– Ах, как жалко!.. – искренне огорчилась Инна Петровна. В ее голосе даже в какой-то момент зазвучали слезы. Однако довольно быстро она справилась с собой и бодро сказала: – Что ж, в таком случае я жду вас в начале той недели. Раз не удалось заманить вас на рулет, я придумаю что-нибудь новенькое. «Муравьиную кучу», например...
Поговорив, Алиса с неудовольствием сказала себе: «Ну вот, приручила я старушенцию на свою голову», – но с удивлением обнаружила, что ее недовольство звучит фальшиво и, в сущности, ей приятна привязанность пожилого человека.
После смерти родителей в ее жизни было так мало тепла!..
Затем она позвонила частному детективу, раскопавшему для нее подноготную Инны Петровны. Тот с готовностью откликнулся на просьбу о встрече: «Подъезжайте в любое время в мой офис». Каждому мастеру нужны богатые клиентки, а Алиса воспринимала детектива именно в качестве мастера, наподобие классного парикмахера или автослесаря. И, как со всяким мастером, она предпочитала при разговоре с сыщиком не растекаться аморфными пожеланиями, а давать ему ясные, точные инструкции.
И пока Алиса печатала на принтере в кабинете мужа фотографии, сделанные вчера ночью дома у пенсионерки, а потом рулила со своего Осташковского шоссе на Шереметьевскую, в офис к детективу, у нее сами собой сформулировались конкретные поручения для него.
* * *
В офисе сыщика Алиса положила на стол два снимка.
– Итак, я хочу знать. Первое... – На одной из карточек была запечатлена подпись на обороте фотографии, подаренной Валентиной своей тетушке в восемьдесят шестом году. На другой – несколько предложений с иностранной открытки, найденной Алисой в залежах писем у пенсионерки. – Один ли человек писал оба этих текста? Мне не нужна точная графологическая экспертиза...
– Почерковедческая, – машинально поправил детектив.
– Что?
– Графология – это лженаука. Графологи по почерку якобы характер узнают и судьбу предсказывают. А почерковеды – реальные эксперты. Они определяют, кто писал тот или иной текст.
– Неважно, как это называется. Не прерывайте меня. Я хочу знать: один и тот же человек писал обе эти записки? Не нужно точного экспертного заключения, с печатями и подписями. Мне с ним в суде не выступать. Но я хочу знать наверняка. Это один человек? Или все-таки разные? Вам понятно?
– Без проблем. Бу сделано.
Сыщик аккуратно спрятал снимки в папку, а затем положил ее в ящик. Ментовская привычка: ничего лишнего на столе. Враг не дремлет.
– Второе. Я хочу выяснить, где это. – Алиса выложила на стол еще одну фотографию с лицевой стороны, предположительно присланной Валентиной: средневековый собор, пальмы, древняя стена. – И еще: откуда, желательно точно – страна, город, почтовое отделение – послана эта открытка. Текст у вас уже есть. Вот почтовый штемпель крупным планом.
– Будем искать.
Новая пара фото была засунута в другую папку, а затем отправлена в ящик стола.
– И третье. Я хочу, чтобы вы поставили на постоянную, круглосуточную прослушку квартирный телефон одного человека. Эта особа – самая обыкновенная: не мафиози, не чиновник, не мент.
– Пожалуйста, подробнее.
– Мне нужно, чтобы вы постоянно слушали телефон, кстати, старой знакомой, – с тем чтобы среди других звонков засечь одного абонента. Только одного. Вот его голос. – Алиса положила на стол микрокассету. На нее она скопировала записанный ночью голос Валентины, ведшей шутейный репортаж с места вручения ей диплома. – Меня не интересует содержание разговора. Мне нужна только та особа, которая позвонит. Я хочу ее найти. Вы должны выяснить: откуда конкретно она звонит.
– Боюсь, я не смогу выполнить эту работу.
– Почему?
– Не хочу из-за вас зону топтать.
– Не поняла?
– Сделать то, что вы предлагаете, значит нарушить закон о частно-розыскной деятельности. И Уголовный кодекс, кстати, тоже.
– Давайте. – Алиса решительно придвинула к себе микрокассету с записью голоса Валентины. – И фотографии, кстати, верните тоже. Я найду другого профессионала. Менее целомудренного.
– Постойте! Вы меня неправильно поняли. Здесь вопрос лишь тактики...
– Меня, знаете ли, вопросы тактики не интересуют. Это – ваши проблемы. – Алиса поднялась. – Всего доброго.
– Постойте! Я всего лишь хотел спросить: у вас есть доступ в квартиру объекта? Ну, той дамы, которую вы хотите слушать?
– Предположим, есть.
