсиански, но промолчал и повел их дальше. Они миновали узкий проход, по обеим сторонам которого в висячих койках отдыхали марсиане, утомленные трудным путешествием и, наконец, очутились у двери каюты. Дверь открылась. Штурман пропустил их вперед. Грунте и Элль вступили в ярко освещенное помещение.
Элль вздрогнул и чуть было не потерял равновесие, так как еще не умел приноравливать своих движений к уменьшенному тяготению. Поддерживаемый Грунте, он, точно онемев, во все глаза глядел на высокую фигуру стоявшего перед ним человека.
— Отец! — чуть было не сорвалось с его губ.
— Мой друг, доктор Фридрих Элль, — представил его Грунте. — Полномочный Представитель Марсианских Штатов, Илль.
— Ill re Ktohr, am gel Schick — Илль из семейства Кторов, из рода Шиков, — с ударением произнес Илль, пристально глядя на Элля. Сердце Илля тоже билось учащенно, — он знал, что его предположение оправдалось. Он добавил: — Я младший брат капитана Алль, который…
— Мой отец! — воскликнул Элль. — Это был мой отец! Он был точь в точь, как вы, но только слегка сгорбился под давлением…
Илль крепко обнял племянника и бережно усадил его на диван.
— Мне это пришло в голову, — сказал он, — как только мы получили известие, что на Земле есть некий Элль, знающий марсианский язык. Поэтому-то, когда решено было послан, кого-нибудь из нас на Землю, я добровольно принял на себя это поручение. Дай же мне поглядеть на тебя! Какое счастье, что я тебя нашел! Счастье не только для нас двоих-теперь у меня есть надежда, что между обеими планетами установится взаимное понимание.
Часы летели за часами, а дядя и племянник, увлеченные горячей беседой, все еще сидели и каюте межпланетного корабля; как только они узнали друг друга, Грунте, присутствовавший при этой сцене, удалился. Он отправился и рабочую комнату Торма.
Спать ему совершенно не хотелось, так как в пути он почти все время находился в дремоте. Его разбудили только в сумерки, и тогда он увидел внизу море крыш — то был Берлин, над которым, описывая широкую дугу, пролетал корабль. Грунте должен был давать разъяснения марсианам относительно наиболее выдающихся строений, а потом указать дорогу на Фридау. Перелет от Берлина до Фридау требовал не более двадцати пяти минут, но в темноте марсиане умышленно замедлили ход, и они прибыли туда только через час. Немало времени ушло и на спуск, так как он производился очень медленно и совершенно бесшумно. Марсианам нужно было, чтобы их корабль остался незамеченным, потому что они не хотели привлекать чье либо внимание во время пребывания в этой стране. Они не были уверены в том, что никто не будет препятствовать их отъезду, и на всякий случаи хотели избежать возможных столкновений. Видел ли их кто-нибудь во время полета, было им теперь уже безразлично, коль скоро они доставили Грунте: все равно должно было стать известным, что они были здесь и прилетели сюда на воздушном корабле. Они только не хотели рисковать своей свободой.
Грунте разыскал в комнате Торма все газеты, вышедшие за последние недели. У него была потребность ознакомиться со всеми событиями, происшедшими за время его отсутствия, но каким жалким и ничтожным ему все это теперь казалось! И все-таки его не покидала решимость сделать все возможное, чтобы оградить людей от влияний марсиан.
Уже забрезжил рассвет, когда в комнату вошел Элль. Его глаза лихорадочно блестели.
— Они уже отбыли? — поднимаясь в нему на встречу, спросил Грунте.
— Нет еще.
— Но ведь скоро уже станет совсем светло.
— Илль останется здесь до ночи. Он хочет еще посмотреть на европейские столицы, и я буду сопровождать его, но сегодня утром я уехать еще не могу. По правде сказать, мешкать не следовало бы, но я не могу.
— Разумеется, вы сейчас уехать не можете. Мы должны обнародовать результаты экспедиции, и ваше присутствие для этого необходимо.
— Мы уже обо всем сговорились. Сейчас я отдам распоряжение, чтобы в сад сегодня никого не впускали. На старого Шмидта можно положиться, — он не отопрет калитки и будет сторожить, как Цербер. Мой дядя согласен переждать один день, потому что сам он, как и весь экипаж корабля, очень нуждается в отдыхе. Теперь он хочет только демонстрировать мне корабль на полном ходу. Погода совершенно тихая. Мы хотим взглянуть на Вену и вернемся сюда через час еще до восхода солнца. Путь лежит на восток, и поэтому в Вене уже будет достаточно светло. Поедем с нами, мы сможем использовать это время для беседы, а потом мы все вместе позавтракаем.
Все это он говорил в сильном возбуждении, разыскивая при этом свой плащ.
Вам ничего не надо брать с собой, — сказал Грунте. — На корабле есть шубы. Внушите только Шмидту, чтобы он никого не впускал, а я предпочитаю остаться здесь.
Элль разбудил привратника и отдал приказание: — На сегодня вход в сад и в обсерваторию для всех закрыт.
Если случится что-либо особенно важное или если придут знакомые, вызвать его самого. Он расчитывает на безусловное молчание Шмидта, хоть бы тому и пришлось быть свидетелем чего-либо необычайного.
Старик, приехавший в Германию вместе с Эллем и служивший еще у его отца, обещал точно выполнить приказание хозяина. Жена Шмидта, тоже служившая у Элля, никогда не ходила дальше своего маленького огорода, расположенного за оградой сада; поэтому бояться было нечего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
