– Вы боитесь?
– Вы о том, что будет завтра? Нет, – покачал он головой. – Не боюсь. Я только молю бога, чтобы умереть первым и не увидеть, как вас убьют. – Наклонился и осторожно поцеловал мою ладонь.
Он сидел в надломленной, усталой позе, и глаза его были печальными. Он так и не выпустил моей руки, я потупилась под его мягким взглядом, испытывая отчаяние; что-то мучило меня, требовало решения, а я так плохо понимала себя, свои чувства и не хотела обидеть его.
– Юля, – позвал он. – Я знаю, сейчас не время и не место, но… завтра мы все равно… я хочу вам сказать… мне это очень важно… я люблю вас, – быстро проговорил он. – Я очень вас люблю. Впрочем, вы, конечно, догадывались… – Он встретился со мной взглядом и растерянно замолчал, должно быть, в то мгновение моя физиономия выглядела на редкость глупо. – О, господи, – покачал он головой, – не заставляйте меня думать, что я все эти годы любил безмозглую дуру, которая дальше своего носа не видит.
– Вы это серьезно? Но…
– Значит, вы действительно дура, – без усмешки кивнул он, потом сжал мою ладонь и улыбнулся. – Я бы ни за что не решился сказать, поверьте, просто теперь… теперь неважно, как вы к этому отнесетесь. Вам неприятно слушать меня? Извините.
– Вовсе нет, – бестолково сказала я. – Говорите на здоровье. Антон… Я плохо соображаю, не сердитесь.
– Я не умею на вас сердиться. Иногда следовало бы, но как-то не получается. Может, потому, что вы никогда не принимали меня всерьез? И я, в общем-то, ни на что не надеялся.
– Но… – начала я, злясь на себя за это дурацкое «но», за то, что в голову ничего умнее не приходит.
– Мне кажется, я влюбился в вас сразу, как только увидел. Помните ту ночь, когда мы встретились в ресторане? Ни у кого нет таких глаз, вот что я подумал тогда. Наверное, мне стоило как-то… сказать вам, что ли… но я, если честно, вас побаивался, очень сомневаясь, что такая девушка может быть моей. Я вообще никогда не умел вести себя с женщинами. Тут еще Борька и Маша… Я совсем запутался. Потом уже поздно было что-то менять. И я стал себя уговаривать, что все равно бы ничего не вышло, что вы… в общем, я просто радовался, что могу видеть вас. Мне кажется, я привык и даже иногда был счастлив. А потом… впрочем, вы все знаете… Зря я начал этот разговор, у вас такое лицо, будто вы видите бездомного кота и понятия не имеете, что с ним делать.
– Вы бы лучше меня поцеловали, – сказала я, – чем болтать всякую чушь.
Он засмеялся, но улыбка медленно сползла с его лица, я обняла его, перебравшись к нему на колени, и он спросил:
– Это что-то вроде последнего желания смертника?
– Если и так, то это мое желание.
Я проснулась и, еще не открывая глаз, раздвинула губы в улыбке и подумала: в это утро, когда я собралась умереть, я счастлива. Протянула руку и испуганно вскочила. Рядом никого не было. Я схватила часы, которые лежали на полу. 6.30, вздохнула с облегчением, но тут же страх вернулся.
– Антон! – крикнула я и услышала его торопливые шаги, он распахнул дверь и влетел в комнату.
– Что случилось?
– Я… испугалась, что ты ушел.
– Что за глупость? Еще есть время, вот я и подумал, что ты можешь поспать немного. Он подошел, сел рядом и обнял меня.
– В 8.30 нам нужно быть возле офиса, – сказал он. – Надо убедиться, что его планы не изменились и он приехал.
– Знаешь, одна шлюха из «Бабочки» нагадала мне, что я выйду за тебя замуж и у нас будут дети, мальчик и девочка.
– Здорово, значит, сегодня нам повезет.
– Нет, – покачала я головой.
– Нам повезет, вот увидишь.
– Нет, – повторила я. – Мы туда не пойдем.
– Если это из-за меня… – начал он после короткой паузы.
– Конечно, из-за тебя. Его жизнь не стоит твоей. И моей она тоже не стоит. Когда я увидела Машку, я… все перестало иметь значение, а теперь… Виссарион говорит: мир зависит от того, что мы в него приносим. Мы сами творим свой мир.
– В общем-то, он прав, – кивнул Антон, а я продолжала:
– Есть Долгих со своей сворой, да, это так, но есть ведь и другой мир, правда? Где люди любят друг друга. Наверное, я просто трушу, не хочу умирать, теперь, когда мы… вот и болтаю всякую чушь.
– Я люблю тебя, – сказал он, целуя мои волосы. – Если ты скажешь умереть, я умру. Но мысль о том, что ты родишь мне двоих детей, нравится мне гораздо больше, – добавил он и засмеялся. И я засмеялась в ответ, глядя на его счастливое лицо.
– Мы будем жить с тобой долго-долго… – начала я.
– Точно. И умрем в один день, – закончил он. – Идем завтракать, заодно обсудим, как выбраться из города. Общественный транспорт не подойдет, – сказал Антон уже на кухне, когда мы пили кофе. – Машину тоже угонять нельзя, первый мент, который нами заинтересуется, задержит нас… Не исключаю возможности, что на постах у них уже есть наши фото. Так что и автостопом выбираться опасно.
