– С чего ты взял?
– Ну, это очевидно. Сам зацени, – дядя Вова передал мне бинокль.
Но насладиться зрелищем неместного «красавца» я не успел.
Потому что Кадам, прошипев нечто нечленораздельное, буквально вырвал бинокль у меня из рук.
Я не стал спорить – какое мне дело до чувачка на василиске, пусть даже и белом? Своих, что ли, проблем мало?
Минуты три Кадам напряженно изучал пришельца и наконец воскликнул:
– Будь я проклят, если это не Мансур Кромешник!
Услышав это имя, изменившийся в лице Шень Ди тоже принял участие в экспертизе.
– Да, это он, – наконец резюмировал наш командир. – И, кажется, он не с пустыми руками… К седлу его василиска приторочено нечто изрядно большое…
– Как бы мне хотелось пустить кровь этому мерзавцу! Переломать ему все кости! Выплеснуть мозг из его черепа! – воскликнул Кадам с прямолинейностью, которая уже не раз меня обескураживала.
Я не удержался от вопроса:
– И чем тебе насолил этот… Мансур? Кто он вообще такой? Вождь? Преступник?
– Или законный муж Амиты? – спросил негодник дядя Вова, озорно мне подмигнув.
– Мансур – имперский боевой маг, – ответил Кадам, который после вспышки гнева сразу же совладал с собой и вновь говорил ровным тихим голосом. – Когда-то он служил у императора Готама. Потом впал в немилость. Некоторое время о нем ничего не было слышно… Но потом Мансур явился вновь и, клянусь честью, сама преисподняя следовала за ним по пятам!..
– Преисподняя?
Кадам, однако, не отреагировал на мой вопрос и продолжал точно в трансе:
– Мансур создал и возглавил орден… Орден Каменного Молота… Мансур помогал императору Готаму устранять самых талантливых магов, находящихся на службе у его наместников… Десятки верных адептов Предвечного Искусства сгинули без следа…
– Выходит, император не хотел, чтобы ты и другие маги служили Бин Назиму?
– Не только не хотел, но и делал всё, чтобы нас не было! Я едва избежал гибели! – сказал Кадам с трагической ноткой в голосе.
– С пониманием относимся, – кивнул дядя Вова. – У нас такие люди называются словом «крыса».
«Вообще-то именно такие люди у нас назывались словом «инквизитор». А «крыса» это что-то уголовное», – мысленно поправил я своего напарника.
– Глядите, танк поехал! – вклинилась в нашу дискуссию Таис.
Вот тут уже мы все обратились в зрение…
И действительно, «Черчилль» вовсю пылил по дороге!
А единственная в тех местах дорога шла от Храма к каменному мосту через ту самую реку, которая спускалась по склонам красной горы и делала оазис оазисом.
Не требовалось иметь четырехзначный ай кью, чтобы догадаться: танк выехал навстречу Мансуру.
Как видно, водитель танка, кем бы он ни был, тоже приметил красный плащ и белого василиска издалека.
Я сопровождал «Черчилль» взглядом до поворота, прикидывая, как же все-таки эту бронированную гадину поудобней уконтрапупить, как вдруг меня осенило.
– Подождите!.. Раз танк уехал, опасности теперь нет, и Тутарбан может быстро-быстро бежать к Храму, выяснять, там ли принцесса! Я правильно понимаю?
– Ты совершенно прав, огнеборный Сергей! – обрадовался Шень Ди и тотчас отдал приказание голему.
На этот раз Тутси безропотно изрек свое фирменное «слушаю и повинуюсь» и удалился.
…Тем временем Мансур Кромешник и танк «Черчилль» встретились на мосту.
Люк механика-водителя откинулся, и из танка вылез некто… в русском армейском камуфляже.
Друзья, вдумайтесь!
В русском!
Армейском!
Камуфляже!
В первый миг я вообще не поверил своим глазам!
Фигура в камуфляже сняла с головы танковый шлем (вот шлем был не наш, а родной «черчилльский», то есть английский), отерла пот со лба и церемонно поклонилась Мансуру.
О чем они говорили, мы, конечно, не слышали – просто не располагали специальным оборудованием для таких прослушек.
Беседа была недолгой и окончилась обменом.
Мансур передал танкисту некий габаритный предмет, завернутый в холщовую ткань.
Ну а танкист преподнес Мансуру небольшой ларец с загадочным содержимым.
Мансур открыл его, удовлетворенно кивнул, вслед за чем вскочил в седло своего василиска и ускакал восвояси на пятой передаче.
– Чисто деловые отношения… Любо-дорого посмотреть! – ехидно заметил по этому поводу дядя Вова.
– Слушай, я, кажется, узнал его, – неожиданно для самого себя сказал я.
– Кого – «его»? – не понял дядя Вова.
