склону. Мое участие в бою можно назвать скромным, но и я был отброшен назад вместе с остальными и стрелял, лишь когда надо было спасать свою жизнь. Шаг за шагом нас теснили назад, к гребню ущелья, пока наконец мы не приблизились к тому месту, где укрылся Садуко.
И вот, когда исход битвы, словно чаши весов, готов был склониться в ту или другую сторону, вновь пронесся крик «Садуко!», и сам вождь во главе своих тридцати воинов бросился на амакоба.
Эта атака решила исход битвы: не зная, как много наступающих, амакоба дрогнули и обратились в бегство, но мы не преследовали их далеко.
Мы устроили смотр нашим отрядам на вершине холма. Нас осталось не более сотни, остальные пали или были серьезно ранены; мой бедный охотник, которого я присоединил к отряду Садуко, погиб. Весь израненный, он бился до последнего, затем упал, прокричав мне:
— Хозяин, я хорошо дрался? — и испустил дух.
Сам же я задыхался и едва стоял на ногах от усталости. Словно во сне, я увидел, как несколько амангвана притащили старого тощего туземца, крича:
— Вот он, Бангу! Изверг Бангу, мы поймали его живьем!
Садуко шагнул к нему:
— А, Бангу! Скажи-ка теперь, почему мне не стоит убивать тебя, как ты убил бы мальчишку Садуко много лет назад, если бы его не спас Зикали? Гляди, вот отметина от твоего копья.
— Ну так убей меня, — ответил Бангу. — Твой дух оказался сильнее моего. Разве не это предсказывал Зикали? Убей же меня, Садуко.
— Нет, — мотнул головой юноша. — Ты устал, но и я устал не меньше твоего, и я тоже ранен, как и ты. Возьми копье, Бангу, мы будем биться.
И они бились в лунном свете, один на один. Они бились яростно, а все остальные смотрели. Наконец я увидел, как Бангу раскинул в стороны руки и упал навзничь.
Садуко был отомщен. Вспоминая о той ночи, я всегда радовался, что он убил своего врага в честном поединке, а не так, как этого можно было ожидать от туземца.
Глава 7
СВАДЕБНЫЙ ПОДАРОК САДУКО
На следующий день рано утром мы вернулись к моим фургонам. Весь захваченный скот и наших раненых мы вели с собой, поэтому переход получился весьма утомительным и к тому же довольно тревожным, ведь уцелевшие амакоба вполне могли предпринять попытку отбить похищенное. Однако этого не произошло, поскольку многие из их племени были убиты или ранены, а тем, кто уцелел, не хватило духу снова пуститься в погоню. Посрамленные, они вернулись в свои дома на горе и с той поры жили в нищете, потому что осталось у них, на мой взгляд, не более пятидесяти голов скота на все племя, а какая жизнь кафрам без скотины. И все же они не голодали, потому что многие их женщины работали на полях, а их зерно мы не тронули. В конце концов Панда передал амакоба в подчинение их победителю Садуко, и тот объединил их с амангвана, но случилось это не сразу, а спустя некоторое время.
Мы немного отдохнули у фургонов и занялись осмотром захваченных животных. Всего в наших руках оказалось более двенадцати сотен голов, не считая покалеченных во время перегона, — этих мы пустили на мясо. То была поистине славная добыча и, несмотря на рану в бедре, доставлявшую сильную боль, особенно сейчас, когда она покрылась коркой, Садуко стоял и сверкающими глазами обозревал захваченное стадо. И неудивительно, ведь он, еще вчера бедняк, вмиг разбогател, и останется богатым, даже отдав часть коров Умбези, требовавшему уплаты за руку Мамины. Более того, он был уверен, и я разделял его уверенность, что в этих изменившихся обстоятельствах оба — девушка и ее отец — благосклонно отнесутся к его сватовству. Он, так сказать, добился права на титул и семейные владения посредством иска, поданного в «Суд ассегая», и потому теперь вряд ли сыщется в Зулуленде отец, который захлопнул бы ворота крааля перед носом у Садуко. Однако мы оба забыли пословицу, которая указывает, сколь часто случаются разного рода промахи, пока несешь кусочек от чаши ко рту[261], — пословицу, у которой, между прочим, имеются зулусские аналоги. Один из них, если я правильно помню, гласит: «Как бы громко курица ни кудахтала, хозяйка не каждый раз получает яйца».
Так случилось, что, хотя курица Садуко кудахтала очень громко, ему все же не суждено было заполучить желанное яйцо. Но об этом я расскажу в свое время.
Как и Садуко, я тоже окинул взглядом стадо. Интересно, подумалось мне, помнит ли молодой вождь о нашей сделке, по которой шестьсот голов захваченного скота принадлежат мне. Шесть сотен! Что ж, если посчитать их по пять фунтов на круг за каждую голову — а волы в то время считались большим дефицитом, они стоили именно столько, если не больше, — получалось три тысячи фунтов стерлингов — такой огромной суммой мне в жизни не доводилось обладать. Воистину, пути насилия прибыльны! Да только помнит ли Садуко? Я больше склонялся к мысли, что он забудет о нашем уговоре, поскольку кафры не любят расставаться со скотиной.
Однако я оказался несправедлив к Садуко: он вскоре повернулся ко мне и проговорил явно с неохотой:
— Макумазан, половина стада принадлежит тебе, ты по праву заслужил его, потому что победу мы одержали благодаря твоим мудрым советам и военной хитрости. Займемся делом — будем делить его поштучно.
Итак, я выбрал себе превосходного вола, затем Садуко выбрал одного себе; это продолжалось до тех пор, пока я не отобрал себе восемь голов скота и, повернувшись к Садуко, сказал:
— Так. Достаточно! Этих волов я поставлю в упряжи моих фургонов взамен