– Что же делать? – нахмурилась я.
– Идти пешком. Обойти посты и уж тогда тормозить машину. Пойдем недалеко от дороги, на шоссе выходить нельзя. Думаю, лучше идти на юг, там расстояние до соседней области ближе. Тридцать километров в день мы вполне можем одолеть, ночевать придется в лесу, но сейчас это не проблема. Лишь бы дождя не было. Ну а если будет дождь, – он улыбнулся, – я найду способ тебя согреть. В общем, нам предстоит пеший поход. Как ты на это смотришь?
– Я готова пройти хоть тысячу километров.
– Столько не понадобится. Главная опасность – передвижение по городу. Но… надеюсь, мы с этим справимся. Народ сейчас отправляется на работу, а в толпе легко затеряться. Доберемся до границы города и…
– Антон, – позвала я. – Давай договоримся… на всякий случай… вдруг… – Я поняла, как мне трудно произнести то, что я хотела сказать, сама эта мысль пугала, вызывая нервную дрожь, но я продолжила: – Вдруг так получится, что мы… разделимся. Ты понимаешь?
– Да, – кивнул он.
– Если это произойдет, будем покидать город в одиночку. Нам нужно условиться, где мы встретимся.
– А куда ты вообще намерена попасть? – спросил он и опять улыбнулся.
Я хотела рассердиться на него за легкомыслие, но вместо этого улыбнулась в ответ:
– Для начала в Москву. Там проще затеряться.
– Значит, если… – ему тоже оказалось трудно произнести это. – Если что, встречаемся в Москве.
– Метро «Китай-город», выход возле церкви.
– Почему там?
Я пожала плечами:
– На Солянке когда-то жила моя тетка, сестра мамы.
– А где она сейчас?
– Уехала в Канаду. Метро «Китай-город», возле церкви, каждый день в 18.00. Идет?
– В шесть часов вечера после войны? – опять улыбнулся он.
– Да. После войны.
Он протянул руку и прижал меня к себе:
– Мы не расстанемся. Ни сегодня, ни завтра, никогда.
Но перед тем как выйти из квартиры, он сунул мне пачку долларов в карман и мой новый паспорт. Посмотрел на меня и подмигнул.
– Нам повезет. – Взял сумку и вышел первым, мгновенно подобравшись. – На дорогу надо взять воды и хлеба, – сказал он, когда мы со двора свернули в переулок. – Здесь за углом магазин. Я схожу, а ты жди в подворотне. Двор проходной, если что, выскочишь к старому кладбищу, в том районе легко затеряться.
– Пойдем вместе, – испугалась я.
– На одного меня меньше обратят внимания. Стой, жди и ничего не бойся.
Он перешел дорогу и свернул за угол.
– Спокойно, – зашептала я. – Через десять минут он вернется. Спокойно.
Через десять минут он, в самом деле, появился из-за угла, и я шагнула из подворотни ему навстречу. В этот момент из-за поворота показалась машина, проехала мимо Антона и резко затормозила, а в следующее мгновение я увидела Макса и еще двоих, они выскочили из машины и бросились ко мне, одурев от неожиданности не меньше, чем я, и стало ясно: наткнулись они на меня случайно, и, если бы я не пошла Антону навстречу, если бы осталась в подворотне, они бы просто проехали мимо.
– Беги! – закричал Антон и выстрелил. Парни пригнулись, а потом разделились. – Беги, – зло повторил Антон.
И я бросилась во двор, чувствуя за своей спиной топот бегущих ног. Вновь грохнул выстрел, второй, третий, но стреляли не в меня, стреляли на улице, там, где был Антон.
– Давай в переулок, – услышала я. – Перехватишь ее.
Я выскочила на улицу и бросилась через дорогу, в этот момент вспыхнул зеленый свет, и поток машин тронулся, отрезая меня от преследователей. Я свернула за угол дома и попыталась сориентироваться.
– Дворами, – бормотала я. – Дворами, здесь они меня на машине не догонят.
Я ушла. В это невозможно было поверить, но я ушла от погони. Перемахнула через кирпичную ограду старого кладбища и свалилась в крапиву, лежала, пытаясь отдышаться, и смотрела на облака в небе, бесконечно далекие облака. А потом услышала, как орет Макс:
– Она на кладбище, больше ей деться некуда, давай к центральному входу, мы пока все прочешем, звони Дену…
Я вскочила и бросилась бежать в сторону церкви, лавируя между оград. Спотыкалась, падала и поднималась вновь. Мне надо оказаться у противоположной стены раньше, чем они появятся там. Уже пробежав мимо церкви и оглянувшись, я на мгновение увидела Макса, который очень быстро шел по аллее, и упала в траву прежде, чем он повернул голову в мою сторону. А потом на четвереньках проползла последние метров триста, расцарапав руки в кровь, пробралась сквозь заросли шиповника и влезла на стену. И здесь мне повезло. От заправки, что была рядом, отъезжало такси, я прыгнула со стены и бросилась ему наперерез. Шофер затормозил в испуге, а я нырнула в кабину.