– А вы, Алиса Викторовна, могли бы сами, находясь там, подключить к телефону небольшой прибор? С его помощью я бы смог...
Алиса представила себе, что ей опять придется обманывать несчастную пенсионерку, и отрезала:
– Исключено.
– Да вы садитесь, садитесь, ради бога!.. Я ведь не сказал вам «нет». Просто боюсь, что данная работа потребует с моей стороны весьма значительных материальных затрат.
– Вот это – деловой разговор, – расхохоталась Алиса и села.
– Итак, пожалуйста, вводные данные. Кто и откуда, предположительно, будет звонить на телефон объекта?
* * *
Через неделю частный сыщик сам позвонил Алисе на мобильный.
– По первому вашему вопросу, об идентификации почерка, готов сообщить: проведена экспертиза. Ответ положительный. Оба текста писал один и тот же человек.
– Я догадывалась.
– По второму вопросу: на открытке изображен собор, находящийся в Испании, на острове Майорка, в местной столице – Пальма-де-Майорка. Открытка послана оттуда же, обработана центральной почтой города. Это пока все.
– Что по звонку?
– Работа началась. Однако интересующий вас человек объекту пока не звонил.
Звонок детектива застал Алису в дороге. Она рулила в Марьино, к даме, которая и не подозревала, что стала «объектом» для частного сыщика, – к пенсионерке Инне Петровне. Девушка уверяла себя, что едет по делу: у нее появилась новая идея – как разыскать Валентину.
Алиса не признавалась самой себе, что ей хочется проведать старушку. Она почему-то чувствовала себя ответственной перед ней. И отчасти виноватой.
Инна Петровна встретила Алису против ожидания совсем неласково. Поджала губы.
– Здравствуйте. Проходите.
– Что-нибудь случилось? Как вы себя чувствуете?
– Чувствую я себя хорошо.
– Это вам, – Алиса протянула пенсионерке бутылку сладкого французского вина и маленький тортик «Черный лес».
– Поставьте на стол.
Вдруг Инна Петровна, мрачная как туча, словно бы на что-то решилась.
– Алиса, а где вы живете?
Кровь прихлынула к лицу девушки.
– Как – где? Здесь, в нашем доме.
– Не врите.
– О чем вы?
– Вас не было всю неделю. Ну ладно: вы сказали, что до воскресенья будете с мужем на даче. Но вас не было и позавчера, и вчера. И тогда я забеспокоилась: а не случилось ли с вами что? И тут сообразила, что не знаю даже номера вашего телефона. Я пошла в квартиру, в которой вы, как мне говорили, живете, – триста двадцать шестую. Мне открыла молоденькая девчонка и сказала, что никакой Алисы здесь нет и что она вас знать не знает и вы там никогда не жили... И я хочу выяснить: зачем вы врете, Алиса? Зачем ко мне подбираетесь? Что вам от меня нужно?
Во время обличающего монолога пенсионерки Алиса лихорадочно думала: «Вот я и влипла. Провалилась на пустяке. В шпионских романах пишут, что обычно так и бывает. Что мне теперь делать? Как прикажете оправдываться?.. Рассказать правду: я, мол, дочка человека, убиенного вашей племянницей? Она сломала мне жизнь, и я теперь подбираюсь к ней. Просто хочу в глаза посмотреть. Может, вы, дорогая Инна, знаете, где она живет?.. И что дальше?.. Скажу я это – и тогда конец игры. Инна Петровна свою племянницу все равно не выдаст. Не тот она человек. Да еще и Валентину предупредит. А меня взашей вытолкае?.. Надо соврать. Но что? Как же убедить старушку... Любое вранье, чтобы в него поверили, должно быть: а) наглым, б) близким к правде. Итак?..»
Алиса расхохоталась.
– А почему вы не зашли в триста двадцать седьмую?
– Седьмую?.. Но мне вы сказали, что живете в триста двадцать шестой...
– Да нет же! В триста двадцать седьмой! Хотите: пойдем ко мне в гости. А? Прямо сейчас!
Ужасно наглый и опасный блеф.
– Да мне как-то...
– Пойдемте-пойдемте! У меня, правда, совсем не убрано, и к чаю ничего нет, но не беда: возьмем этот тортик, – Алиса схватила со стола «Черный лес». – Вперед, в гости! – Она бросилась поднимать Инну Петровну со стула.
– Но...
– Не люблю всяких недомолвок, кривотолков и подозрений. Вперед!
– Ах, Алисочка! – Женщина вдруг закрыла ладонями лицо и заплакала. – Простите меня! Простите!.. Но та девочка в триста двадцать шестой сказала, что она вас даже не знает... И кошек никаких у них на площадке нет...
