- Ты ей не нужен.
- Ты скучен.
- Ты зануда.
Все повторялось: Лаврович уходил в ванную, Марина наслаждалась покоем. Она понимала, что планомерно доводит его до нервного срыва, но в ее положении не приходилось особенно привередничать. Сделка ее тяготила, и она готова была пожертвовать его психическим здоровьем ради своей свободы.
- Возможно, удастся запереть тебя в психушку, - сказала она закрытой двери в ванную, нарезая себе бутерброд.
В ноябре к стараниям Марины добавились усилия высших сил, в данном случае, сил, управляющих городом Б. Она понимала, что несмотря на просьбы ее сестры, Анфиса Заваркина не оставит насильника безнаказанным, и нанесет ему ущерб если не прямо, то исподтишка.
Сперва были мелочи, вроде пожарной инспекции, заявившейся в офис. Потом Лавровичем заинтересовалась налоговая, и пока он улаживал связанные с ней вопросы, кто-то взломал его сайт, наполнив раздел «Портфолио» скриншотами порносайтов. Видимо, над его «уничтожением» работала целая команда медиамаркетологов, потому что в течение следующих трех дней ссылки на поддельное портфолио расползлись по тематическим ресурсам, и до конца недели, каждая собака в городе Б знала фамилию Лавровича в неприятном контексте. Репутация была подмочена.
- Все это ерунда! – отрезал Лаврович, - детский лепет!
На следующей неделе от него ушли два крупных клиента из города Б. Еще через два дня слились двое из Сибири и Западной Украины, объяснив свое решение неким звонком, поступившим якобы от доверенных лиц. Вымышленные или реальные доверенные лица поведали им, что Лаврович – мошенник.
В пятницу в его квартире в престижном районе «Ракушка» объявились судебные приставы и объявили пребывающему в прострации хозяину, что отчуждают собственность в связи с неуплатой кредита. Никакие уверения в том, что это – ошибка, и никакого кредита не было и в помине, суровые государственные мужи скорбно покачали головами и велели паковать носочки.
На стадии поливания грязью в социальных сетях Марине казалось, что за травлей стоит старшая Заваркина: уж больно происходящее было похоже на проводимые ею информационные войны. Но вскоре стало понятно, что Лаврович не поделил Алису с кем-то очень могущественным. Рассмотрев ситуацию и так и сяк, Марина решила, что у девчонки вполне мог быть влиятельный любовник, который мстит за ее изнасилование.
Она с любопытством следила за развертыванием событий. Им была дана неделя передышки, в течение которой Лаврович доказывал всем – приставам, налоговой, клиентам – что он – не верблюд, а Марина тихо посмеивалась. За три месяца вынужденной совместной жизни, она возненавидела его всей душой.
Но однажды декабрьским вечером, в дверь к Лавровичу постучалась прелестная девчушка: тоненькая эффектная блондинка, закутанная в объемный шарф. Марина, открывшая дверь и не разглядевшая сразу в полутьме ее лица, вздрогнула, подумал, что это Алиса Заваркина прилетела со своего фьорда. Но уже через секунду она рассмотрела ее мордашку – девушке на вид было не больше шестнадцати. И она хотела видеть Лавровича.
Едва ступив на порог, девчушка заявила, что а) ей пятнадцать лет б) Лаврович переспал с ней этим летом в) она беременна г) если он не даст ей денег на позапрошлой неделе и не компенсирует моральный ущерб, то она пойдет в полицию и скажет, что Лаврович ее изнасиловал.
Под яркими лампами, освещавшими каждый уголок комнаты, Марина видела, что девчушка врет насчет возраста: ей было не меньше двадцати пяти. На ее лбу и в уголках глаз прорезались тоненькие крохотные морщинки, а кожа уже утратила девичье сияние. Однако, ее субтильность смущала, а Лавровича и вовсе заставила покрыться холодным потом, ведь он действительно с ней переспал. И все это было таким… знакомым, что Марина невольно почуяла издевательские интонации в этой шитой белыми нитками подставе. Вся эта игра была такая грубая и дерзкая, без тонких нюансов, словно кто-то отпустил вожжи и понесся во весь опор на горячих неуправляемых лошадях по жизни Лавровича, превращая ее в китайский набор «Сделай сам», собрать из которого обещанную на коробке игрушку не представлялось возможным. Потому что вроде все в наличии, но детали не стыкуются меж собой.
- Оставьте свой номер, - Марина пришла на помощь совсем растерявшемуся Лавровичу и подтолкнула девчушку к двери, - мы обязательно с вами свяжемся…
Выпроводив незваную гостью, она улеглась на кровать с книжкой, сочтя, что с Лавровича на сегодня испытаний хватит. Но стоило Марине задремать, как он сказал ту самую, ключевую для их отношений фразу.
