Агент вел сержанта по залу, называя и называя имена. Имена людей, которых Хофф когда-то убил. Людей, чьим близким он разрушил жизнь. Людей, которые сейчас стояли перед ним.
– Зачем ты мне все это показываешь? – наконец, не выдержав, осведомился Александр.
– Наверное, затем, чтобы ты понял. – Джеферсон посмотрел наемнику в глаза. – Мы тоже были живые люди. Не темные фигурки в перекрестии прицела, а живые люди со своими чувствами, мечтами, воспоминаниями, родными и близкими… Всем тем, что мы потеряли.
Томас вздохнул.
– Я не говорю, что мы были героями. Мы были такими же убийцами, как и ты. И за каждым из нас висит такой же скорбный список. Но когда я вспоминаю, как попрощался с женой и сыном на крыльце нашего маленького домика, обшитого белым сайдингом, в пригороде Чикаго, как сын спросил меня: «Папа, ты же вернешься к Рождеству?», а я потрепал его по голове и ответил: «Конечно, я вернусь гораздо раньше!», мне хочется плакать. И я не понимаю, по каким критериям отбирают тех, кто должен пережить день, а кого по его итогам упакуют в пластиковый мешок.
Джеферсон покачал головой и улыбнулся.
– Ладно, пойдем, я еще о многом хочу с тобой поговорить, но у тебя есть своя работа.
Он кивнул на висящий за плечами Хоффа рюкзак.
– Тебя переполняет ненависть, Саша, – улыбнулся Джеферсон и подтолкнул его в сторону лестницы, виднеющейся в боковом проходе. – Ненависть к самому себе… Она гложет твое сердце, которое жаждет искупления, но не знает, как его добиться.
Мужчины двинулись по темному коридору. Под ногами поскрипывал старый паркетный пол, но из-за отсутствия света различить что-либо было нереально.
– Но, если хочешь, я могу помочь тебе остановить все это безумие, – объявил агент.
Они поднялись на один лестничный пролет и остановились перед широкими двойными дверями.
– Спешу услышать! – усмехнулся Александр.
Томас положил ладони на позолоченные рукоятки и распахнул двери.
Внутри круглого помещения стояли ряды складных стульев, образовывающих зрительный зал. Широкие окна были закрыты тяжелыми бежевыми портьерами, колышущимися на ветру, врывающемся сквозь огромную дыру в дальней стене, из которой открывалась потрясающая панорама мертвого города.
Возле самого края пропасти сквозь пол прорастал длинный неровный кристалл розового цвета. Из-за него уцелевшие фрагменты сцены пошли трещинами, а большая часть давно вывалилась наружу.
Мужчины подошли к обрыву. Далеко внизу на широкой забетонированной площадке стояли темно-серые вертолеты. Между ними возвышалась тяжелая прямоугольная конструкция, окруженная солдатами ДОПа. Техники в темно-синих комбинезонах подсоединяли какие-то провода и генераторы, стучали по клавишам переносных терминалов, от которых к установке вились толстые кабели. Один за другим на крыше загадочного предмета открылись широкие люки, и сквозь них поднялись длинные пирамидальные скелеты антенн дальней радиосвязи.
Томас улыбнулся.
– Итак, если ты хочешь перестать отбирать людские жизни, прерви свою собственную, – объявил он.
Хофф моргнул.
– Как, вот так? – приподняв брови, осведомился он и, раскинув руки в стороны изобразил, что делает шаг к пропасти.
– Стой, стой, стой! – Джеферсон схватил его за плечо. – Сначала доделай то, что начал, а затем уже сигай.
Александр кивнул и, вернувшись в помещение, снял рюкзак. Встав рядом с ним на колени, он вжикнул молнией и, откинув длинную плоскую крышку, извлек наружу стальную треногу.
– Я вот что хотел спросить… – Сержант раскрыл треногу и с размаху вогнал в паркет. Изогнутые лезвия вошли глубоко в пол и с жужжанием закрепились. – Если ты всего лишь мои персонифицированные муки совести, срезонировавшие об этот кристалл…
Александр достал два фрагмента штатива и, вставив один в другой, принялся закручивать резьбу.
– То откуда же ты тогда знаешь об этих людях факты, которые не знаю я?
Томас вздрогнул. Затем нервно рассмеялся.
– Да все просто… – Агент замялся. – Как бы тебе объяснить…
– А хочешь, я объясню? – Сержант закрепил штатив и щелкнул металлическими скобами. – Все дело в том, что ты лжешь.
Наемник достал сложенный «бутон» антенны и снял с него защитный чехол.
– А ведь ты почти провел меня. Почти убедил в том, что я самое настоящее чудовище.
Александр подсоединил «бутон» и щелкнул по кнопке. Широкая тарелка ретранслятора разошлась подобно цветку.