– Танкиста. В камуфляже… Это тот доктор, помнишь?
– Какой доктор?
– Из экипажа «Академика Вавилова».
– Уфимский, что ли? Фридайвер? – Дядя Вова недоверчиво прищурил глаза.
– Да, он. У него такая повадка, знаешь… запоминающаяся.
– Может, просто перепутал? Мало ли похожих людей!
– Может… Но вдумайся: если мы на территории форта «Три дерева» в портал провалились, почему Уфимский туда же провалиться не мог? Он же с нами был! Во время освобождения заложников!
– Ну, с нами…
– То есть теоретически очень даже мог!
– Мог, – дядя Вова пожал плечами. – Но как-то не особо верится.
Пока мы горячо обсуждали личность танкиста, а Шень Ди с Кадамом недоуменно переглядывались, не понимая контекст нашего разговора, счастливый владелец «Черчилля» влез на башню танка и распаковал сверток, переданный ему загадочным Мансуром.
В руках у него теперь было зеркало из полированного металла, снабженное разлапистыми крепежными стержнями, придающими изделию сходство с пауком.
Своего металлического паука танкист закрепил над броневой маской пушки таким образом, что его ослепительно блестящая на солнце спина стояла почти вертикально.
– Что это у него? Магический прожектор какой-то? – предположил я.
– Магическое зеркало, – пояснил Кадам.
– А зачем оно нужно? Солнечных зайчиков пускать?
– Твое невежество не перестает меня поражать, – с печальным вздохом признался Кадам. И тут же ответил:
– Оно нужно для того, чтобы отражать нападение бестелесных духов и джиннов.
– Вроде шейха-призрака? – проявил смекалку дядя Вова.
– Вроде.
Глава 12. Первый джинн
Оазис Трех Мангустов
Империя Алхимиков
Неподвижный танк, на башне которого копошился доктор Уфимский – а теперь у меня уже почти не было сомнений, что это был именно он, – представлял для нашей солнечной пушки идеальную мишень.
Но Шень Ди по-прежнему останавливала неизвестность: а вдруг принцесса все же сидит внутри самодвижущейся железной колесницы?
Ведь если Бин Назим узнает, что его невесту при попытке освобождения сожгли заживо, оправданий выслушивать он не станет… Головы полетят у всех! И хорошо если только головы…
Поэтому мы позволили Уфимскому совершенно беспрепятственно закончить монтаж магического зеркала, вновь занять кресло механика-водителя, развернуть танк на месте и покатить назад, в Храм.
Я провожал запыленную корму танка задумчивым взглядом, когда среди черных колонн Храма блеснул условленный сигнал, поданный Тутарбаном.
Голем сообщал радостные вести: принцесса в Храме, он освободил ее, и теперь они вместе попробуют выбраться наружу!
Но это же значило, что… что по танку можно стрелять!
Шень Ди немедленно отдал приказ расчету солнечной пушки, состоящему из четырех «черных верблюдов» и двух адептов Кадама.
Я никогда еще не видел работы солнечной пушки так близко.
Даже не знаю, что сказать… Это походило одновременно на взрыв какого-нибудь там тахионного реактора из фантастического фильма, на удар многотонного механического пресса и на… пыхтение самогонного аппарата в процессе производства ценной жидкости!
Свет, пар, гром и молния – всё это перемешалось в тигле солнечной пушки и раскаленным копьем ударило вдогон улепетывающему «Черчиллю»!
Увы, в первый раз мы промазали.
Сгусток энергии, разминувшись в каком-то разнесчастном метре с боком «Черчилля», воспламенил целое гороховое поле.
Если бы наш промах дал, так сказать, камуфлет и проницательная бестия Уфимский не заметил, что по нему стреляют, то расчет солнечной пушки получил бы шанс повторить попытку.
Но доктор, увы, отреагировал на нападение немедленно!
«Черчилль» сразу же остановился и развернул башню в корму.
Черное жерло пушки шевельнулось, нащупывая цель. Блеснула оранжевая вспышка, от «Черчилля» разошлась концентрическая волна пыли, и снаряд ударил в дерево за спиной у расчета…
Во все стороны брызнули осколки.
В следующий миг я осознал, что лежу на земле, придавленный ручищей дяди Вовы, и что у меня перед носом, адски кувыркаясь, пролетает какая-то блестящая штуковина из начинки солнечной пушки…
«Бесславный конец славного агрегата», – подумал я меланхолично.
– А Уфимский-то каков гад? На «Ретивом» ботаника из себя строил, чтоб не сказать задрота… Чуть ли не заикался там, в кают-компании… В общем, дрянь-человечишко как он есть… А на деле – и танк водить умеет, и стреляет метко… Гений зла! Может, это все-таки не он? – с надеждой спросил дядя Вова, приподнимаясь на локте.