- Я должен снова лететь в Осло. И все объяснить, - произнес он вдруг.
- Ты не можешь никуда лететь, – отрезала Марина, и приготовилась отражать словесную атаку. Но Лаврович замолчал.
Он просидел за кухонным столом всю ночь, изредка стряхивая с себя оцепенение, чтобы закурить. Когда в семь сорок пять утра включился будильник и заиграл его любимый вальс, он встал, взял скалку, которую Алиса по его словам любила использовать для выпечки пирогов, и расколотил сначала будильник, потом кофеварку, после чего принялся крушить все подряд. Когда в квартире не осталось ни единого целого предмета – даже журнальный столик был переработан в стеклянную крошку и набор погнутых алюминиевых трубок – Лаврович вышел вон из квартиры, хлопнув дверью. Воцарилась оглушительная тишина, и Марина, собиравшаяся на работу и пережидавшая эмоциональную бурю в ванной, позвонила в школу, уведомив, что задерживается, собрала свои нехитрые пожитки в большую сумку и уехала прочь, бросив ключ на тумбу, а входную дверь открытой.
Тем же утром Алиса Заваркина вышла из квартиры на Dronningens gate 15. На ней было серое кашемировое пальто, пушистый фиолетовый шарф и оранжевая сумка через плечо.
- Демоны ищут тепла и участья, - прошептала она строчку из финального монолога «Кто-то».
Алиса внесла эти правки после того, как прочитала ту Анфисину статью. Она вдруг поняла, на что способна пойти ее сестра, чтобы защитить ее. Она пожертвует чужими жизнями, сомнет танком чужие карьеры, разрушит браки – все ради того, чтобы Алиса перестала мучиться кошмарами, бросила винить себя и стала, наконец, счастлива. Раньше ей казалось, что только Вася защищает всю семью, но теперь… Теперь Анфиса, набралась сил, выпустила наружу сжигавшую ее ярость и встала бесплотным могущественным демоном за Алисиной спиной, рядом со своим братом.
Алиса видела себя и своего племянника, идущих рука об руку, а за их спинами двигались две зловещие тени. Люди без души, не имеющие настоящих имен, демоны-хранители, кормящиеся теплом, участьем, безусловной любовью, которую обеспечивали им их сын и их маленькая сестра.
Алисины демоны всегда были с ней. Но лишь представив на мгновение себя без их защиты, а себя не умеющей любить просто так, не требуя ничего взамен, она испытала ужас, холодящий тело и лишающий разума. Стараясь успокоиться, она поскорее выплеснула его на бумагу.
Она вообразила себе сломанную и израненную героиню «Кто-то», которая не смогла удержать своего одержимого возлюбленного, потому что не умела любить. Ее демон был готов защищать ее, но она, экономя свой ограниченный запас душевных сил, дозируя внимание и ласку, держала его на строгой диете. И однажды случилось то, чего она так боялась и чего хотела избежать: он разозлился и высосал ее до капельки, а пустую оболочку отшвырнул прочь.
Нине Смоленской, похоже, вся эта «демоническая» возня была знакома, поэтому она с радостью приняла правки и вдохновенно отыгрывала финальную сцену раз за разом, а Алиса, нашептывая сочиненные ею строчки, чувствовала себя всемогущей.
Спускаясь в престарелом лифте на Dronningens gate 15, она сжимала в своей руке теплую ладошку Васи Заваркина-младшего: ее счастливого племянника, который впервые в жизни полетал на самолете, впервые увидел своего отца и получил свой первый мотоцикл – детский мини-Bugatti с черными лакированными боками, который тоже ехал с ними в лифте. Отец и сын провели вместе целые сутки и, видимо, нашли общий язык. Лифт всё ехал, Вася улыбался, Алиса вспоминала спектакль.
Они вышли из подъезда. На улице их поджидала Анфиса, на лице которой не было и следа бессонной ночи.
- Какой классный! – сказала она с улыбкой мотоциклу. Вася гордо улыбнулся и оседлал своего пластикового друга.
«Подними голову. Посмотри наверх. Подними голову».
Алиса знала, что на балконе последнего этажа стоял Вася Заваркин-старший и смотрел вниз на своих сестер и сына.
- Тут адски холодно, - поежилась она. Температура упала, жители норвежской столицы достали пальто и шапочки.
- Впору запевать рождественские гимны, - согласилась Алиса.
- Ты приедешь к нам на праздники? - спросил маленький Вася. На своем мотоцикле он держался очень естественно и выглядел как заправский гонщик.
- Приеду, детка, - пообещала Алиса ласково, - мы вместе с папой приедем.