– Нет, я не спорю: я убийца. Такой же, как и те, чьи жизни я оборвал. Но мы все были солдатами. И все знали, на что шли. А вот расстреливать несчастных по темницам или казнить военнопленных, как «Мусорные лисы»… – Хофф достал из рюкзака контейнер со значками бактериологической защиты. – Нет, извини. Такого со мной никогда не было.
Сержант снял крышку и, достав двумя пальцами «этаку», взвесил ее на ладони.
– Ты промахнулся самую малость. Детали, дружище. Из деталей состоит все. Тот малазийский сепаратист. Я и правда зашел ему в тыл. Вот только мои выстрелы разнесли ему половину черепа, а нижнюю челюсть как раз оставили на месте.
Александр подбросил батарейку в воздух.
– Торговец оружием… у него была любовница, ехавшая с ним на заднем сиденье того лимузина. А вот семья… Семьи у него не было, это известный факт.
Хофф поймал «этаку» и поднес ее к глазам.
– А знаешь когда я почувствовал фальшь? – Наемник вогнал батарейку в предназначенное для нее гнездо.
Тарелка ретранслятора с небольшой антенной посередине ожила и с жужжанием начала вращаться вокруг своей оси.
– Когда ты сказал, что тебе хочется плакать. Томас Джеферсон никогда бы не заплакал. Он был циник и безжалостный ублюдок, потрошивший ооновских миротворцев перед телекамерами, изображая повстанца. Он смеялся, даже когда дерево пробило ему грудь. Так и сдох с поганой ухмылкой на губах. И жены с сыном у него никогда не было. Как не было и маленького домика в пригороде Чикаго.
Александр резко встал и, вскинув оружие, взял сверкающий кристалл на прицел.
– Так что все то, что я видел там, внизу, не более чем ложь и галлюцинация. А ты сам – просто дурацкий артефакт, пудрящий людям мозги и заставляющий их убивать друг друга или накладывать на себя руки, если рядом нет кого-то еще.
На пару секунд воцарилась тишина, прерываемая лишь шумом дождя. Наконец Томас шумно выдохнул.
– А ты умнее, чем кажешься… – процедил он. – Но это тебе все равно не поможет!
– Да? И что ты мне сделаешь? – Александр снял оружие с предохранителя. – У тебя даже нет самосознания. Ты просто почему-то влияешь на разум людей, поднимая из памяти образы, вызывающие наибольшее чувство вины, и усиливаешь его! Ты всего лишь артефакт.
– Да, – ухмыльнулся Томас. – Но я контролирую твое подсознание, а значит, могу и попытаться захватить нервную систему. А значит, и…
Агент бросился на Александра.
– Выбросить в окно!
Упав на пол, мужчины покатились в сторону обрыва, распихивая оказавшиеся на пути стулья.
– Хрена с два! – выдохнул сержант, скидывая с себя Джеферсона.
Кашляя, наемник попытался подняться на ноги. Место, на которое он откинул Томаса, оказалось пустым. Хофф обернулся… Налетевший на него агент толкнул его в сторону пропасти.
Александр повалился на сцену и, проехав по мокрому деревянному покрытию, замер на самом краю. Голова сержанта зависла над бездной. Агент, что-то закричав, прыгнул на него сверху и схватил за шею.
– Не смогу выбросить – заблокирую дыхательные пути! – объявил он.
Тело наемника содрогнулось. Пальцы Джеферсона оставляли глубокие темные следы на коже. Александр стиснул зубы и, щелкнув застежкой кобуры, выхватил пистолет.
А затем, откинув руку в сторону, спустил курок. Пуля, просвистев по залу, впилась в кристалл. От него со звоном отлетело несколько небольших кусков и поскакало по паркету.
Джеферсон вздрогнул и резко качнулся вправо, будто ему нанес удар боксер-тяжеловес. Воспользовавшись этой заминкой, Хофф скинул с себя агента и, судорожно ловя ртом воздух, откинулся на спину.
– Молодец… – процедил Томас, сплюнув сгусток крови. – Только ты все равно покойник!
Александр поднялся. Вокруг него стояло плотное кольцо из десяти агентов. Джеферсоны издевательски захохотали.
– И что ты сделаешь теперь? – осведомились они хором.
– Я? – Александр проверил обойму и передернул затвор. – Я убью вас всех!
Молодой человек спустил курок. Оружие в его руках загрохотало, выплевывая огонь. Пули проходили через Томасов насквозь, впиваясь в стены и разрывая портьеры. Хофф крутился вокруг своей оси, а агенты издевательски смеялись. А затем сержант услышал то, чего ждал.
Когда заряды врезались в одного из оперативников ЦРУ, послышался тихий звон. Александр ухмыльнулся и, отбросив автомат, прыгнул вперед. На лицах агентов застыло изумление.
Руки сержанта по локоть вошли в грудь Джеферсона и уперлись в холодную гладкую поверхность. Захрипев, Хофф уперся ногами в пол и навалился на нее всем телом. На самой грани восприятия раздался хруст. Он становился все громче, а затем кристалл поддался и, качнувшись, оторвался от пола.
