— Конечно, сэр!
Шарп сломал о колено полированную трость с изящным серебряным набалдашником и швырнул половинки Гирдвуду на колени:
— Поднимайтесь, сэр, и вон отсюда!
Выйдя вслед за д’Алембором и его пленником на улицу, Шарп подчёркнуто «не заметил» группу перешёптывающихся обитателей Фаулниса:
— Лейтенант Прайс!
— Здесь, сэр!
— Соберите всю документацию, — он вручил лейтенанту свою винтовку, — И, Гарри…
— Сэр?
— Вздумает кто перечить, просто пристрели его.
— Есть пристрелить, сэр.
Шарп отвязал жеребца и взобрался в седло. Ему начинало здесь нравиться.
Сержанту Линчу здесь нравилось всегда. Приятно было ощущать собственную значительность, костеря на разные лады посреди плаца тупых грязей, неспособных усвоить с первого раза простейшее построение: колонну по четыре. Заходясь руганью, Линч вдруг осознал, что взгляды сброда направлены куда-то мимо него и полны изумления. Непорядок.
— Эй, грязь! Сюда смотреть! — рявкнул сержант.
Его никто не послушался, и, едва Линч открыл рот, чтобы повторить команду, сзади рявкнули:
— Эй, грязь! Сюда смотреть!
Сержант Линч повернулся.
Там стоял рядовой О’Киф, только рядовой ли? На нём была форма сержанта-стрелка. Одно плечо оттягивала винтовка, другое — огромное семиствольное ружьё, на поясе болтался длинный винтовочный штык-тесак.
Лыбясь во все тридцать два зуба, Харпер шагнул вплотную к Линчу и спросил сверху вниз:
— Помнишь меня, грязь?
Линч оцепенел, забыв закрыть рот. Харпер нежно попросил:
— Скажи-ка: «Спаси, Господи, Ирландию!», сержант Линч.
Коротышка вытаращился на сержанта-стрелка, задрав голову. Жёсткий подворотничок больно впился в затылок.
Громко, чтоб его слышали все на плацу, Харпер пророкотал:
— Меня зовут Патрик Огастин Харпер. Я из Донегола, и этим горжусь. Ещё я горжусь тем, что служу в первом батальоне Южно-Эссекского полка, имея честь состоять в должности полкового старшины! А теперь, сержант Линч, скажи: «Спаси, Господи, Ирландию!»
— Спаси, Господи, Ирландию. — прошелестел Линч.
— Не слышу.
— Спаси, Господи, Ирландию!
— Как мило слышать это из твоих уст, Джон.
Строй ухмыляющихся новобранцев смеялся, и Харпер прикрикнул:
— Эй! Я команды «вольно» не давал! Смирно!
Они подтянулись. Чарли Веллер пялился на Харпера, будто тот на метле прилетел. Старшина подмигнул юноше, и вновь занялся Линчем:
— На чём мы прервались? Ах, да! Ты хотел мне что-то сказать, Джонни Линч.
— Спаси, Господи, Ирландию!
— Громче!
— Спаси, Господи, Ирландию!
— Аминь. И да смилуется Создатель над твоей грешной душонкой, Джон Линч, потому что ты у меня на особом счету, понял?
Закончив с Линчем, Харпер набрал в лёгкие воздуха:
— Батальон! Слушай мою команду!
Офицеры оглядывались на Харпера. Старшина Брайтвел, смешно вскидывая ноги, побежал было к конторе, но Харпер пригвоздил его к месту криком:
— Брайтвел, на месте стой! Смирно, жирдяй!
Хорошая штука — жизнь, думал Харпер, даже если ты — ирландец, служащий в английской армии.
Старшина ухмыльнулся и принялся распоряжаться батальоном.
— Рядовой Веллер!
Шарп восседал на коне. Рядом замер Харпер.
— Веллер, ко мне! Шагом марш!
Чарли, сияя улыбкой, промаршировал к Шарпу и, сомкнув пятки, уставился на стрелка широко распахнутыми глазами.
— Я, Чарли, майор Ричард Шарп. Можешь называть меня «сэр».
— Есть, сэр.
— У старшины Харпера имеется для тебя задание.
— Есть, сэр.
Шарп медленно пустил скакуна вдоль серо-голубых рядов батальона. Лиц он не видел — слепило садящееся солнце. Брайтвел встретил Шарпа затравленным взором.
— Старшина Брайтвел.
— Сэр?
— Экзекуционный строй.
Брайтвел засуетился. Нервозность слышалась в его голосе, нервозность сквозила в движениях сержантов и офицеров. Экзекуционный строй. Тип построения, применяемый при проведении публичной экзекуции. Порки, а то и хуже.
Батальон построился буквой «П». Боковым зрением Шарп заметил убегающего с плаца Чарли Веллера.
— Старшина Харпер!
— Сэр!
— Батальон, вольно!
— Батальон, вольно! — рявкнул ирландец.
По оценке Шарпа, здесь было не меньше пяти сотен бойцов. Пополнить ряды первого батальона хватит. Сколько из них достаточно обучены, что бы встать под ружьё?
Вопреки страхам сержантов и офицеров, Шарп не намеревался никого наказывать. Экзекуционный строй просто лучше других подходил для речи стрелка, которая должна была достигнуть ушей даже самого зелёного из новобранцев.
— Подворотнички снять!
Они повиновались. Кто-то ухмылялся, кто-то был сбит с толку. Те, что узнали в майоре рядового Вона, делились своим открытием с соседями. Шепоток прошёл по рядам, словно ветер по кукурузному полю.
— Разговорчики! — не дремал Харпер.
Шарп выехал в середину.
— Меня зовут Ричард Шарп. Я — майор первого батальона этого полка. Батальона, сражающегося в Испании, куда я и собираюсь забрать вас!
Он помолчал, дав им уяснить сказанное, и продолжил:
— Завтра выступаем! Идём в Челмсфорд, а через неделю-другую те, что закончат обучение, отплывут в Испанию вместе со мной и полковым старшиной Харпером. Вы, может, слышали о нём? Он как-то раз отобрал Орла у французов!
Сержанты поражённо уставились на Харпера. Офицеры были белы, как мел.
— Наряды и упражнения на сегодня отменяются! Побудка в три утра, выступаем в пять! Упаковать вещи с вечера! Подворотнички выбросить! Их стоимость не будет взыскана из вашего жалования!
Солдаты возбуждённо загалдели. Ни Шарп, ни Харпер их не одёргивали.
Подождав, пока гомон уляжется, Шарп объявил:
— Офицеров через пять минут прошу собраться в кабинете подполковника! Сержантов — в их столовой! Старшина Харпер! Всем разойтись!
Ирландец шагнул вперёд, но отдать команду не успел. Слева прогремел сочный бас. Бас сержанта Горацио Гаверкампа:
— В честь майора Шарпа, ребята! Гип-гип, ура!
Строй грохнул тройным «ура». Хитрюга Гаверкамп, как раскрытую книгу читавший толпу на сельских ярмарках, уловил настроение батальона. Шарп тронул коня шпорами. Рыжий приязненно скалился ему:
— Добро пожаловать, сэр!
Шарп прищурился. Сержант, конечно, проныра, но на плечах у него не капустная кочерыжка.
— А я предсказывал, что однажды буду звать вас «сэр», сэр!
Шарп взял в замок пальцы, как это делал в «Зелёном малом» сержант, и насмешливо произнёс:
